Я неловко поднялась на ноги с помощью Марка, и Колин, передав мне одежду, скромно удалился на корму.
В каюте, после весьма ощутимого ветерка на палубе, и в самом деле было тепло. Я сбросила пиджак Марка. Полоски нейлона, которые в намокшем состоянии едва ли можно было назвать одеждой, теперь более или менее обсохли на мне и снова готовы были выполнять свои функции. Я энергично растерлась жестким полотенцем, затем втиснулась в джинсы — должно быть, Колина. Наверное, они и ему были тесноваты — а уж на мне и вовсе сидели в обтяжку, но в них было тепло и они удобно прижимали лейкопластырь. Свитер (видимо, Марка), замечательно теплый и объемистый, прекрасно пришелся поверх брюк. Я распахнула дверь каюты и выглянула наружу.
Меня встретил порыв ветра, рев мотора, плеск волн… Мы огибали уже второй мыс, мчась напрямик через бухту к Агиос-Георгиос. Я уже различала вдали несколько тусклых огоньков и желтоватый луч, должно быть обозначавший вход в гавань. Наши собственные огни были потушены. Фигура Ламбиса у румпеля была едва различима; Марк и Колин, словно два призрака, стояли на палубе, напряженно вглядываясь в темноту. Яхта подпрыгивала и становилась на дыбы, точно норовистая лошадь; встречный ветер дул нам в лицо.
Я раскрыла было рот, чтобы предложить свои услуги, но тут же закрыла его. Здравый смысл подсказал мне, что вопрос был бы чисто риторическим, а следовательно, лучше промолчать. К тому же я ничего не понимала в лодках, а эта троица, влекомая сейчас единственной целью, производила впечатление слаженной и весьма грозной команды. Так что я осталась тихо стоять в дверях каюты.
Сбоку от нас в открытом море покачивались и мигали огни рыбацких лодок. Некоторые из них двигались к берегу, а одна — возможно, та самая, что подошла так близко к Дельфиньей бухте, — промелькнула в каких-то пятидесяти ярдах от нас, когда мы с ревом пронеслись мимо.
Я заметила лица двух ее обитателей, с любопытством повернувшиеся к нам. Ламбис что-то прокричал, они в ответ взмахнули руками, указывая не в сторону Агиос-Георгиос, а в направлении внутреннего изгиба бухты, где располагалась гостиница.
Ламбис крикнул что-то Марку, тот кивнул, и яхта накренилась, затем выровнялась и устремилась к полукружию утеса, образующего бухту.
Колин обернулся и, заметив меня, помахал фонарем:
— А, привет! Ну как, все впору пришлось?
— Прекрасно, я наконец-то согрелась. Штаны, правда, немного тесноваты, надеюсь, они не лопнут на мне.
— А с виду все нормально. Правда, Марк?
Марк послушно повернулся, взглянул.
— Ну и ну! — только и вырвалось у него.
Колин, расхохотавшись, проскользнул мимо меня в каюту.
— Знаешь, — сказала я, — сдается мне, что тебе и вправду стало лучше.
— Ну конечно. Можешь меня испытать. Ага… даю голову на отсечение — вон он!
Вслед за Марком я бросилась к правому борту. И тоже заметила не более чем в ста ярдах впереди нас крохотный силуэт, темный наконечник белой пенящейся стрелы, летящей внутрь бухты.
— Они были правы, он направляется домой!
— Никола! — окликнул меня с кормы Ламбис. — Там есть пристань?
— Нет, но вплотную к воде подходят плоские скалы. Там довольно глубоко.
— Насколько глубоко?
Это уже спросил Марк.
— Точно не скажу, но достаточно глубоко для яхты. Стратос держит там на якоре свой «Эрос», а он покрупнее вашей яхты. Я там плавала — футов восемь будет.
— Умница.
