Он уснул почти сразу, как доел добавку, пробормотал только, что немного подремлет, и задышал ровно и спокойно. А тихоня неторопливо прикончила остатки супа, сполоснула котел и чашки и убрала их на место. Затем подложила в очаг последние дрова, разула мужа, накрыла шкурами и, погасив огарок свечки, устроилась с ним рядом. После опытов, которые Лэни провела днем, ей стало ясно, что пора учиться управлять браслетами. Вернее, их связью. И пока муж ранен, тихоня хотела попытаться вылечить его, передав с помощью цветочков часть своей энергии.
Некоторое время ничего не происходило, хотя девушка усиленно думала о том, как ползут по телу мужа цветущие плети, вытягивая боль и остатки проклятья, как стирают их нежные лепестки синяки и раны. А потом как-то незаметно провалилась в полусон-полуявь, в котором они с Дагом брели по цветущему лугу, и травы становились все выше, все душистее. Лэни все теснее прижималась к мужу, чтобы не потерять его в этом густом, как букет, разнотравье, и ощущала, как исподволь отступает застарелый холод давно не топленой хижины, согреваются ноги, и больше не сквозит под старыми шкурами непрошенный сквозняк.
Вскоре девушке стало так хорошо и уютно, что она раскинулась свободнее, окончательно засыпая, и вдруг в глубине сознания родилась тревожная мысль, что это тепло неспроста. То-ли вылетел из очага уголек, то-ли пылает в горячке Змей.
Лэни вскинулась, резко села и замерла, очарованная увиденным. Вокруг них, свиваясь в ажурный кокон, цвели призрачные побеги, словно проросшие из эльвийских браслетов. Тихоня осторожно вернулась на место, боясь спугнуть охраняющую их магию, и через несколько секунд уже спала крепким сном надежно защищенного человека.
А проснувшись от холода и тревоги, сразу услышала топот приближающихся к домику лошадей, и, выглянув в щель, поняла, что уйти они уже не успеют. Даже если она сумеет разбудить порозовевшего от сна Змея.
Все, что успела тихоня, это обуть мужа, надежнее спрятать всё самое ценное, и переложить свое оружие так, чтобы его можно было достать даже со связанными руками. Прятать кинжал Змея было глупо, да и некуда. К тому же в это могли не поверить приехавшие к домику люди.
После этого сестре тишины оставалось только изображать такой же глубокий сон, каким спал муж и пытаться определить по разговорам незваных гостей, что они за люди.
Очень скоро выяснилось, что распоряжавшаяся всем молодая дама как раз наоборот, незваными гостями, точнее наглыми бродягами считала их со Змеем. И была твердо намерена примерно наказать нахалов за вторжение в чужую собственность. Ровно до тех пор, пока не рассмотрела лицо графа и не осознала по докладам слуг, что он никак не может быть безродным бродягой.
После этого слуг выгнали из домика, а дама принялась обсуждать свои планы насчет Дагорда с молодым человеком, явно осведомленным обо всех личных делах своей хозяйки. Или подруги, этого Лэни пока не решила.
Осторожно приподняв ресницы, девушка попыталась рассмотреть, куда ее везут, и сразу же усмехнулась. И спокойно открыла глаза, поняв, что немного ошиблась, обозвав повозку, в которой лежала, телегой. Скорее это была дорожная кибитка, крытая полотняным шатром, закреплённым на редкой решетке, сплетенной из ивовых прутьев. Предназначалась она, несомненно, для перевоза дичи, и возле задней дверцы уже торчали из-под грубой дерюги кабаньи копытца.
Значит, господа ездили на охоту… тогда понятно, почему они оказались возле домика задолго до обеда. Очевидно, собирались устроить там пикник. Странно только, что приехавшая в карете дама была одна… или остальные просто отстали?
Через некоторое время полог повозки перестали хлестать ветви деревьев и она покатилась ровно, как по накатанной дороге. Оказывается, не такая уж тут и глушь, как им показалось вечером, с досадой признала свою ошибку Лэни, и сразу припомнила про ледяных монстров. Хотелось бы верить, что ни один из них не добрался до местных жителей.
— Не проснулась? — спросил голос Геликса, и Лэни, прикрывшая глаза, едва заслышав рядом с повозкой топот еще одной лошади, саркастически усмехнулась.
Любитель фей даже не догадывается, что стоит сейчас на развилке своего жизненного пути, и у него есть пока один шанс, чтобы сделать правильный выбор. И если он ошибется, то пусть пеняет на себя. Сестры тишины очень принципиальны в некоторых вопросах.
— Спит. — ответил возница и спросил безразлично, словно не слышал разговора молодого человека с хозяйкой, — куда прикажете ее доставить?
— В мой дом. И скажи служанкам, чтобы раздели и умыли. Я провожу госпожу Нинилсу и вернусь.
— Скажу, — коротко отозвался кучер, и стук копыт лошади Геликса начал удаляться, — куда мне деваться. Эх, демонская сила!
Опытный слух тихони расслышал в последних словах кучера горечь и презрение, видимо не так уж почтительно относился слуга к своему к сластолюбивому хозяину.
Однако торопиться девушка не стала. Несколько минут лежала так же неподвижно, скрупулезно обдумывая сложившуюся ситуацию и просчитывая, как все может повернуться, если попытаться разжалобить и так как будто сочувствующего ей мужчину.
И стоит ли его вмешивать, ведь ясно, что измены Геликс кучеру не простит. А если просто попросить возчика о маленькой услуге, то чем, и главное, когда, оплатить эту помощь? Само собой, золото и несколько колечек, предназначенных именно для подобных случаев, у Лэни были, но сразу лучше было их не показывать.
Наконец тихоня решила попытаться разговорить конюха, и нарочито громко зевнула. А потом резко села и ойкнула еще громче, озираясь с деланным изумлением.
— А где это мы?
— Едем в Кимнеш, — отозвался возчик, поглядывая на пленницу со вполне понятной настороженностью.
Святая Тишина! Так вот куда их занесло! Явно последние два накопителя, которые Лэни едва втиснула в пирамидку, были лишними. Ей казалось, портал должен был выбросить их со Змеем в нескольких лигах от поместья барона.
— А кто у тебя там?
— Хозяин у меня там, господин Геликс.
— Знатный?
— Да нет.
— Тогда богатый.
— Богатый, да не он. Дядюшка у него состоятельный, а племяннику разрешает жить в маленьком имении, в пригороде Кимнеша. Он у его дочки секретарем числится.
— Понятно, — протянула Лэни, — а у тебя водички не найдется? Во рту пересохло.
— Найдется, как не найтись, — конюх подал девушке глиняную бутыль в соломенной оплетке, — свежая, утром набрал.
— Далеко набирал?
— Так дома же, из колодца. А что? — насторожился конюх, и тихоня с удовольствием отметила, что он далеко не глуп.
— Да мы возле гор наткнулись в ручье на ловушку… еле ушли, к вечеру чуть не падали, — врать тихоня не стала, простенькие амулеты, опознающие откровенную ложь, не такая уж дорогая вещь. Однако и говорить всей правды пока не собиралась, — хорошо, заброшенный домик попался, выпили восстанавливающее зелье и свалились. А спутника моего ты не видел?
