Даже дома я никому не рассказывала об этом. Дома – в самую последнюю очередь. В детстве я привыкла к одиночеству, к мысли, что меня не любят, что я – нежеланный ребенок, к постоянному страху. Так я жила и в школе, семестр за семестром, и единственным моим убежищем была библиотека, где я читала книгу за книгой, давно оставив позади всех старших девочек нашего класса, которые дразнили и обижали меня. Лучом света в этой мрачной школе была мысль о каникулах. Не о беспросветной скуке шахтерского поселка, и даже не о прогулках с отцом, а исключительно о встречах с моим преданным другом Ровером.
Даже слишком преданным. Ровер слушался и любил только меня. Мать терпела его около года. Когда я была в школе, его сажали на цепь, так как некому было его выгуливать. А когда его изредка отпускали, он тут же убегал далеко в поля, надеясь, что найдет там меня. Мать, как она это объяснила, боялась, что он станет пугать овец, поэтому, когда я в очередной раз приехала на каникулы, мне сказали, что Ровер «пропал».
Конец всему. Современным детям, наверное, будет трудно понять меня, но я не решилась спросить, когда и как это случилось. Я не проронила ни слова и не позволила себе заплакать. Она не увидит моих слез.
Птицы и мыши, кролик, теперь – любимая собака. Больше я не пыталась заводить себе друзей. Я замкнулась в себе и терпела, пока в один прекрасный день не наступило освобождение. Помощь пришла неожиданно. В школе стало известно, что я верю в волшебство. Доверчивая девочка, слишком юная и неопытная даже для своих лет (мне тогда исполнилось десять), я рассказала об этом своей однокласснице, которая разболтала остальным. Мифы и легенды кельтов, полные магического очарования сказки Эндрю Ланга, Ганса Христиана Андерсена и братьев Гримм будоражили мое воображение. А наша уединенная монастырская жизнь, церковные легенды о святых и чудесах, живые изображения ангелов и праведников очень хорошо сочетались с моей наивной верой в фей и волшебников и делали сказочный мир не менее реальным, чем настоящий.
Итак, по школе прошел слух, что маленькая Джили Рэмси верит в волшебство. Первыми отреагировали девочки из старших классов. Они относились ко мне лучше, чем одноклассницы, поэтому просто придумали следующую шутку: каждый день они писали мне записку от Королевы Фей и прятали ее в солнечных часах в самом дальнем углу школьного парка, прятались в кустах и наблюдали, как я беру эту записку и кладу на ее место свою. Я уже не помню ни как это началось, ни что было в записках, помню только, что для меня это было собственным, самым дорогим секретом. Находя новую записку, я очень радовалась, убегала в лес, где спокойно читала ее и писала ответ. Последний раз это произошло в июне, в середине второго семестра. Коротенькая записка, спрятанная под огромным мшистым камнем, гласила:
«Дорогая Джили, в последнем письме ты написала мне, что хочешь иметь фею-крестную. Я согласна. Скоро ты получишь от нее письмо.
Королева Фей Титаник».
До сих пор не знаю, что они замышляли, какую шутку собирались сыграть со мной после этого письма. Вдруг какой-то шелест, какое-то неясное движение в кустах привлекли мое внимание. Я подняла голову и увидела девочек, наблюдающих за этой комедией.
Я вскочила на ноги. Не знаю, что бы я сделала, как бы отреагировала на очередную насмешку, но тут в противоположном конце парка кто-то закричал:
– Джили! Джили Рэмси!
– Я здесь.
– Тебе письмо!
Я увидела, как по дорожке ко мне бежит толстушка Элис Бэндл, такая же жертва насмешек в нашем классе, как и я, а значит, почти подруга. В руке она держала письмо.
Даже не взглянув в сторону кустов, я взяла конверт и громко сказала, обращаясь к Элис:
– Спасибо, Эл. Да, я узнаю почерк. Это от моей крестной, она скоро заберет меня отсюда.
После этого я скомкала злополучную записку от «Королевы Фей», бросила ее на землю и побежала в школу. Старшеклассницы вышли из-за кустов, одна из них закричала мне что-то вслед, но я даже не обернулась. В первый раз я смогла защитить себя, дала им понять, что их мнение меня не интересует! Наверное, мои мучители поверили, что их выдуманная история вдруг превратилась в настоящее волшебство.
Так оно и было. Письмо написала, как я и предполагала, моя мать. Она присылала их в один и тот же день каждую неделю. Начиналось оно всегда с самого ласкового прозвища, которое дала мне мать:
«Милый Цветик!
Тетя Джэйлис вернулась домой из Новой Зеландии и навестила нас в прошлую пятницу. Она была очень недовольна тем, что ты учишься в монастырской школе, а поскольку она почти полностью оплачивает твое обучение, мы должны считаться с ее мнением. Ты перейдешь в другую школу. Там, правда, тебе опять придется сдавать вступительные экзамены, но мне кажется, что ты справишься. Новая школа имеет прекрасную репутацию, уровень преподавания там очень высокий, кроме того, лучшим ученикам платят стипендию, а ты должна помнить, что каждый пенни...»
Благослави тебя Бог, тетя Джэйлис! А если точнее выбирать слова, то спасибо тебе! Теперь я все начну сначала.
Глава 3
Жизнь в новой школе пошла как нельзя лучше. Моих знаний все еще хватало, чтобы учиться без труда, хотя все так же недоставало ума скрывать это. Впрочем, я поняла, что удобнее всего быть второй или третьей ученицей в классе. Я довольно хорошо играла в разные игры и неплохо рисовала, что очень нравилось моим одноклассницам. Не знаю, была ли я там счастлива, но годы учебы летели быстро.
Сама школа представляла собой прекрасное здание восемнадцатого века, окруженное парком и лесом, где нам разрешали гулять в свободное время. Наверное, только я одна пользовалась этим разрешением. В детстве я привыкла к одиночеству и теперь старалась как можно быстрее избавиться от общества своих одноклассниц и сбежать в лес, где стоял полуразрушенный летний домик, который я считала своим. В дождливые дни вода ручьями текла сквозь крышу, стены были ветхие и грязные, но зато рядом находилась пахнущая медом липовая аллея, а если долго сидеть в этом домике неподвижно, то в двери начинали заглядывать рыжие белки, а птицы возвращались в свои гнезда под карнизом.
И вот это произошло еще раз – возвращение в счастливейший из дней моего раннего детства.
Была середина семестра, мне недавно исполнилось четырнадцать лет. Почти все ученицы ушли гулять с родителями, поэтому я была свободна. Мои родители никогда не навещали меня. Я сидела в своем летнем домике и рисовала. На колченогом столе передо мной стояли в вазе большие шаровидные цветы, которые я сорвала неподалеку.
Вдруг снаружи послышался приглушенный звук шагов на обросшей мхом тропинке, и голос тети Джэйлис радостно произнес:
– Я так и думала, что найду тебя здесь. Ты уже пила чай?
