И я выдаю:
– Знаешь, я подумала об идее вернуться в Венецию… и о той квартире, которую ты мне показывал.
Филиппо резко поворачивается ко мне, я полностью завладела его вниманием. И я не разочаровываю его:
– Я согласна, Фил. Ты только не задавайся, ладно? Я готова сделать это лишь потому, что начинаю скучать по Венеции, – пытаюсь перевести все в шутку.
– Правда? – спрашивает он почти с подозрением. Ему сейчас не до шуток.
– Да, правда, – отвечаю, слегка оскорбленная его изумлением.
Филиппо понимается на ноги, подает мне обе руки и, когда я берусь за них, приподнимает меня рывком. Потом обнимает за талию, приближая свое лицо к моему.
– Послушай, Биби, – говорит с терпеливым видом, будто объясняя что-то сложное ребенку, – ты же понимаешь, что это означает, правда?
Я киваю, улыбаясь. Он вздыхает и оглядывается по сторонам, не до конца уверенный.
– Это значит совместная квартира, совместное будущее, совместная жизнь. Понимаешь ли ты это?..
Филиппо смотрит на меня в упор своими ясными большими глазами, легонько притрагиваясь к бретелькам моего купальника пальцами.
– Ты готова на такой шаг?
– Конечно да! – отвечаю твердо, выдерживая его взгляд.
– Ну, тогда давай сделаем это! – восклицает он, отталкивая меня назад. Вижу на его лице лукавую улыбку и тут понимаю его шуточный маневр – я теряю равновесие. Не успеваю даже закричать и падаю в бассейн. Остаюсь некоторое время под водой, прежде чем вынырнуть. Филиппо прыгает следом и плывет ко мне.
– Так нечестно! – рычу, но руками и ногами я уже оплетаю его и губами ищу его губы.
– Не волнуйся, – шепчет он, успокаивая меня, – я здесь, чтобы спасти тебя.
Мы страстно целуемся, прижавшись друг к другу, как единое целое, потом Филиппо прижимает меня к краю бассейна.
– Если хочешь, мы можем поехать посмотреть квартиру. Отправлю мейл в агентство и договоримся на выходные.
Тут почему-то в мои мысли проникает сомнение, словно незваный гость, решивший испортить праздник. Каким образом Леонардо затесался в мои счастливые совместные планы с Филиппо? Какое отношение он имеет к нашим прожектам на совместное будущее? Никакого, совершенно никакого. Я должна изгнать его.
Пока Филиппо ждет моего ответа, я повторяю себе, что независимо от того, какое решение мы примем об этой квартире и переедем или нет в Венецию, – моя жизнь будет продолжаться без Леонардо. Так что я должна немедленно убрать его из этой дилеммы. Сейчас я осознаю, что правильно для меня. Поэтому, расплывшись в самой ослепительной улыбке, говорю:
– Хорошо, давай поедем посмотреть на эту квартиру.
– Ты уверена, Биби? – спрашивает Филиппо с нежностью. Боюсь, он почувствовал мои колебания.
Положив руку на сердце, будто делаю заявление под присягой, я произношу четко:
– Конечно, уверена.
Теоретически, я всего-навсего даю разрешение моему парню отправить е-мейл: я просто присоединяюсь к идее переезда и соглашаюсь принять во внимание недвижимость в Венеции. Но на самом деле, понимаю, что это означает намного большее. Внутри меня это знак перерождения, перелома. Я демонстрирую свою любовь и преданность, ценность наших отношений, я выбираю Филиппо.
– Я счастлив, Биби, – шепчет мне он, прислоняясь лбом.
– Я тоже.
Мы целуемся снова и снова, в то время как небо становится ярко-красным.
Завтра мы возвращаемся в Рим к будничной жизни, но я хочу убедить себя, что кое-что изменилось. Положено начало чему-то новому – совместному будущему с мужчиной, которого я выбрала.
Я даю обещание ему и самой себе и сделаю все, чтобы выполнить его.
Глава 7
По возвращении с выходных в Тоскане все кажется еще более нежным: любовь, работа, ежедневные мелочи.
Наше взаимопонимание с Филиппо усиливается с каждым днем. С тех пор как я сказала ему, что хочу вернуться вместе с ним в Венецию, мы живем в совершенной гармонии, в счастливом ожидании будущего, которое решили разделить.
Возвращение в Сан-Луиджи-де-Франчези тоже оказалось менее травматичным, чем я представляла. Наверное, три дня отпуска были необходимы для душевного облегчения и помогли мне зарядиться новой энергией. А может быть, потому, что началось лето: обожаю это время года! Как бы то ни было – работа спорится хорошо, и мне удается вкладывать душу в то, что я делаю. Я чувствую себя живой и сосредоточенной. И даже Паола заметила это, сделав мне комплимент по поводу моего решения ситуации с одной проблемной зоной фрески, целиком покрытой плесенью. А это большая редкость – когда Паола выражает кому-то одобрение.
Сейчас я решила пятнадцать минут передохнуть и жду Мартино. Он появился снова вчера, после большого перерыва. Я не видела его довольно долго и поэтому предложила ему сегодня выпить вместе кофе на площади Святого Эвстахия, где зародилась в разговорах наша дружба, если ее можно так назвать. Я не совсем уверена, чего Мартино хочет от меня, но поняла, что он действительно нравится мне. И я действительно сожалею, что он отдалился, встретив нас с Леонардо на выходе из церкви. Мартино – единственный человек, с которым я могу говорить об искусстве, не чувствуя себя скучной или оцениваемой. Он неординарен и артистичен, и не задается при этом. Наверное, потому, что он еще совсем молод (или благодаря довольно скрытному характеру), он не слишком серьезно к себе относится, и это делает разговор с ним особенно забавным.
Сейчас одиннадцать утра и уже очень жарко. Рим сияет красотой, воздух наполнен ароматом моря. И я уверена, что это не только мое воображение – в таком мире просто нельзя не быть счастливым.
А вот и Мартино. Он приближается из переулка сбоку от площади своей неповторимой разболтанной и слегка неуклюжей походкой, в джинсах, белой футболке и вездесущих «All Star» в клеточку. В руке он держит огромную пластиковую папку, из тех, что используют художники или студенты для листов большого формата. Я замечаю, что его непослушная челка непомерно отросла.
– Как дела? – я приветствую его поцелуем в обе щеки.
– Хорошо… А ты?
Он произносит это, не ожидая ответа, глядя на меня с легкой меланхолией. Потом опускается на соседний стул, прислоняя папку к одной из ножек стола.
– На самом деле у меня полно дел. В Академии мне добавили еще два курса по рисунку, – объясняет Мартино с независимым видом.
– Ах, так вот почему ты больше не появляешься в этих краях… – не могу удержаться от упрека.
– Ну, на самом деле я покончил с циклом святого Матфея. Хватит монеток. – Он улыбается с облегчением. – Теперь я сосредоточился на другом шедевре Караваджо.
Мы прерываемся на минуту, чтобы заказать два кофе все тому же официанту, который, похоже, уже узнает нас, затем я возвращаюсь к прерванному разговору.
