Вошла не Бьянка, но девушка очень на нее похожая.
– Мадам, к вам мадам Мария…
Началось! Кто такая эта Мария? И кто я сама? В прошлый раз Арман хотя бы сообщил мое имя.
В следующие несколько мгновений я беззвучно открывала рот, вернее, смогла лишь выдавить из себя:
– Мари…
Она начала от двери:
– Сестра, нам нужно поговорить! Люсинда, оставьте нас и проследите, чтобы не мешали. Даже наш дядюшка-кардинал!
Дверь за служанкой быстро закрылась.
– Сестра?! – ахнула я, потому что во время предыдущего моего визита в прошлое Мари была племянницей всемогущего кардинала де Ришелье, а я ее бедной родственницей из провинции, какой-то троюродной племянницей, но никак не сестрой.
Она рассмеялась:
– Узнала?
– Мари, куда я попала, какой сейчас год? И кто я?
– Ну, куда, думаю, долго гадать не стоит, не из-за меня же ты вернулась? Хочешь еще раз встретиться со своим Людовиком? Значит, это все тот же век и тот же Париж.
Мари пожала плечами и уселась в кресло у камина, сделав жест, чтобы я села напротив. В прошлый раз она была моей практически хозяйкой… Сейчас я подчинилась не потому – ноги плохо держали. К концу предыдущего пребывания Мари превратилась в мою главную врагиню, именно она меня предала и продала. Чего ожидать теперь?
И все же я поймала себя на том, что… рада ее видеть. Ведь все то время, что я пыталась обуздать свою страсть в Париже XXI века, Мари была здесь и все знает, кроме того, в чужом мире вдвоем легче…
– Мы с тобой сестры и племянницы кардинала Мазарини. Я Мария Манчини, ты – Гортензия.
Я быстро соображала. Людовик де Меркер был женат на старшей из сестер Манчини Лауре, значит, теперь мы с ним родственники?
Мари, видно, заметила мои сомнения, усмехнулась:
– Если ты думаешь о герцоге де Меркере, то сомневаюсь, что известия о нем доставят тебе удовольствие. Герцог был женат на нашей старшей сестричке, которая умерла при родах их третьего сына. Счастливо и по любви женат. Арман мог бы показать тебе это все без перехода. Нет желания, – она сделала жест в сторону двери, – открыть ее обратно? Обругай Армана и возвращайся.
Если бы не насмешка в глазах Мари, я могла бы поступить именно так, но что-то заставило фыркнуть:
– У меня есть время, побуду здесь немного.
Мария кивнула:
– Хорошо. Я рада тебя видеть, правда, рада.
Я невольно улыбнулась:
– Знаешь, я тоже. Если бы Арман сказал, что мы встретимся, принесла бы что-нибудь оттуда…
– Не стоит. Для меня ваш XXI век тоже не родной, мне все равно.
Я ахнула:
– Ты не из моего времени?!
– Нет, но пока об этом не стоит. Давай поговорим о том, что происходит сейчас. Мы сестры, я старше на семь лет. Мне двадцать первый год, тебе четырнадцатый…
– Ка… какой?!
– Тебе тринадцать. Ты Гортензия, самая красивая из сестер Манчини. Думаю, Арман нарочно это устроил, чтобы ты не повисла на шее у герцога де Меркера.
– Но как мне может быть тринадцать, я же взрослая женщина?!
– А я какая?
Только тут я сообразила приглядеться к самой Марии. В первые мгновения встречи видела только ее глаза, нутром понимала, что это она, а теперь осознала, что нынешняя Мария выглядит куда моложе той, которую я видела в прошлый раз.
– Но как такое возможно?
– Посмотри, – она встала и поманила меня к большому зеркалу.
Шорох шелков, колыхание пламени свечей, потрескивание поленьев в камине… Я в Париже XVII века.
По ту сторону волшебного стекла стояли две красавицы. Настоящие, без натяжки в веках. Большущие глаза – у старшей чуть светлей, у младшей почти черные, нежный овал лиц, брови вразлет, черные ресницы безо всякой туши, точеные шеи…
Бог мой! В своей нормальной жизни, считаясь весьма и весьма симпатичной, я не имела и подобия этой ослепительной внешности.
Боясь спугнуть изображение, сделала неопределенный жест рукой, младшая красавица в зеркале сделала его одновременно со мной.
Конечно, читая о Людовике герцоге де Меркере в Интернете, я интересовалась и сестрами Манчини, все же старшая Лаура была его супругой, видела портреты, но что портреты! Они не могли передать и сотой доли той прелести, которую отразило зеркало. Не было у Марии и Гортензии Манчини (если мы – это они) никаких двойных подбородков. За остальных сестер ручаться не могу…
Мария рассмеялась:
– Я вижу, ты сама себе понравилась… Но не надейся понравиться герцогу де Меркеру.
– Почему? – спросила раньше, чем сообразила, что именно говорю.
– Он тяжело пережил смерть Лауры, увлекся религией и мечтает стать кардиналом.
– Какой сейчас год?
– 1658-й. И у меня к тебе разговор.
Но поговорить толком не успели, Мария лишь вкратце объяснила, что у нее бурный роман с королем, который готов жениться, но кардинал всячески этому препятствует.
Я затрясла головой:
– Подожди… Как жениться? Какой король, какой кардинал?
Мария рассмеялась.
– Понятно, тебе нужно время, чтобы осознать, что после твоего предыдущего пребывания здесь прошло почти семнадцать лет. За это время маленький король Людовик превратился в настоящего красавца, кардинал Мазарини успел не только заменить нашего Ришелье, но и побывать в ссылке, вернуться, привезти сюда нас, даже подержать меня в монастыре, и теперь вот болен и долго не протянет…
– О, господи! Тебя-то за что в монастыре?
– Это наша мамочка виновата, гороскоп предсказал, что я принесу много волнений и горя окружающим. Она решила, что пусть этими окружающими будут монахини.
– А я?
Мария махнула рукой, весело блестя глазами.
– Ты не лучше! Крутишь романы напропалую, любишь ездить верхом, носить мужскую одежду и даже владеешь шпагой.
Мне тоже стало весело.
– Я не забыла то, чему меня учил герцог де Меркер?
Веселье буквально слетело с моей нынешней сестры, брови сурово сдвинулись:
– Герцог ничему тебя не учил. Постарайся забыть всю жизнь во время предыдущего пребывания здесь или немедленно переходи обратно. Если ты спутаешь что-то из событий или отношений шестнадцатилетней давности, будет беда.
Я подумала, что Мария права, но почему-то покачала головой:
– Не перепутаю.
– Гортензия, мне правда не хочется, чтобы ты уходила, но оставаться опасно, ты слишком живо все помнишь…
Чтобы сообразить, что Мария обращается ко мне, пришлось сделать усилие, ведь в прошлый раз я бывала в Париже времен кардинала Ришелье под своим собственным именем – Анной Плесси, теперь я Гортензия Манчини… Это явный прогресс, в прошлый раз Арман забросил меня сюда в качестве бедной родственницы из провинции к Марии мадам де Комбале, и моя подруга по несчастью отыгралась всласть. Сейчас она явно рада моему возвращению и обеспокоена им.
