— Молодые люди, завтрак подан. — Вента, в отличие от Теридана, обманывать прислугу не пыталась. — И если вы не хотите, чтобы я умерла с голоду, вам лучше немедленно сесть за стол.
Вот теперь служанки хихикали в открытую, а я беззастенчиво заливалась краской. Зато Теридану-Кирстену было глубоко плевать на всё и вся — он просто держал мою руку и отпускать отказывался.
— Терри! — окликнула хозяйка замка на озере.
— Пойдём, — шепнула я.
Боевик глубоко вздохнул, сказал едва слышно:
— Когда поженимся, будем завтракать в постели.
Я покраснела ещё гуще и, к собственному удивлению, кивнула.
Несмотря на маленький инцидент, атмосфера за завтраком царила самая непринуждённая. Я как-то незаметно для самой себя отменила объявленный госпоже Венте бойкот, а графиня, не иначе как в качестве ответного жеста, перестала третировать Терри. Ну а сам Терри… просто ел. Уплетал диетический завтрак с таким аппетитом, словно три дня голодом морили.
А когда перешли к чаю, младший принц одарил хитрым взглядом и спросил:
— Как вы относитесь к экскурсии по дворцу, госпожа Эмелис?
Я честно пыталась вести себя сдержанно, но от ответной улыбки не удержалась.
— Прекрасно, господин Теридан, — тихо ответила я.
Боевик на мгновение, но замер, и я, кажется, понимала его чувства — непривычно слышать своё первое имя из уст той, которая всегда называла вторым. Мне и самой как-то странно было.
— В таком случае… — начал было принц, но был прерван.
— Знаешь, Терри, я думаю, вам с Эмелис пока не стоит показываться на людях, — сказала графиня веско.
Боевик вопросительно изогнул бровь, я тоже немножко удивилась, а королевская тёща хлебнула чаю и пояснила:
— Слуги, разумеется, надёжны, но придворные, сам понимаешь, молчать не будут. А тот факт, что между вами роман, даже последнему глупцу очевиден.
Вот теперь и я бровь заломила — всё понимаю, но неужели Вента думает, что на людях будем вести себя так же, как в присутствии прислуги?
Старушка ход моих мыслей поняла верно. Закатила глаза и выпалила:
— Да вокруг вас даже воздух искрит!
Стало… нет, не стыдно, но странно. И улыбка к губам приклеилась, и вообще… Боевик тоже улыбнулся, но сдержанно, и столь же сдержанно возразил:
— И что теперь? Забиться в дальний угол и дрожать от страха?
Вента снова глаза закатила…
— Терри, я прекрасно понимаю, что вопрос вашей свадьбы уже решен, но помолвка ещё не состоялась. Вам не следует давать поводов для сплетен, это навредит репутации Эмелис.
Я не выдержала и потупилась. Вопрос свадьбы решен? Нет, умом я это понимала — иначе с чего бы королю называть меня будущей невесткой и давать книги «для внутреннего пользования», но… одно дело понимать и совсем другое слышать из чужих уст.
— Но ведь Эмелис пойдёт не одна, а с компаньонкой, — парировал Кир. И уже тише, с заметным смешком: — Неужели вы не сможете приструнить какого-то нахала, госпожа Вента?
Графиня громко фыркнула, а моя улыбка стала стократ глупее, чем прежде.
— Ваши манеры, дорогой внук, отвратительны! — выпалила старушка.
Кир возражать не стал, более того — кивнул. За что схлопотал предельно строгий взгляд и тихое:
— Терри, шутки шутками, но, если тебе так хочется прогуляться в компании Эмелис, держи себя в руках. И об этикете не забывай!
— Без проблем! — заявил брюнет. Тут же отпил чаю и спросил подчёркнуто ровным тоном: — С чего начнём экскурсию? Может быть, с Большого тронного зала? Там великолепная лепнина, потрясающие мозаики и удивительной красоты фрески.
Вента включилась в игру моментально.
— Да, я тоже о Большом тронном зале подумала, — кивнула старушка. — Если не ошибаюсь, часть фресок рисовал сам мастер Вилевич?
— Всё верно, госпожа Вента, — ответил Кир. И уже мне: — Госпожа Эмелис, вы знакомы с творчеством мастера Вилевича? Его лучшая картина — «Красный овал» — столько шума в своё время наделала…
Я всё-таки не выдержала — рассмеялась, а младший принц отставил чашку, поднялся из-за стола, чуть поклонился и спросил:
— Ну так что, идём? — Он был чрезвычайно серьёзен, но глаза смеялись.
Я кивнула. Да, любимый, с тобой хоть на край света.
В этот момент казалось — держаться в рамках будет легко, но…
Младший принц мелочиться не стал, он показывал всё! Залы, переходы, галереи. Фрески, колонны, тонкий декор и позолоту. Картины, скульптуры, мозаики… в общем, действительно всё! Всё то, чего я не замечала, потому что моё внимание было отдано одному-единственному человеку — Теридану-Кирстену из рода Донтор…
Малочисленные придворные и редкие стражники взирали на нашу троицу большими глазами. Все встречные неизменно сбивались с шага, холёные лица вытягивались. Те, кому хватало смелости поприветствовать их высочество и дам, одна из которых состояла с королевской семьёй в прямом родстве, непременно начинали заикаться.
Мы, как люди воспитанные, делали вид, будто всё в порядке, будто нас ничуть не заботит происходящее. Впрочем, реакция благородных и родовитых действительно не волновала. Разве что госпожу Венту, которой выпало несчастье следить за соблюдением приличий.
Кирстен болтал без умолку. Рассказывал об убранстве, об архитекторах и мастерах, которые трудились над тем или иным залом, о важных исторических событиях, которые происходили в этих стенах. Лишь когда младший принц в который раз перепутал веанский стиль в декоре Малой обеденной залы с буарнским, а после назвал фреску работы мастера Кулинта картиной кисти мастера Жоарна, я начала догадываться: половина из того, о чём рассказывает мой синеглазый тиран, — враки.
Он просто сочиняет! Просто придумывает! И… веселит заодно.
О Всевышний! Ну конечно! Откуда принцу, горячо увлечённому магией, знать все эти архитектурные фитюлечки и финтифлюшки? С тем же успехом можно ожидать от Кирстена знания истории женской моды и современных тенденций во флористике.
Зато теперь ясно, почему придворные столь дружно таращат глаза и спотыкаются. Им, как кому бы то ни было, известно, что младший принц человек не публичный и во дворце этом раз в сотню лет бывает. Он последний, кто мог бы провести тут экскурсию!
— А вот этот зал, выполненный в старом, как его называют, имперском стиле, в действительности чистая аллегория, — бодро вещал Кирстен. — Мастер Хортье, который выступал главным декоратором помещения, известный символист, и в этой работе, по признаниям самого мастера, он пытался выразить нежность чувств. Видите во-он те кружочки под потолком? Они символизируют воздушные поцелуи. А во-он те, что у нижнего плинтуса…
— Терри! — перебила госпожа Вента возмущённо. И уже спокойнее, но не менее строго: — Ваше высочество, я думаю, это крайне интересно, но не существенно.
