— Ничего, — сказал он. — Я не умер от огорчения.
От этих слов Марше стало только хуже. Но потом она рассердилась. Она могла бы поклясться, что видит, как приподнялись уголки его губ. Похоже, он совсем не расстроился. В конце концов, она же слышала, как он играл на пианино, распевая гадкие песенки, когда стучала в его дверь! А до этого отправился с визитом к герцогу.
Он приводил ее в отчаяние, этот загадочный граф!
— Ну какой же вы заурядный, — к собственному удивлению, сказала она, а потом с ужасом поняла, что пытается сделать ему комплимент. — У вас прекрасный голос. И вы отлично играете на фортепиано.
— Не стану отрицать. — И он сильнее прижал к себе ее руку, лежавшую на сгибе его локтя.
Ей внезапно стало неловко.
— Мне не терпится познакомиться с Джо. Я хочу… сказать ему «спасибо».
— Да, а меня благодарить не стоит, — кивнул лорд Чедвик. Его взгляд погрустнел. — Я только все запутал.
Марша сказала:
— Я отменила нашу встречу, поэтому не стану жаловаться, что вы взяли дело в свои руки. В конце концов, какая разница, если вы сделали попытку от моего имени? Я ценю ваши усилия.
— Правда? — Его брови взлетели вверх. Казалось, он искренне удивлен — даже приоткрыл рот.
Марша кивнула:
— Конечно. Я совсем потеряла голову! А теперь немного успокоилась. Мне не так страшно.
Она и ахнуть не успела, как он увлек ее в узкий проулок между домами.
Прежде чем Кэрри окончательно исчезла из виду, Марша успела заметить, как она старательно делает вид, будто любуется цветами в вазоне под окном.
Лорд Чедвик прижал Маршу к стене дома. Считанные дюймы разделяли их губы. Был миг напряженного молчания, а потом он тихо сказал:
— Мне очень нравится мысль, что я тот человек, который может заставить вас потерять голову.
У нее подкосились ноги.
— Зачем это вам? — Она проглотила стоящий в горле ком.
— Потому что сие значило бы, что мы занимаемся вот этим. — Он провел ладонями по ее рукам. — И вот этим. — С медлительностью, от которой можно было сойти с ума, он преодолел те несколько дюймов, что разделяли их губы, и поцеловал ее.
Ах Боже! Его губы были куда лучше, чем рождественское утро. Она не могла ими насытиться.
Он пригвоздил ее к стене. Она обняла его за шею и крепко поцеловала, забываясь в чувственной игре их губ и ощущении его тела, которое крепко прижималось к ней.
— Вы прекрасны, — шепнул он. Его зрачки казались бездонными. — И я очень рад, что вы не поехали к Эстли с моим братом. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне.
Марша заставила себя вскинуть подбородок.
— Я не принадлежу ни одному мужчине, лорд Чедвик.
— Может, и так, но вы бы поступили разумно, если бы вышли за меня замуж, — сказал он вполне обычным тоном. Взял ее под руку и повел обратно на улицу.
— Выйти за вас замуж?
— Да. Однако вы не готовы, поэтому не ждите, что я сделаю вам предложение. — Он взглянул на нее искоса, и она заметила — уголки его губ снова приподняты в улыбке.
— Разумеется, я не готова. — Она старалась держаться холодно, хотя от желания ее губы все еще горели, а груди отяжелели. — Я никогда не буду готова.
Никогда и ни за что.
Марша до сих пор терзалась мыслью: у нее нет того, что надлежит иметь незапятнанным молодым леди. Тем, кто не нарушал правил!
Его глаза блеснули — этот особый блеск вызвал в ее теле тревожную дрожь.
— Я оставлю вас здесь. — Он не торопясь поцеловал Марше руку, и ее пальцы сжались в кулак — так горячи были его губы. — Я рад, что вы нанесли мне визит.
Ее потрясло собственное нежелание уходить от него.
— Я зайду еще раз, — выпалила она, — познакомиться с Джо.
Воцарилось долгое молчание.
— Вам нельзя этого делать, — наконец тихо сказал он. — По многим причинам, не последней из которых является ваша добрая репутация.
— Знаю. — Она проглотила стоявший в горле ком. — Но я все равно собираюсь это сделать. Так что не пытайтесь меня остановить.
Он приподнял ее подбородок, и странный блеск в его глазах усилился.
— Вы и директриса, и смутьянка. Знаете, что для мужчины значит подобное сочетание?
— Нет, — пискнула она.
— Он не может думать ни о чем, кроме вас. Только вы. Утром. В полдень. Ночью.
Ночью? Жар бросился ей в лицо.
— Лорд Чедвик, вам не следует…
— Идите домой, — велел он резко. — Пока я не затащил вас в следующий проулок.
И Марша спаслась бегством. Очутившись на безопасном расстоянии, она оглянулась, чтобы увидеть, как он уходит восвояси. Но он не уходил. Так и стоял там, в своем черном плаще, и из-под полей цилиндра его глаза следили за ней мрачно и неотступно.
Марша ничего не смогла с собой поделать. Повернулась лицом к нему и, пятясь, медленно сделала несколько шагов, не сводя с него глаз, впиваясь в него взглядом. Подул ветер, и прядь волос упала ей на глаза. Она отбросила ее в сторону.
Она увидела, как приподнимаются в улыбке уголки его губ, и сердце у нее подскочило.
Марша снова повернула к дому. Каким-то чудом — чувствуя, что граф все еще смотрит ей вслед, — она сумела забыть и о реальности, и о собственном безнадежном положении.
На короткий блаженный миг ей показалось, что она проходит под невидимой радугой — вперед, в новую большую жизнь.
Глава 16
На следующее утро мысли Дункана то и дело возвращались к Марше. Особенно к той Марше, которую он видел в последнюю минуту, когда она, пятясь, удалялась от него. Тогда его сердце забилось слишком уж сильно, потому что этого нового выражения лица он у нее никогда не видел. Дункан не вполне понимал, что оно значит. Но он видел мягкость и доброту, обращенные к нему.
Никогда прежде не показывала она ему таких чувств.
Шагая домой, он забылся в сладких грезах. Пришла пора обедать, а он все еще думал о ней. Он поехал в Воксхолл с друзьями, чтобы забыть ее, и вернулся поздно.
А сейчас новая забота: нужно сосредоточиться на счетах из имения. Секретарь оставил ему страницы цифр, которые следовало проверить, и несколько писем от управляющего имением в Кенте.
Он был по горло занят отчетом о доходах, когда в дверь библиотеки постучали.
— Войдите, — сказал он, поднимая голову от стопки бумаг, разложенных на письменном столе.
Вошла Эйслин. Он никогда не видел ее такой взволнованной.
Он встал из-за стола, готовый немедленно принимать меры, каковы бы они ни были.
