— Я не собираюсь давать деньги на твою следующую попытку совратить очередную молодую леди, особенно кого-нибудь из сестер Шервуд; их обеих ты уже обесчестил своими непристойными замечаниями. Меня так и подмывает схватить тебя за шиворот и трясти, пока не вывалятся твои зубы.
Финн поджал губы.
— Пожалуй, мне лучше уйти.
— Да, пожалуй. — Дункан подошел к дверям библиотеки и распахнул их настежь. — И никакого увеличения содержания. Если тебе нужны мое доверие и мои деньги, тогда держи меня в курсе своих действий — всех, до единого.
Финн также встал, хмуря брови.
— Ты смешон. У меня нет намерений повторять прошлый опыт с леди Маршей.
— В самом деле? В таком случае каковы твои намерения в ее отношении? Зачем понадобилось скрывать от меня, что ты хотел повидаться с ней сегодня?
— Потому что ты, черт возьми, вышел бы из себя. Вот почему! — Финн поймал свое отражение в маленьком зеркале над книжной полкой и пригладил кудри. — Мои намерения самые честные. Все, что мне нужно, это… дружба. И флирт, самую малость. Что здесь плохого?
— Ты наносишь ей большой вред, если не собираешься жениться. А ты не собираешься, я-то знаю.
— Разумеется, нет! Я слишком молод, чтобы жениться. — Финн говорил совершенно спокойно.
Дункан сложил руки на груди.
— Ты уже достаточно наигрался с леди Маршей. Хочешь называться джентльменом — веди себя безупречно в ее присутствии. Ясно?
Финн насупился.
— Она понадобилась тебе самому, верно? Я читал, как ты ухаживал за ней на балу у Ливингстонов, до того как туда приехал я. Ты ревнуешь. Ты знаешь, что я могу перейти тебе дорожку и добиться ее. Легко.
— Мы не устраиваем состязания. — Голос Дункана был холоден. — Так вот что ты имеешь в виду? Потому что если ты намерен воспользоваться леди Маршей, чтобы взять надо мной верх, подумай хорошенько, иначе пожалеешь.
Они смерили друг друга взглядами.
Прекрасные губы Финна сжались в нитку.
— Жаль, что у меня такой брат.
— Можешь, не раздумывая, отказаться от моей финансовой помощи. Не буду тебя останавливать.
Финн прошел мимо него, затем обернулся, чтобы снова смерить брата сердитым взглядом.
— Я намерен написать леди Брэди и в конце концов принять приглашение в оперу. Она прислала приглашение нам обоим, потому что это я повел себя как рыцарь.
Дункан без удивления отметил, что в голосе Финна поубавилось яда. Теперь они разговаривали на слегка повышенных тонах, как было у них заведено всегда.
— И я поеду, в конце концов, — любезно сообщил Дункан.
— О нет…
— Мы поедем вместе, — наседал Дункан, — и ты продолжишь упражняться в примерном поведении. Я рассмотрю вопрос об увеличении содержания, когда твое рыцарство прочно войдет в привычку. И еще, Финн…
— Что? — Тон младшего брата сделался мрачным, что было весьма предсказуемо.
— Ты же знаешь, тебе необязательно следовать этим путем. Ты можешь завоевать мир в роли уважаемого военного или землевладельца. У тебя есть умение и навыки, а также поддержка брата, который тебя любит, несмотря на все наши с тобой разногласия. Со временем ты получишь поддержку со стороны любящей жены и детей. Нужно только сделать правильный выбор. Верю, что ты знаешь, где добро, а где зло. И я не перестану надеяться, что ты сможешь сделать выбор так, как надо.
Хищно взглянув на брата, Финн пулей вылетел из дома. Попытался было хорошенько хлопнуть дверью, да верный Дженкинс успел ее закрыть аккуратно, без шума.
Дункан вернулся к письменному столу. Пламя за каминной решеткой билось ровно, хоть и неярко. Вера, надежда и любовь казались сияющими идеалами, без которых жизнь лишена смысла. Тогда почему того, кто им следует, ждет разочарование?
Сегодня Эйслин у себя в комнате. Наверное, будет лучше, если они с Джо проведут обычный вечер вдвоем, прежде чем он уедет в оперу. Они пообедают вместе. Дункан прочтет ему сказку. Джо ляжет спать и будет видеть сны о драконах и тиграх и обо всем прочем, что видят во сне счастливые маленькие мальчики.
Дункан решил, что опера его немного отвлечет. Несмотря ни на что, его сердце запело при мысли о том, что он увидит леди Маршу. Вспомнит ли она, что случилось вчера? Заметила ли эту странную связь, что не отпускала их и после того, как они попрощались на улице?
Тиканье часов на каминной полке гулко отдавалось в тишине. С каждой минутой отъезд Эйслин — как и неизбежное горе Джо — становился ближе.
Дункан налил себе еще бренди и поклялся забыть, по крайней мере до завтрашнего утра, что с грядущим кризисом ему предстоит сразиться в одиночестве.
Глава 18
Марша не знала, что думать. Ей следовало бы возликовать, когда Финн прислал маме записку, в которой извещал, что все-таки приедет в оперу вместе с братом. Но вместо сладостных предчувствий, которые, несомненно, должна была навеять эта новость, Марша поняла, что у нее разболелась голова.
— Что случилось? — спросила Дженис, когда они собирались в оперу.
— Ничего, — отрезала Марша.
— Ты разве не рада, что мистер Латтимор тоже там будет?
— Рада! — чуть не крикнула Марша, кивнув.
Лицо Дженис приняло озадаченное выражение.
— Ты волнуешься?
— Нет, — ответила Марша. — То есть да. Но не знаю почему. — Она робко улыбнулась сестре. — Извини.
— Ничего. — Дженис посмотрела на нее с интересом. — Ты явно чем-то расстроена. Чем?
Марша уставилась на сестру.
— Не знаю!
Но стоило чуть-чуть задуматься, и все встало на свои места. Отчего это — как только она решила связать пресловутые «разорванные концы» с Финном, в ее мечтах прочно поселился лорд Чедвик, которого она вроде бы терпеть не могла? А его брат, кем она так восхищалась, пальцем не ударил ради того, чтобы заставить ее сердечко биться чаще.
Она никак не могла с этим смириться.
И Марша сердилась, потому что совсем запуталась, а она любила, чтобы все было просто и ясно. Ни одна разумная женщина — тем более начальница школы — не любит неопределенности.
Дженис обняла ее за плечи, хотя Марша только что была с ней груба.
— Сегодня ты забудешь свои тревоги. Ведь мы едем в оперу!
Марша подхватила:
— Мы замечательно проведем время! А ты будешь сверкать, как ярчайший из алмазов.
В Королевском театре Дженис вдруг смутилась и отказалась сидеть в первом ряду ложи. Впереди уселись маркиз и маркиза Брэди. Два места во втором ряду достались Роберту с Питером. А уж Марша с Дженис сели позади братьев.
К ним уже явились гости, главным образом мужчины, отдающие дань красоте сестер.
