Когда она привела в дом Тео Гарсия в качестве своего бойфренда, ее главным образом интересовало то, что он был выходцем из рабочего класса, не имеющим ни гроша за душой. Она думала, что Брэдфорд не сможет смириться с этим недостатком, но недооценила Тео. Тот быстро стал одной из ключевых фигур в управлении компанией и сыном, которого у Брэдфорда не было. Ларисса знала, что отец никогда не сможет ей простить уход Тео. Ведь с тех пор, как Тео покинул пост исполнительного директора, прибыль компании стала уменьшаться.
Свяжи Ларисса свою жизнь с Джеком Эндикоттом-Саттоном, Брэдфорд был бы вне себя от радости. Ведь Джек единственный наследник двух влиятельных семей, чьи предки прибыли в Америку на «Мэйфлауэре» в числе первых поселенцев. За несколько лет он превратился из легкомысленного плейбоя в надежного работящего человека, достойного унаследовать несметные богатства обеих семей.
Но, разумеется, в планах у Лариссы ничего подобного не было. Она не собиралась возвращаться в Нью-Йорк, тем более вступать в брак с Джеком ради благополучия «Уитни медиа».
Джек последний мужчина на свете, которого она выбрала бы себе в мужья. Рядом с ним она не доверяет самой себе, что подтвердил сегодняшний вечер. Но она не может ему этого сказать и признать, что он всегда имел над ней власть. Точно так же она не может ему объяснить, что на самом деле привело ее сюда. За это ей пришлось бы дорого расплачиваться. В любом случае она привыкла к его невысокому мнению о ней. Пусть и дальше думает что хочет.
— Что притихла, Ларисса? — Насмешливый голос Джека вернул ее к реальности. — Ты действительно думала, что сможешь меня одурачить? Думала, что я поверю, что ты приехала сюда как простой турист? Здесь нечего делать в это время года, особенно женщине вроде тебя. Ты могла приехать сюда по одной-единственной причине, и я ее уже озвучил.
— Ты слишком самоуверен, — ответила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— А ты ужасная актриса.
Не убирая рук с подлокотников, Джек опустился на корточки перед ее креслом. Его сильные ноги оказались в считаных сантиметрах от ее ног. Он был таким большим, таким опасным. Лариссе хотелось выскочить из номера и убежать на другой конец острова, но она не осмеливалась даже пошевелиться. В то же время ей хотелось протянуть руку и коснуться Джека. Это желание пугало ее не меньше, чем его близость.
— Почему бы тебе не сказать мне честно, зачем ты сюда приехала?
Ларисса глубоко вдохнула и решила сказать ему часть правды:
— Я понятия не имела, что встречу здесь тебя. Мне не приходило в голову, что на острове Эндикотт может жить кто-то с фамилией Эндикотт. В любом случае что здесь делать в это время года? Мне захотелось отправиться в какое-нибудь отдаленное место, и я села на паром в штате Мэн. У меня не было никакого плана. Я не собиралась ничего доказывать своему отцу. Я стараюсь как можно меньше думать о нем и об «Уитни медиа».
Его губы сжались в тонкую линию, словно она в очередной раз его разочаровала. Ей было слишком хорошо знакомо это выражение его лица. Она полная идиотка, если ожидала от него чего-то другого.
— Ну конечно, — саркастически усмехнулся он. — Тебя внезапно охватила страсть к путешествиям, но по какой-то причине ты выбрала этот остров, а не, скажем, Рио, Мальдивы или Амальфийское побережье.
— Может, я пытаюсь измениться, — сказала она с притворной ухмылкой, чтобы он ей не поверил. — Разве можно найти лучшее место для самокопания, чем уединенный остров, где идет дождь?
Покачав головой, Джек убрал руки с подлокотников и провел ими по ее ногам от коленей до щиколоток. Внизу ее живота снова вспыхнул огонь.
— Ты такая красивая, когда лжешь, — произнес он мягким тоном, который сделал его слова еще более обидными. — Это похоже на искусство. Думаю, тебе следует этим гордиться.
Джек взял ее руки в свои, и она посмотрела на них, прежде чем снова перевести взгляд на его лицо.
— Значит, тебе, в отличие от меня, можно иметь плохую репутацию, а затем исправиться? Потому что ты мужчина, а я женщина?
— Потому что ты Ларисса Уитни, — ответил он со смехом, от которого ее бросило в дрожь.
Она жалела, что не может перестать притворяться и заставить его ей поверить. Она смогла бы, если бы ей хватило смелости.
Но она всегда была слабой. Она выбрала легкий путь, потому что таким образом могла себя защитить. Она всегда искала безопасности и пряталась от проблем.
— Хорошо, — сказала она и даже рассмеялась.
— Поужинай со мной.
— Сказал паук мухе.
— Думаю, мы оба знаем, что единственный, кто плетет здесь паутину, — это ты.
В темных глазах Джека был холодный блеск. Они словно видели ее насквозь. Выпрямившись, он помог Лариссе подняться.
— Кто знает, может, тебе удастся убедить меня принять участие в твоем замысле. Почему бы тебе не попытаться?
Какая самоуверенность! Он думает, будто знает о ней все. Ларисса не знала, чего больше хочет — ударить его или расплакаться.
— Зачем мне это делать? — спросила она с притворным спокойствием. — Кажется, ты уже сам принял решение.
— Убеди меня. — Он сексуально улыбнулся, и Ларисса поняла, что пропала. — Держу пари, у тебя ничего не выйдет.
Глава 4
Владения Эндикоттов занимали большую часть южной половины маленького острова. Дорога, по которой ехала Ларисса, была крутой и извилистой. Высокие сосны, растущие по обеим ее сторонам, напоминали мрачных часовых. В ясные летние дни отсюда, несомненно, можно любоваться красивым видом.
Только когда она преодолела последний подъем, ее взору предстал величественный двухэтажный особняк на краю холма.
Ей было не привыкать к роскошным домам. Она жила в них всю свою жизнь. Однако, когда она сделала последний поворот, сбавила скорость и посмотрела на то, что Джек с небрежностью, присущей аристократам, называл «летним домиком» Эндикоттов, ее сердце забилось чаще.
Как и большинство сезонных жилищ состоятельных людей, этот дом не был безымянным. Он назывался «Скеттерипайнз».
Ларисса привыкла к полированным табличкам с названием у парадных дверей. Это тоже часть ее мира. Тогда почему она испытывает странное волнение?
Капли дождя барабанили по крыше и окнам ее взятого напрокат «доджа». Дворники не справлялись с потоками воды. Ларисса не знала, какая буря опаснее — эта с дождем и ветром или та, что бушует внутри ее.
Но она не могла себе позволить думать об этом сейчас. Нахмурившись, она остановила машину и уставилась через мокрое стекло на горделивый силуэт дома, вырисовывающийся на фоне темного неба.
Она не знала, почему остановилась и смотрит на «Скеттерипайнз» так, словно никогда раньше не видела внушительный старинный особняк. Словно она скромная провинциалка, впервые оказавшаяся в большом городе. Словно она не выросла в одном из самых фешенебельных особняков в Нью-Йорке. Наверное, все дело в уединенном местоположении этого дома.
