– Подожди, – Аделаиде удалось выдохнуть застрявший в горле воздух, – о чем ты говоришь? Какой Париж?
– Ну, не хочешь в Париж, поедем в Ниццу, – сонно пробормотал Карл, поворачиваясь на другой бок.
Аделаида изо всех сил ущипнула себя за руку. Было больно. Она определенно не спит. Тогда что же, у нее начались галлюцинации? На почве переутомления и нервного напряжения? Нет, конечно, за дни… что там, за часы такого переутомления она с радостью заплатила бы годами жизни, но галлюцинации – это уж слишком. Но не мог же он в самом деле это сказать, да еще таким небрежным, спокойным тоном, как нечто само собой разумеющееся… Или мог?
– Карл?
Карл не отозвался. Он спал.
Аделаида промучилась еще двадцать бесконечных минут и поняла, что до утра она просто-напросто не доживет. Погибнет от неизвестности во цвете лет (ну хорошо, хорошо, в самом разгаре зрелости!), так и не узнав ответа на самый важный вопрос.
Еще две минуты.
Спит. Хорошо ему.
Полить его, что ли, водой из чайника? Хотя на этой навороченной кухне и чайника-то нормального нет.
Тут Аделаиде пришла в голову мысль, заставившая ее, несмотря на темноту спальни и отсутствие свидетелей, густо покраснеть. Есть же и другие способы разбудить спящего рядом мужчину, кроме как толкать его, щипать, заводить над ухом будильник или поливать холодной водой.
Аделаида знала об этих способах. Теоретически. Просто за все двадцать пять лет брака ей и в голову не приходило заняться этимна практике. Ее муж был быстр, незатейлив и нетребователен, а она… она всегда считала, что порядочная женщина и в постели должна вести себя как порядочная женщина.
Но то, что она испытала с Карлом, было настолько не похоже на привычные брачные упражнения… что понятия порядочности и непорядочности оказывались тут как бы и ни при чем, лежащими в другой плоскости.
Он играл на ней, словно на музыкальном инструменте.
Аделаиде, большой любительнице женских романов, довольно часто попадались подобные выражения; они не нравились ей, казались непонятными, вычурными и ненатуральными. Но теперь именно это сравнение упорно шло ей на ум.
Его ласки были ласками музыканта. Он прикасался к ней то нежно, то нетерпеливо, то трепетно и осторожно, то властно и почти резко, для извлечения самых низких, глубоких, стонущих нот. Любя ее, он творил музыку – а разве музыка могла быть порядочной или непорядочной?
И почему бы ей самой не попробовать исполнить какую-нибудь простенькую мелодию – на инструменте, столь совершенном, как это бронзовое, обласканное солнцем тело?
Аделаида, осторожно исследуя губами и кончиками пальцев все изгибы, выпуклости и впадины инструмента, почувствовала к солнцу мимолетную ревность. Когда же она приблизилась к его туго натянутым струнам, музыка, звучавшая в ней, поначалу тихая и неуверенная, внезапно обрела силу и вырвалась на свободу, где не было уже ни слов, ни мыслей, ни посторонних ощущений – ничего, кроме гармонии и радости бытия.
* * *
Когда они, вдосталь налетавшись в пространствах, известных лишь счастливым любовникам (да еще, может быть, некоторым, особо продвинутым мастерам дзен), вернулись в текущее «здесь и сейчас», оказалось, что здесь по-прежнему ночь и что луна ярко светит в неплотно задернутое окно.
Спать не хотелось ничуточки. Очень хотелось есть.
– Я могла бы что-нибудь приготовить из того, что есть в холодильнике, – не совсем уверенно предложила Аделаида.
Карл от предложения пришел в восторг и немедленно потащил ее на кухню – Аделаида едва успела влезть в шлепанцы и ухватить халатик.
– Только я не умею пользоваться здешней микроволновкой…
– Знаешь, – мечтательно заявил Карл, – я давно хотел попробовать одно национальное русское блюдо. Не знаю, как оно готовится, но уверен, что микроволновая печь тут совершенно ни при чем.
Аделаида, обшаривавшая кухню в поисках фартука, выпрямилась и посмотрела на него.
– Оно называется «печеный картофель». Нет, если это сложно…
Аделаида закашлялась и зажала рот рукой.
– Это, конечно, будет непросто, – услыхал затем Карл, – но я постараюсь. Разожги камин.
Когда он ушел, Аделаида достала из холодильника пакет с картошкой и высыпала ее в мойку, чистую, сверкающую, возможно даже, стерильную. Картошка, впрочем, тоже выглядела так, будто ее не только промыли, но и тщательно протерли щеткой, уничтожив малейшие следы почвы; вдобавок она была белая, не мелкая и не слишком крупная, в золотистой тонкой кожице, без глазков, порезов, болячек и прочих дефектов. Надо будет обязательно спросить, где достал, сказала себе Аделаида, открывая кран и споласкивая клубни вспененной и очищенной двойным фильтрованием водой – не потому, что в этом была необходимость, а потому, что так полагалось делать.
– Мне нужны будут угли! – крикнула она в гостиную. И задумалась.
Если ей не померещилось и он действительно сказал то, что сказал, спрашивать про картошку ей не придется. Вряд ли в Париже или Цюрихе могут возникнуть проблемы со свежими корнеплодами.
– Извини, – в дверях возник Карл с каминными щипцами в руках, – я не совсем понял про угли.
Тут уже Аделаида не выдержала, упала на стул и от души расхохоталась.
* * *
На вкус картошка оказалась так же хороша, как и на вид. Аделаида не стала разубеждать Карла, восхищавшегося ее кулинарным искусством и уплетавшего нехитрое блюдо с таким видом, будто это был изысканнейший и сложный деликатес. Он весь перемазался сажей, и его зубы и белки глаз казались сейчас, в свете камина, особенно белыми.
– На кого ты похож, директор лицея, – укоризненно заметила Аделаида, тщательно вытирая салфеткой кончики пальцев, – видели бы тебя сейчас твои коллеги в Цюрихе.
– Они все просто умерли бы от зависти, – заверил ее Карл, – особенно если бы увидели, какая женщина составляет мне компанию.
Аделаида покраснела от удовольствия и опустила голову.
– Впрочем, им недолго осталось ждать, – продолжал Карл, вытаскивая из золы последнюю картофелину, – летом я тебя с ними познакомлю.
– Э… в качестве кого? – решилась наконец Аделаида.
– В качестве жены, разумеется, – ответил Карл.
Нет, я точно брежу, подумала Аделаида. Или сплю. Ничего этого нет. Сейчас я проснусь и пойду на работу.
– Что-то не так? – с легкой тревогой в голосе спросил Карл. – Мне казалось, что мы с тобой уже выяснили этот вопрос…
Нет, все-таки не брежу, решила Аделаида. И не сплю. Таких снов просто-напросто не бывает. А значит, все это происходит на самом деле.
Губы ее зашевелились сами собой, опережая недогадливый мозг.
– Выяснили. Да. Конечно. Вот только я не помню – когда…
