Он продолжил рассказ:
– Я швырнул бумаги и прорычал, что мне плевать на ее дела и пусть всем займутся адвокаты, так как я не хочу разговаривать с ней. И еще кое-что. Сцена была безобразной, должен признаться.
– Я вас не виню. Я бы ей шею свернула.
– Она не испугалась. Она знала, что я не из тех, кто сворачивает шеи.
Я заметила сухо:
– Временами вы весьма успешно имитировали таких типов.
Он усмехнулся, затем вспомнил о портсигаре в руках. Мы закурили.
– Наша любовная беседа закончилась тем, что Лоран швырнула мне ключи от автомобиля, сказав, что оставила его у станции Редманор, и велела убираться вон – только она использовала более сильное выражение.
Я рассмеялась:
– Понятно.
– Вы меня шокируете. Дальше я сделал, как она предложила, и, когда добрался до Редманора, был почти болен от беспокойства и раздражения. «Роллс-ройс» стоял у станции, и я помчался в Дипинг с одной мыслью в голове: Дэвид.
– И произошла авария?
– Вы угадали. Примерно в миле от моего дома дорога сворачивает и идет вниз вдоль глубокого карьера. На полпути – резкий поворот между карьером слева и отвесным выступом скалы справа. Обычно поворот безопасен, так как место за скалой открытое и дорога внизу хорошо видна. Уже за деревьями в долине появились трубы Дипинга, как вдруг на середине поворота мне навстречу выскочил автомобиль, ехавший почему-то по левой стороне дороги
[22]
. Моя машина шла на большой скорости, времени уклониться не было, и он не тормозил. Места разъехаться едва хватало, даже если мне прижаться к обочине. Я резко вывернул руль, раздался сильный треск, и мою машину вынесло за край дороги.
– О Ричард!
– Им не повезло, – сказал он мрачно. – Боковая дверца была не захлопнута – в спешке я не заметил этого – и открылась, когда машина накренилась. Я выпал. Автомобиль рухнул на дно карьера и загорелся. Мое падение смягчили кусты, и я отделался контузией, ударившись о выступ скалы.
– Но… вы уверены? Не было ли это обычной аварией?
– Я говорил вам, что на дороге не было машин. Этот человек, должно быть, прятался, поджидая меня. В больнице у меня было достаточно времени подумать обо всем, и вот к какому выводу я пришел. В миле или чуть дальше у дороги есть телефон-автомат, и приятель Лоран, узнав об окончании суда, мог ждать меня там. Они, конечно, знали, что я отправлюсь прямо в Дипинг.
– Но, Ричард, к чему было говорить о бракоразводных делах, если они собирались убить вас?
– Лоран надо было точно знать, когда я отправлюсь в Дипинг, и, передав мне ключи от машины, убедиться, что я забрал ее. После моего ухода она, вероятно, позвонила сообщнику. Он припарковал свой автомобиль у подножия холма и с полевым биноклем поджидал меня. Мой кремовый двухместный «роллс-ройс» трудно спутать с другой машиной. Оставалось только рассчитать время, мтобы встретить меня на повороте в нужном месте. Они предполагали, что все так и случится, потому что рулевое управление было повреждено ими заранее. Я говорил вам, оно лопнуло с щелчком, напоминающим выстрел, и машина потеряла управление.
– Не рисковал ли тот человек сам попасть в аварию?
– Приходится идти на риск, если хочешь, чтобы убийство сошло с рук, – мрачно ответил Ричард. – В конце концов, риск был не слишком велик. Возможно, он собирался свернуть в последний момент, если я не попытаюсь съехать на обочину. Но, скорее всего, он был уверен, что я возьму резко влево и с поврежденным рулевым управлением свалюсь вниз – сто шансов против одного.
– Полиция выяснила, что сделали с вашей машиной?
– Нет. Здесь фортуна улыбнулась Лоран. Автомобиль сгорел дотла, мне сказали, что его с трудом удалось опознать.
– Полагаю, ее сообщник повредил рулевое управление, пока «роллс-ройс» стоял у станции?
– Вероятно. Я нашел машину незапертой, с моими собственными ключами внутри. Но это ничего не доказывает. Нет, моя история оказалась сложнее, чем полиция могла себе представить; немотивированные убийства и невидимый, неуловимый убийца – для них это было уж слишком. Я начал с утверждения, что меня ложно обвинили в убийстве Тони, – почему? Потом я заговорил о покушении на мою собственную жизнь – почему? Мы вернулись к тому, с чего начали: где мотивы всех этих действий? – Он коротко вздохнул и бросил окурок в воду. – В полиции были очень терпеливы, учитывая все происшедшее, но я видел, что их мысли начали сворачивать на странные дорожки, поэтому замолчал и позволил списать все на несчастный случай.
– Какие странные дорожки?
– Например, не было ли происшествие с моей машиной попыткой самоубийства.
– О Ричард! – воскликнула я.
– Да-да! «Рассудок опозоренного человека не выдержал суда»… Газетчики добрались до меня и напечатали, что хотели. Но опять же доказательств не было.
– А Дэвид?
– Последний раз я видел Дэвида, – сказал он медленно и с горечью, – когда пришли меня арестовывать. Разумеется, я не позволил ему навещать меня в тюрьме. Потом, когда я лежал в больнице после аварии, Лоран уехала, как и обещала. Она вернулась во Францию. Но она сделала больше: увезла с собой Дэвида. Он ни разу не зашел ко мне в больницу перед отъездом.
Ричард замолчал, наблюдая за тем, как плавающий окурок сигареты терял цвет, размокал и распадался на крошечные частички мокрого табака. Я тоже молчала. Потом он заговорил;
– Выйдя из больницы, десять дней спустя я отправился за границу. Я проследил их до Лиона, они направлялись на юг… Остальное вы знаете.
– Но, Ричард, я не понимаю. Ведь Дэвид не поверил этой чепухе о самоубийстве. И он не считал вас убийцей, говорите вы. Почему же он поехал с Лоран?
Голос Ричарда стал напряженным:
– Не знаю. Думаю, она никогда не говорила ему о недействительности нашего брака, и он считал, что как мачеха она имеет право присматривать за ним во время моей болезни. Он ведь еще ребенок и делает, что ему велят.
– Но почему он не написал? Почему вам пришлось выслеживать их?
Он повернулся ко мне, и свет уличного фонаря упал на него, заостряя линии щек и подбородка и превращая его лицо в маску печали. Глаза его были полны такого страдания, что я отвела взгляд.
Он сказал с трудом:
– Не знаю, Чарити. Разве вы не видите, какой это ад для меня? Мне наплевать на Лоран, на ее сообщника, на ее попытки убить меня, даже на смерть бедного Тони. Я хочу только одного– снова увидеть Дэвида и объясниться с ним. Я хочу узнать, какой лжи они ему наговорили, чтобы заставить уехать вот так, без единого слова. Возможно, в конце концов они его убедили, он поверил во все, даже в то, что я убийца… И он не осмелился увидеться со мной.