Далеко же я зашла, мелькнула у меня мысль, если это небрежное поощрение от поглощенного своими заботами мужчины заставило меня ощутить приятное тепло во всем теле. Стадия пятая? А бог ее знает, будь что будет — наплевать…
В следующее мгновение ладони мои ощутили более реальное и более питательное тепло — Колин сунул мне в руки кружку.
— Выпей, согрейся, это какао. Как раз успеешь, пока мы не причалили и не начали колошматить этих ублюдков.
Марк услышал, полуобернулся, но в этот момент тон стрекота мотора изменился, и Ламбис тихо произнес:
— Ну вот и приехали. Он сейчас причалит. Колин, зажги-ка снова лампу — все равно он наверняка уже нас заметил. Когда подойдем к причалу, пришвартуй яхту, а я пойду помогу Марку. Возьми багор — в общем, сам знаешь, что делать.
— Угу. — Но мальчик колебался. — А если у него пушка?
— Он ею не воспользуется, — сказал Марк. — Он же не знает, кто мы такие.
Несомненно, это было так, но мне уже приходило в голову, что Стратос вполне может догадаться. В любом случае, догадался он или нет, чья яхта его преследует, он наверняка уже понял, что ее владельцы спасли меня от его убийственной атаки и теперь жаждут если не отомстить, то по крайней мере основательно с ним разобраться — что вызовет шум, которого он как раз и хотел избежать. Иными словами, мы шли по пятам за разгневанным и доведенным до отчаяния человеком.
— Как бы то ни было, — заметил Марк, — один ствол у нас тоже имеется, не забывай. Ладно, хватит дергаться, мы подходим.
Я сунула пустую кружку обратно в каюту и закрыла дверь. Вообще-то я ждала, что мне предложат последовать за кружкой, но никто не обращал на меня внимания. Ламбис с Марком перегнулись через борт, наблюдая, как стремительно приближаются прибрежные скалы. Колин на носу яхты держал наготове багор. Яхта еще сильнее накренилась, затем устремилась к берегу.
Стратос, разумеется, нас заметил. Но погасить огни он не мог, даже сознавая, что невольно помогает нам. Когда его лодка приблизилась к причалу, он включил огромные лампы, и я услышала, как Ламбис удовлетворенно хмыкнул.
Стратос выключил мотор, лодка резко сбавила ход и заскользила вдоль скал. Я увидела его — силуэт из моего кошмара; держа в одной руке трос, а в другой — багор, он стоял возле светильников. Затем его лодка коснулась скалы, раздался резкий, неприятный скрежет багра о камень — и, покачиваясь, она остановилась. Я видела, как Стратос оглянулся; казалось, он в замешательстве. Затем огни потухли.
— Готов?
Голос Ламбиса прозвучал едва слышно, но на меня он подействовал словно крик.
— Готов, — отозвался Марк.
Должно быть, они втроем уже не раз пришвартовывали яхту. Сейчас, действуя в полумраке, они пришвартовались хоть и несколько резковато, тем не менее быстро и удивительно ловко.
Мотор коротко взревел и тут же заглох. Яхта сделала бросок вперед, слегка задела стоящую на якоре лодку, используя ее как амортизатор. Я услышала, как бедная «Психея» со скрежетом потерлась о скалу, в то время как наша яхта процарапала ее борт. Лодка была пуста. Стратос уже спрыгнул на берег, свет наших огней на несколько мгновений выхватил его из темноты — он склонился, чтобы быстро набросить несколько витков троса на пиллерс.
А затем Марк, спрыгнув с носа яхты, приземлился рядом с ним. Едва критянин развернулся, готовясь встретить вызов, как Марк его ударил. Я услышала звук удара, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, и Стратос, пошатываясь, отступил. Марк прыгнул следом за ним, а потом они оказались за пределами наших огней — две яростно борющиеся и ругающиеся тени, затерявшиеся в наполненном ароматами ночи мраке под тамарисками.
