Он зажмурился от слепящего солнца, его длинные черные ресницы на мгновение коснулись оливковой кожи, и Джейн едва сдержала вздох восхищения – так он был красив. Куда лучше было просто жить сегодняшним днем, не задавая лишних вопросов. Если не допускать ошибок и не доверяться ему чересчур, он мог стать идеальным партнером.
Андре приоткрыл глаза и взглянул на ее небольшую упругую грудь. Джейн выяснила, что вполне может обходиться без лифчика, и Андре более чем ценил это нововведение в ее гардеробе. Но они оба отвлеклись на неяркий, но хорошо заметный огонек, вспыхнувший над дверью кабины. Джейн покашляла и выпрямилась в красном кожаном кресле.
– Что, мы уже снижаемся?
– Самолет – нет, – ответил Андре, с чуть более явным акцентом, чем обычно. Он нажал на кнопку в стене, дверь распахнулась, и показалась стюардесса, одетая в форму, больше всего напоминающую черное кожаное бюстье.
Серьезно?
Женщина прошла внутрь, покачивая бедрами. В ней угадывались повадки опытной доминатрикс. Джейн непроизвольно вжалась в кресло, но женщина только положила полоску глянцевой бумаги Андре и ей на колени и продефилировала обратно.
– Обед, – коротко объяснил Андре, а если зрение ее не подвело, то она заметила, как Андре слегка покраснел, приподнимая бумагу на уровень глаз, чтобы показать ей красовавшееся на нем меню.
«Спорим, стюардесса здесь выполняет не только обязанности официантки», – подумала Джейн, и сама немного покраснела. Она сжала меню одной рукой и пробежалась по нему несколько раз, пока слова не начали обретать какой-то смысл.
«Стоит ли в принципе заказывать устриц в самолете? А в
этомсамолете?»
Обед, конечно, не вызвал никаких нареканий, как это всегда бывало и на земле в ее бытность невестой Малкольма. Кроме устриц, тут были тосты с икрой, тартар из красного берикса, перепел средней прожарки и бёф бургиньон, готовый составить конкуренцию даже стряпне ее бабушки. Стюардесса периодически возвращалась в салон, меняя блюда и принося подходящее вино, и улыбалась, заставляя Джейн чувствовать себя неловко, словно ее одежда вдруг стала прозрачной.
Но когда обед был окончен, а солнце садилось в Атлантический океан, она осталась наедине с Андре в красном кожаном салоне. Совпадение или нет, но и он периодически бросал на нее такие взгляды, что можно было усомниться, одета ли она вообще, и если нет, то не хочет ли что-нибудь предпринять по этому поводу. Хоть она никогда и не могла прочесть его мысли благодаря блокирующему заклинанию Катрин, она имела весьма обоснованные догадки о том, чем сейчас занят его мозг. «Нам еще лететь и лететь», – рассудила она и томно потянулась всем своим тонким телом.
– Знак «Пристегните ремни» погас, – сказал он, вторя ее мыслям. – Не хочешь ли ты посмотреть на остальные части самолета?
Джейн послушно расстегнула ремень, но с места не встала.
– И что же я там увижу? – спросила она лукаво.
– Тут есть кабинет, – начал перечислять он, лениво водя пальцем по ее руке, от чего волоски на ее коже приподнялись. – Совсем небольшой. Это скучно. Маленькая кухня ближе к хвосту, если захочешь просто перекусить, а не заказывать пять блюд.
– Мы же только что поели, – проворковала Джейн, поворачиваясь к нему. – Так что не думаю, что нам нужна кухня.
Он плавно стянул лямку топа с ее плеча.
– Может быть, а может, и нет, – ответил он тихо. – Если я что и узнал о тебе, Элла, так это то, что ты ненасытная женщина.
Он провел пальцем по ее ключицам, и его прикосновения посылали прямой сигнал к ее сокровенному жаркому лону.
Повинуясь порыву, она сползла с кресла и, повернувшись, села верхом на него. Он схватил ее за спину, притягивая ее ниже и ближе, чтобы она почувствовала его твердость.
– Я-то надеялась, ты упомянешь спальню, – сказала она серьезно, когда его губы коснулись ее шеи. – Но ты все ходил вокруг да около, и мое терпение лопнуло.
– Хм, – произнес он, приникнув губами к ее горячей коже. – Не в моих правилах расстраивать гостей, но проверять границы твоего терпения – мое любимое занятие.
Андре потянулся вверх и принялся расстегивать переливающиеся перламутровые пуговицы ее блузки. Это была кирпично-красная атласная вещица без рукавов, в которой настоящая Джейн смотрелась бы аляповато и бесформенно, но на Элле она выглядела превосходно. Девушка расстегнула пряжку на кожаном ремне Андре. Он улыбнулся, расправившись с последней пуговицей, и лишь частично стянул блузку, оставив ее так, чтобы руки Джейн оказались сцеплены тканью за ее спиной.
Он вскочил и опустил ее обратно в кресло, крепко прижав своим телом. Джейн изогнулась, пробуя новую позицию. Она понимала, что если захочет, то, немного постаравшись, сможет высвободить руки из-за спины, но когда Андре начал целовать ее тело, двигаясь ниже и ниже, она решила, что совсем не против оставаться именно в этом положении. Прервавшись на мгновение, чтобы провести языком вокруг ее сосков, он стал спускаться еще ниже, каждым касанием губ умножая дрожь, которая волнами расходилась по всему ее телу.
Длинная разлетающаяся юбка, которая была на ней надета (еще одна вещь, которую не стоит надевать невысокой настоящей Джейн), была на резинке, и Андре постепенно стягивал ее вниз. Его губы исследовали каждый сантиметр обнаженной кожи, и Джейн издала стон наслаждения.
«Вкусная еда, хорошее вино, закатное солнце окрашивает краешки облаков золотом, и невероятно сексуальный мужчина, который не может насытиться моим телом, – перечисляла она про себя. Столько прекрасного сразу. – И плевать, что я в опасности, даже в этот самый момент».
Андре двинулся еще чуть ниже, и дрожь – не совсем чистое удовольствие, но и не чистая тревога – пробежала по ее спине. Ей не были известны тонкости взаимоотношений семьи Далкеску и Линн, но если бы они узнали, что один из двух самых желанных Линн беглецов находился в их распоряжении, шансы на успешный исход переговоров значительно возросли бы.
«Если бы он знал, кто я на самом деле, я оказалась бы в еще более безвыходном положении, чем сейчас». Учитывая блузку, сковавшую ее руки, Андре, прижавшего ее тело, герметично закрытые двери самолета и тот факт, что единственные нервные окончания, которые ей еще не отказали, были непосредственно под его языком, на внезапный побег нечего было и рассчитывать. Страх и возбуждение начали змеями свиваться друг вокруг друга, но одно только усиливало другое.
– Еще, – услышала она собственный шепот, сухо звучащий в разреженном воздухе. – Еще.
Она не увидела, а почувствовала, как усмехнулся Андре. «Как же я влипла», – была ее последняя внятная мысль, прежде чем он подхватил ее и перенес с кресла на бархатный диван. Она видела его только урывками: прядь темных волос, упавшая на глаза, решительно очерченные мышцы над бедрами, темная щетина под волевой челюстью, родинка на груди, немного похожая на сердце. Оно было неподвижно, зато ее сердце билось с бешеной скоростью, когда он опустился на нее и дал ей именно то, о чем она просила.
