— Кто из вас купил собаку?
Ответом было молчание.
— Говорите! Сразу, сейчас! — прохрипела наррабанка. — Скроете — пожалеете! Все равно узнаю и со свету сживу!
— Признавайтесь, кто знает! — поддержал хозяйку Финкуд, все еще стоя на коленях.
— Мам, — дернул мальчик мать за юбку, — у Сариви в фургоне всю ночь кто-то скулил.
— Где Сариви? — жестко спросила Рейха.
— Спит еще, — неохотно ответил кто-то из циркачей.
— Разбудить!
Тут же из крайнего фургона была извлечена и приведена к стражнику долговязая веснушчатая девица с заспанным лицом и растрепанными светлыми волосами.
— И чего шуметь, за руки хватать? — по-мужски низким голосом поинтересовалась она. — Ну, купила я тявчика, Снежком зовут. Так за свои девять медяков купила, за накопленные. Вон Искорка старая уже, трюки путает.
— Пес, — веско объяснил стражник, — похищен у Дочери Клана. Влиятельная дама. До Хранителя уже дошла. Надо будет — дойдет до короля.
Сариви прониклась серьезностью ситуации, метнулась к фургону и вернулась, бережно держа белого песика с черным пятном на лбу.
— А ведь это поганое свинячье отродье мне бренчало, что у тявчика хозяйка померла! — с досадой сказала циркачка. — А родичи, мол, Снежка из дому вышвырнули и… ой!
Песик, до этого мгновения дрожавший крупной дрожью и глядевший на мир несчастными глазами, вдруг преисполнился отваги, тяпнул девицу за палец, спрыгнул с ее рук наземь и пустился наутек.
— Поймать! — крикнула Рейха циркачам.
Труппа кинулась в погоню за песиком.
— Лови!
— Окружай!
— За шкирку хватай!
— От пустыря отрезай!
— Уймитесь, дурни! — тщетно кричала на друзей Сариви. — Вы так его хуже напугаете!.. Снежок, иди сюда! Снежок, чего вкусного дам!..
Но взбунтовавшийся Мотылек наотрез отказался признать себя Снежком. Юлой вертелся он под ногами преследователей, проскочил меж протянутых к нему рук Рейхи и напрямик помчался к приоткрытой двери конюшни.
Ларш, который был ближе всех к конюшне, вбежал туда следом за псом. В спину ему полетел вопль Рейхи:
— Там медведь, медведь!
За порогом в ноги Ларшу с визгом ткнулся лохматый комок: Мотылек учуял зверя и искал защиты у человека.
Ларш поспешно оглядел конюшню… ну и ничего страшного! Вояка мирно возлежит в стойле, устремив на вошедшего внимательный взгляд. Цепь тянется к крюку на стене… вот и славно!
Нагнувшись, Ларш взял на руки трясущегося от страха Мотылька. Погладил его, успокаивая.
Что-то живое завозилось слева. Ларш быстро взглянул туда. Но это всего лишь повернулась на другой бок спящая в пустом стойле на соломе циркачка. Женщина была с головой укрыта потертым рыжим покрывалом, из-под которого видны были только ноги — одна босая, на другой темная туфелька со смятой матерчатой бабочкой. Спящая тяжело дышала.
У входа кто-то загородил солнце. Ларш обернулся. У дверей стояли Рейха, Мирвик и Финкуд.
Ларш с досадой подумал, что выглядит просто глупо: перевязь сбилась набок, завязки рубахи распустились, на руках лохматый скулящий пес…
Чтобы вернуть уважение в глазах циркачей, надо было сказать что-нибудь солидное, начальственное.
— Не больная? — сурово спросил он, кивнув на спящую циркачку. — Зараза по городу не разойдется?
— Этой заразы в городе и без нас хватает! — презрительно хмыкнул «человек-пес». — Пьяная она. Всю ночь где-то прогуляла, теперь отсыпается.
— Сестра моего муженька, — зло сплюнула Рейха. — Одна у них болезнь, траста гэрр! — выругалась женщина на родном языке.
— Ладно, — отмахнулся стражник от подробностей. — Пса я забираю и немедленно верну хозяйке.
Пьяная девица снова заворочалась и что-то неразборчиво забормотала. Ларш брезгливо поморщился и вышел из конюшни.
Мотылек забился Ларшу под куртку и тихо плакал. Запах и тепло человека немного успокоили бедняжку, но вид гигантского чудовища не мог так легко изгладиться из памяти мирного домашнего песика.
— А мои денежки, стало быть, ахнули и ухнули? — сердито уточнила Сариви из-за плеча Финкуда.
— А нечего покупать у всякой швали краденое, — поспешно вмешалась хозяйка, гася спор.
Ларш глянул на мрачную тощую Сариви. А ведь для нее и впрямь эта горстка медяков была солидной суммой, да и к Мотыльку она, наверное, успела привязаться.
Пальцы юноши скользнули к поясу, где была завязана серебряная монета. Последняя.
«А, ладно. Я сегодня обедаю у тетушки, заодно и деньжат перехвачу…»
Решительно дернув узел, Ларш извлек монету и протянул ее Сариви:
— Держи. За тявчика.
Девица убрала руки за спину и шагнула назад. Всем своим видом она показывала, что не попадется в непонятную ловушку, которую ей подстраивает «краб».
— Бери, не бойся. Я с Дочери Клана куда больше получу, раз так быстро нашел собачку.
Рейха, такая же бледная, как Сариви, приняла решение:
— Бери, дуреха, раз господин давать изволит.
Сариви с опаской взяла монету с ладони Ларша…
Когда Ларш и Мирвик уже шли прочь от Ракушечной площади, Спрут, поглаживая угревшегося у него за пазухой Мотылька, сказал:
— Запуганные они, эти циркачи. Даже не попытались спрятать собачонку.
— А то! — задумчиво откликнулся Мирвик. — В этих фургонах, на конюшне, на окрестных пустырях столько потайных местечек — хоть свору прячь! А они враз выдали нам тявчика. С чего бы это?
* * *
В кабаке «Плясунья-селедка» никто не радовался утру.
Кабатчик хмуро подсчитывал выручку, утомленно тер затылок и мечтал завалиться спать. Его жена, недавно проснувшаяся, столь же хмуро выметала за порог грязную солому, смешанную с мусором. За дверью на солому налетали тощие куры, сердито квохча, выбирали в куче крошки лепешек, рыбьи головы и прочие объедки.
Служанка за спиной хозяйки рассыпала по земляному полу свежую солому.
Обе женщины обошли по широкой дуге угол, где дремал могучий, лохматый Хрясь, известный громила и буян. Рядом маялся дружок Хряся — мелкий, щуплый, морщинистый, похожий на наррабанскую обезьяну. Его так и называли — Макака, но чаще за глаза, потому что этот несолидного вида человек был обидчив и споро пускал в ход нож.
Макака с трудом разлепил сухие губы:
— Хозяйка, водицы бы…
— Колодец во дворе, вода бесплатная, — сдержанно отвечала хозяйка.
Макака дернулся было встать, но тут же вскинул руки к вискам и страдальчески поморщился.
