– Оля, – прервал очень сдержанным тоном мои мысленные терзания неймарец, – у вас, землян, кто считается хорошим мужем?
Озадачить меня сильнее, чем удивил сейчас этим вопросом, он вряд ли бы смог. Опытом и знаниями в этой сфере я в принципе не обзавелась. Никаких отношений, хотя бы в отдаленной перспективе ведущих к супружеству, в моей жизни не было.
– Э-э-э… Тот, кто заботится, любит, обеспечивает. Понимает, поддерживает… Не знаю даже, так сразу не сообразить… Для каждого есть что-то свое, у меня вообще идеал какой-то получился, – в итоге пробормотала я нечто несусветное.
– Все вышеперечисленное могу тебе гарантировать, – все так же глядя в потолок, отозвался неймарец. – А лично для тебя что важно?
– Честность! – не задумываясь, сурово припечатала ответом.
Повисла пауза. Я выжидательно замерла, надеясь, что загнала его в угол. Но нет. В один миг передвинувшись, он уже сидел напротив, вперив в меня непривычно суровый взгляд.
– Ты мне обещала, что, если я смогу убедить Совет, ты попробуешь стать моей парой, так?
Я осторожно кивнула. С этим не поспоришь: обещала и от слов своих не отказываюсь. И он справился – это тоже факт. Но вот к чему он клонит?
– Каковы критерии успешности? В каком случае ты признаешь союз состоявшимся, а меня – полноценной парой?
На лице такая знакомая ледяная маска. Как с ним быть? Вообще не ясно, что для него важно, а о чем из вежливости спросил.
Я зависла. Вот серьезно! Почему-то во время всех этих споров, уговоров, побега и ссор я ни разу не задумалась о том, каково это – быть его женой? Не представила, так сказать, на практике. А сейчас… испугалась. Ведь это означает, что мы будем вместе. Во всех смыслах вместе – жить рядом, постоянно контактируя друг с другом, и работать вместе, и спать тоже будем друг с другом! Да, я думала о том, что жуткой в этом браке моя доля не будет, но какой же она будет тогда? Получается, мой удел – скрытность и постоянное лицемерие, какая-то видимость вместо реальных взаимоотношений? Ибо как можно строить совместную жизнь с тем, кому не доверяешь, кто заведомо нечестен с тобой, от кого ждешь удара в спину? Никак! Подобная жизнь станет пыткой, сведет на нет все мои намерения стать счастливой, самодостаточной, обрести себя. А значит, любая попытка уже сейчас обречена на провал, ибо, как ни старайся он стать идеалом, меня постоянно будет преследовать извечный вопрос – зачем? Но выбора нет, я попытаюсь. Ведь если не получится, моей вины в этом не будет? Как бы объяснить ему все это? Да и сейчас я должна что-то ему ответить, хотя сама и склонялась все больше к пессимистичному исходу нашей попытки.
– Предлагаю следующее: давай установим срок – к примеру, месяц-два… И если за это время сумеем сами поверить в то, что стали настоящими мужем и женой, в смысле парой, то… так все и оставим.
– А если нет? – Все такой же безэмоциональный вопрос сидящего напротив мужчины.
– Ты меня отпустишь, – стушевалась я, понимая, что ставлю уж очень невыгодные для него условия.
Но что еще я могла предложить в таких обстоятельствах? Научившись быть хозяйкой своей судьбы, вновь возвращаться к безнадежной забитости не хотелось.
Гайяр медленно выдохнул, потом плавно скрестил на груди руки и так же, с ледяным спокойствием в голосе, уточнил:
– А что, если за этот период возникнет перспектива появления ребенка? Каких действий ты ожидаешь от меня в этом случае?
Потрясенно вздрогнув, я нервно икнула и недоверчиво уставилась на него.
– Но как… Я полагаю, мы не станем пока, еще все не ясно окончательно… Поэтому стоит повременить с такой близостью…
Гайяр неожиданно резко встал с кровати, в бешенстве подскочил к типовому безликому комоду и одним стремительным ударом… проломил его до основания. Почти тут же застыл на мгновение спиной ко мне, прежде чем обернуться и безапелляционно заявить:
– Оля, я как последний безумец рискнул всем ради того, чтобы помочь тебе, ради осуществления твоих невероятных планов. Ты обещала мне, что попытаешься! И я со всей ответственностью заявляю тебе, что намерен воспользоваться этим шансом сполна. И целибат я хранить не собираюсь. Я и так неимоверно долго нахожусь в отдалении от своей дейраны. А ты не хочешь задуматься над тем, чего мне это стоит. Поверь, я на пределе! В общем, ты не только идеалистка, ты еще и очень наивна, если полагаешь, что я буду соответствовать этим твоим смехотворным ожиданиям. Нет, я твердо намерен привязать тебя всеми возможными способами, использовать с пользой каждый подаренный миг и об этом предупреждаю тебя честно, как ты и хотела! Два ближайших месяца мы проведем, живя по моим правилам!
– Прекрасно! Раз ты так горячо заявляешь мне о честности, поясни слова Торнага! – переполненная возмущением от его заявления, крикнула я, тоже вскакивая с кровати. – Почему это они даже на меня согласны, готовы позволить Измененным выжить, только бы не сорвать обретение тобой дейраны? И почему Ниранда рада-радешенька от тебя отделаться? И кто такие эти первородные?
Под конец я уже кричала. Гайяр, неожиданно устало вздохнув, обхватил мое запястье и потянул в ванную. Там заставил умыться и так же молча сопроводил обратно в спальню.
– Не стоит придавать такое значение заявлениям Торнага. Вся эта их суета с моим союзом раздражала меня и раньше. Поверь, они – просто кучка паникеров, которым за каждым деревом мерещится моя гибель. Для Ниранды же это возможность встретить предназначенную пару и обрести гармоничный союз. А первородные…
Я затаила дыхание, ожидая ответа.
– Обещаю, что расскажу тебе о них, как только мы станем родителями. – Его голос дрогнул.
Меня же затрясло от гнева. Получается, замуж за капитана – это без вариантов. Сам он железно уверен, что после испытательного срока в два месяца я уже никуда не денусь, да еще и забеременею. Торнаг опять же прямо намекнул, что должна теперь пожизненно рядом быть и всю посильную помощь оказывать, раз втянула Гайяра в такие передряги. И я совсем не против последнего – понимала изначально, на что иду.
А мне что? А мне остается кот в мешке! Вот чувствую, что-то в этих первородных непросто… А еще и на детей намекают! Это вообще как понимать? Жизнь у меня – сплошные виражи, когда от меня никому и ничего не нужно – все презирали, теперь уважение наметилось, так всем от меня что-то сразу стало необходимо.
Гнев, возмущение, искренняя обида – все одновременно взыграло, забурлило, резко, одним огромным всплеском адреналина снося мое смущение, скованность, страх перед Гайяром и общественные ограничения. Не найдя слов для ответа на столь возмутившее меня заявление – фактически прямой намек на то, что так и быть мне в неведении, да еще и ребенка ему обязательно родить, – я сорвалась. Не помня себя от злости, сжав кулаки, кинулась к нему с единственным желанием – треснуть этого зарвавшегося деспота.
Не удалось! К моему вящему сожалению. Поймали на подлете и, спеленав намертво объятиями, прижали к себе.
