– Сергей Данилович, – послышался за спиной голос Хряка. – Мы готовы.
– Уже иду, Петя.
Он поставил пустую чашку на стол у плиты и направился в гостиную за портфелем. Петр пропустил хозяина в коридор и закрыл дверь на ключ. Потом подскочил к лифту и нажал кнопку вызова, а когда двери открылись, взмахнул рукой, приглашая войти внутрь. Пиоро сделал шаг вперед и в этот момент услышал легкий щелчок позади себя. Тут же шею его сдавила удавка и одновременно послышался грохот упавшего на пол тела. Боль была нестерпимой, и если бы он мог кричать, то непременно сделал бы это. Проволока сдавила шею, дышать было невозможно, перед глазами темнело, а ноги подкосились в коленях. Он почти потерял сознание, выронил портфель из рук и, судорожно схватившись за горло, осел на пол.
Внезапно все прекратилось, как раз в тот момент, когда руки онемели, а в теле появилась блаженная легкость. Сергей захрипел, жадно втягивая в себя воздух, трогая пальцами горящую огнем шею. Крови не было, но ощущение такое, будто кожу разрезали острым ножом, настолько она щипала. На коленках он выполз из лифта и, усевшись у стены, со слезами посмотрел на тело Петра, лежащее в огромной луже крови. Глаза его все еще были открыты и смотрели в потолок. Они не казались стеклянными, просто застыли, словно Петя сидел перед фотографом, который приказал не моргать и ждать, когда из фотоаппарата вылетит птичка. Сергей вытащил из кармана пиджака телефон и набрал номер сестры.
– Хряка застрелили, – сказал он, дотронувшись пальцами до гарроты, которая продолжала висеть на его шее, потом потянул за деревянную ручку и отбросил в сторону. – Я звоню в полицию.
– Не смей!
– Ты поняла, что случилось? – спокойно спросил Сергей. – У меня перед квартирой лежит труп охранника с пулевым ранением, а меня самого едва не задушили в лифте…
– Ты не пострадал? – быстро перебила Вера. – Говори честно!
– Меня не убили. И это странно.
– Не звони в полицию. Я сейчас приеду.
– Приезжай, – согласился Сергей, – но полицию следует предупредить. Это не тот случай, когда все можно скрыть.
Он закончил разговор и тут же опять поднес телефон к уху, правда, сейчас вызывал другого человека.
– Сережа? – раздался сонный голос Полины. – Доброе утро, – уже бодро поздоровалась она.
– Пожалуйста, приезжай в Москву, – безжизненным голосом попросил он. – Ты мне очень нужна.
– Не могу. У меня несколько важных заказов, которые…
– Я заплачу.
В трубке замолчали, что обеспокоило Пиоро, и он снова повторил, что готов оплатить время, которое Полина потратит на него.
– Сергей, я прилечу к тебе, – медленно произнесла Полина. – Но запомни на будущее, за дружбу я не беру плату.
Глава 17
В Домодедове у Полины сложилось впечатление, будто она вернулась в недавнее прошлое, в тот день, когда прилетела сюда с Романом. Она даже обернулась в поисках его и, убедившись, что это лишь игра воображения, невесело улыбнулась. С того вечера, когда он ушел, мысли Полины были заняты только им, ни о ком другом она не могла думать. Последующие сутки она провела в номере в надежде, что он вернется, однако этого не случилось. Телефон также молчал, вернее, разрывался от звонков клиентов и подчиненных, и среди них не было ни одного вызова от Романа. Он словно забыл о ней, вычеркнул из жизни, не простив той ошибки, которую она совершила.
Спустя день Полина уже не понимала, в чем перед ним провинилась. Да, она повела себя излишне импульсивно, сбежав из ресторана, и слишком поспешно призналась в том, что хотела бы провести с ним всю оставшуюся жизнь. Впрочем, об этом Полина не говорила, хотя и без слов было понятно. Единственными промахами были ее чересчур скорая влюбленность и, как следствие, опрометчивая нетерпеливость. Но стоило ли из-за этого покидать номер отеля и исчезать? Видимо, да, раз так и случилось.
