– Нет, почему? Все очень хорошо, – отвечаю я, при этом замечаю, что лицо Паолы потемнело. Скулы стали твердыми и напряженными, как случается всегда, когда она злится.
– Я никого не заставляю бежать, если человек проявляет желание остаться и по-настоящему работать, – отвечает Паола ледяным тоном.
И снова это выглядит комплиментом в мой адрес.
На мгновение повисает тяжелая тишина, и обе женщины обмениваются взглядами повышенного напряжения. Я сразу подключаю воображение: между ними есть что-то незаконченное, возможно, академическое соперничество – или, кто знает, может, дело в мужчинах?
Борраччини первой разряжает обстановку фальшивой улыбкой.
– Ну ладно, девушки, не буду вас больше отрывать от дела. Поеду в «Школу реставраторов». – Она поправляет портфель. – Было приятно увидеться с вами. Хорошей работы!
Я наблюдаю, как Паола следит взглядом за Борраччини, пока та не скрывается из виду. Выражение ее лица удерживает меня от любых вопросов, даже любых звуков – я почти не дышу. В последующие часы мне лучше работать в полной тишине. Я должна стать невидимой.
* * *
Я наконец-то дома, без сил. Открываю дверь и произношу «чао», бросаю ключи в вазочку у входа, неуклюже высвобождаюсь из кроссовок, иду вдоль коридора. И только тут, подняв взгляд от пола, вижу, что, кроме Филиппо, меня ждет кто-то еще.
Гайя улыбается и кричит: «Сююююрприииз!»
Боже, не могу поверить! Я настолько счастлива, что чуть не плачу: я не видела свою подругу уже пять месяцев – и вдруг она здесь, передо мной, вся обожженная солнцем Мальдивов, в конце этой долгой летней субботы.
– Скажи ему спасибо! – Гайя указывает пальцем с фиолетовым ногтем на Филиппо. – Это его идея.
Потом распахивает руки, чтобы обнять меня и зацеловать. Я замечаю, что на губах у нее тоже фиолетовый блеск – цвет этого лета.
– Вот балда! А почему ты так долго не приезжала? – я крепко обнимаю ее, буквально тая на ее мини-платье из зеленого шелка. Гайя вся ароматная, в то время как я вспотевшая, сегодня действительно душный день. Я ищу взглядом Филиппо и шепчу ему «спасибо» одними губами. Это очередное доказательство того, что он действительно меня любит.
Гайя объявляет, что останется на выходные, и эта мысль меня электризует. Забываю рабочую субботу и стресс от визита Борраччини. Гайя, как всегда, в форме и еще красивей без двенадцатисантиметровых каблуков, просто в обычных «сандалиях рабыни» с ремешками. Но с ее волосами яркого блондинистого оттенка, ухоженными ногтями и безупречной сияющей кожей, она гораздо более гламурная рабыня, нежели я.
– Ну ладно, девушки, оставлю вас одних: я пойду к Алессио и Джованни на мальчишник. – Филиппо удаляется, и по выражению его лица понимаю, что парочка Элена–Гайя его немного пугает. Он подмигивает мне и говорит: – Не слишком меня обсуждайте.
– А ты не заигрывай там с девушками вместе со своими приятелями, – отвечаю, тоже подмигивая.
После ухода Филиппо, я и Гайя выпиваем по «Беллини», сидя на диване. На мгновение у меня возникает чувство, что я вернулась в Венецию, в свою холостяцкую квартиру, и притом совершенно отчаявшаяся. Воспоминание о наших добрых вечерах взаимопомощи с орешками и мороженым моментально помогает мне восстановить то ощущение интимности, которого мне так не хватало все эти месяцы.
– Ну что, перед приездом я провела расследование и выбрала пару местечек для наших вечеринок, – говорит Гайя, размахивая у меня перед глазами целой пачкой билетов и приглашений на разные вечеринки и спектакли. – Зная тебя, уверена, что ты жила как взаперти и понятия не имеешь о римской летней жизни.
Гайя, в общем-то, права, хотя… Мысли невольно переносятся к вечеринке на озере, к Леонардо и всем тем безумствам, которые мы делали с ним. Я хочу рассказать ей обо всем, но чувствую, что подходящий момент еще не настал, поэтому ограничиваюсь следующим:
– Ты только приехала и уже мне выговариваешь! Давай поговорим о том, что ты мне можешь рассказать, дорогая!
Гайя устраивается поудобнее на диване, профессионально надувает полные губки и вынимает из своей белой сумки с бахромой от Баленсиага номер журнала «GQ», демонстративно кладет мне его на колени.
Беру журнал и застываю с раскрытым ртом. На обложке Самуэль Беллотти – обнаженный торс и рваные джинсы, растрепанные светлые волосы с медным оттенком и этническое ожерелье на шее. Упорный, уверенный в себе взгляд. Он кое-кого мне напоминает.
– Слушай, а какого цвета у него глаза? – это первый вопрос, который вырывается у меня. Даже по этой фотографии непонятно: серые, зеленые или карие?
Гайя весело смеется.
– Они меняются в зависимости от настроения! – Она забирает обратно журнал и разглядывает обложку с мечтательным видом. – Представляешь, он теперь еще и писателем стал. – Она вздыхает. – В электронной версии журнала он ведет свой блог, где рассказывает о том, как проводят свои дни такие известные спортсмены, как он. На самом деле пишут всё журналисты из редакции, но ты не можешь себе представить, какое количество женщин оставляют там комментарии.
– А ты не ревнуешь?
Гайя кивает со смиренным видом:
– Поначалу меня это задевало, мы даже поругались. – Она замолкает и смотрит на меня растерянно, будто сама не верит в то, что собирается сказать. – Но он поклялся, что любит только меня. И я ему поверила, Эле. – Гайя настороженно улыбается, ожидая моих комментариев. – Ну и?.. Ты не хочешь сказать мне, что я доверчивая дурочка? – спрашивает.
– Нет, не хочу, – отвечаю. – Почему мужчина не может любить тебя по-настоящему? Назови мне хоть одну причину. И вообще, ты мне расскажешь или нет, как все было на Мальдивах? Какая ты скрытная сегодня! – я подбадриваю ее, потому что эта слащавая атмосфера начинает раздражать меня.
– Прекрасно. Я бы хотела, чтобы это продолжалось дольше, – отвечает она, прикусывая губу. – Дело в том, что сейчас он готовится к последним соревнованиям сезона.
– Тебе его не хватает?
– Ужасно! Моя первая мысль, когда просыпаюсь утром, и последняя перед тем, как заснуть, – о нем. Я знаю, что это смешно, и сама иногда пугаюсь! Я боюсь, что совсем одурела по вине Самуэля!
– Да, я знаю, как это бывает, – вырывается у меня.
Гайя улыбается мне, думая, что речь идет о Филиппо. Но, к сожалению, это не так.
– Я снова встретила Леонардо.
Ну вот, я сказала это.
– Леонардо? – восклицает подруга, недоверчиво вытаращив глаза.
У меня все сжимается внутри от звука его имени, произнесенного вслух, и внезапно мне хочется, чтобы его звали Паоло, или Марко, или любым другим обычным именем. Если задуматься, он единственный современный Леонардо, из тех, кого я знаю.
– Наверно… – мычу, стараясь выиграть время, и отпиваю добрый глоток «беллини», – …мне стоило сказать тебе раньше. Я собиралась, но мне не хотелось делать такое признание по скайпу.