Растерянная и разбитая, Полина пролежала в кровати целый день, раздумывая над тем, как глупо началась ее новая жизнь, которую она так ждала. Ранее представлялось, что свобода придет со звуками фанфар, лицо будет освещать улыбка, шампанское станет литься рекой, а ко всему этому приложится Роман, его объятия и поцелуи. Вместо этого она, задернув шторы, спряталась в полумраке комнаты, и единственными ее спутниками являются ее же слезы. Поздней ночью Полина поняла, что Роман уже не позвонит и что их любовная история закончилась, не успев начаться. Кого-либо винить в этом было поздно, да и бессмысленно, оставалось лишь принять случившееся и, высоко подняв голову, идти дальше, что она и решила сделать.
Звонок Сергея Пиоро пришелся некстати. Полина не хотела возвращаться в Москву, однако не отказала Сергею, почувствовав, что он сильно нуждается в ней. Об этом намекнула нелепая просьба заплатить за общение, которая несказанно разозлила, но еще больше обеспокоила.
Утро Полина провела в офисе агентства, заказала билет на дневной рейс до Москвы, разобралась с осаждающими ее телефон клиентами и, передав управление в руки Мануэля, отправилась в аэропорт.
– Когда вернешься? – спросил Мануэль, провожая ее к машине. – Я вообще не понимаю, зачем ты летишь к нему? Будто Пиоро тебе лучший друг или родственник!
– Поверь, если бы мои московские родственники срочно вызвали к себе, я бы по факсу передала им, что уехала в другой конец Галактики и ближайшие десять лет буду отсутствовать. Но ему я не смогла сказать «нет», и вовсе не потому, что он мне дорог… А может, и дорог. Уже не знаю. Все перепуталось в голове. Есть в Пиоро нечто, что меня цепляет.
– Боюсь спрашивать, что именно.
– Не язви. И не обижайся. Я сегодня не расположена к шуткам, тем более к острым.
– Ты заметила, что твое настроение зависит от мужчин? – Мануэль не отпускал дверцу авто и не давал ей возможности уехать прежде, чем выскажется. – Есть в жизни подходящий кобель – мадам Матуа улыбается. Если ее щелкнули по носу – хмурится и кусается.
– Я тебя сейчас щелкну по лбу, – пообещала Полина и рассмеялась. – Не стыди меня. Становится противно от того, что в твоих словах много правды.
– Надеюсь, ты задумаешься и станешь по-другому относиться к тому, что происходит вокруг тебя. Мужчины – это всего лишь мужчины. Они не являются центром жизни. И они вовсе не символ счастья и благополучия, а только сопутствующий элемент. Поэтому не придавай им слишком много значения, во всяком случае не более, чем они того заслуживают.
– На что же тогда ориентироваться?
– На себя. Только ты решаешь, плакать ли в номере отеля, потому что самая большая любовь в жизни покинула тебя, – произнеся эти слова, Мануэль сделал в воздухе знак, имитирующий кавычки, – или же, махнув рукой на якобы несчастье, начать веселиться. И еще, в жизни не бывает «одной большой любви» и «наиважнейшей». Люди ошибаются, стремясь к ней, как к идеалу, лишая себя при этом многого, потому что панически боятся пропустить ее, «единственную». Бывают поворотные моменты, значительные события или точки невозврата. Так или иначе, они связаны с людьми, которые дороги нам, но мы ошибочно думаем, что перемены в жизни случаются благодаря «самой большой» любви. Нет, они происходят оттого, что мы этого хотим, и любовь мужчины или женщины здесь ни при чем. Несмотря на то, что она прекрасна, не она делает нас счастливыми.
