Переступив полосу света, золотившуюся на свежей соломе, вошел со двора рослый кареглазый парень. Он был без рубахи, капли воды светились на загорелой коже, с темных волос стекали струйки. Похоже, этот уже полечился у колодца.
Хозяин выдавил приветливую улыбку. Незнакомец ночь напролет угощал Хряся с дружком, сам пил мало — а к утру честно расплатился за всю компанию.
Отжимая ладонями длинные волосы, моряк подмигнул трактирщику:
— Ну-ка, хозяин, поднеси моим друзьям для поправки!
Трактирщик выразительно поднял бровь.
Моряк кивнул: мол, беру на себя…
Успокоенный трактирщик взял два небольших кубка, плеснул в них из глиняной бутыли, которую извлек из-под стойки:
— Для похмельных держу. Покойника с костра подымет.
Разговор разбудил Хряся. Тот приподнялся на локтях и тупо, но одобрительно следил покрасневшими глазами за приближающимся трактирщиком.
«Снадобье» и впрямь оказалось действенным. Макака перестал морщиться, а Хрясь, хоть и не без труда, поднялся на ноги и сипло потребовал воды.
Кареглазый моряк предложил почтенной компании перебраться к колодцу, чтоб не гонять прислугу за каждым ковшом.
— Угу, — одобрил идею Хрясь. — Я этот колодец враз выдую.
Колодец не колодец, а ведро Хрясь осилил почти наполовину, после чего недобро свел глаза на незнакомом моряке:
— Кто таков?
— Хрясь, ты чего? — вмешался Макака. — Это же наш друг Фарипар. Он же нас всю ночь угощал.
Судя по злобной роже, Хрясь собирался сорвать на незнакомце утреннее скверное настроение. Но слова приятеля изменили направление его мыслей:
— Еще погуляем?
Лицо матроса стало скорбным:
— Вот! Не осталось мужчин в Аршмире! Всё «погуляем» да «погуляем»… Нет чтобы сделать то, про что всю ночь орал… вражину своего измордовать… Нет, на это аршмирцев не хватит. Да у нас на Берниди этому гаду переломали бы все бимсы и шпангоуты…
— Какому гаду? — не понял Хрясь.
— Десятнику Аштверу, — уточнил Макака, у которого мозги работали лучше, чем у его дружка.
Новый знакомый, оказавшийся бернидийцем, напомнил:
— Ты ж сам рассказывал, как из-за «краба» работу на складе потерял.
Хрясь порылся в мутной трясине памяти.
— Угу… было… — И вдруг рявкнул: — Да чтоб свободному человеку не подраться малость!.. Сразу под замок сажать… как раба какого…
— Вот именно, — кивнул Фарипар, — и у меня к поганому Аштверу счет имеется. А вы оба, между прочим, всю ночь обещали ему кости поломать-покрошить, да так, чтоб его медузы за свою родню приняли.
— И поломаем! — хватил громила кулаком по колодезному срубу.
— Слова настоящего мужчины! — восхитился бернидиец. — Вот пойдем и поломаем! Прямо сейчас и пойдем!
— Может, поправимся сначала? — неуверенно спросил Макака.
— Поправились уже — и хватит! — отрезал бернидиец. — Вот как пустим Аштвера на стружку да опилки — будем гулять, да так, что на все побережье дым пойдет. А платить за всех буду я, для меня это честью будет — выпить с настоящими аршмирцами, а не с придонной тиной. Не со швалью, которая только и умеет, что бренчать…
— Пошли! — поднялся Хрясь, наливаясь черной злобой.
Макака вздохнул, тронул левой рукой нож за левым голенищем и пошагал за приятелями со двора.
* * *
Хозяева дома хотели выставить Прешдага на улицу: мол, разговор не для ушей охранника. Прешдаг уперся, как бык, которого ведут на бойню. Он, дескать, за барышню головой отвечает. Мало ли что с девушкой сделают, пока он, Прешдаг, будет по улице вышагивать… Хозяева, отец и сын, дружно загалдели: за кого их принимают, за грабителей-убийц-насильников? Что за торг, если у обеих сторон друг к другу доверия нет?
Черту под разговором подвела сама девица: наотрез отказалась оставаться с хозяевами без Прешдага. Речь, мол, идет не о продаже пары сережек, и она не хочет вводить в соблазн почтенных покупателей. Или охранник останется с нею, или разговора не получится. Да, дело тайное, но они оба знают, о чем речь, так что лишних слов можно не говорить.
Старший из хозяев неохотно махнул рукой. Сын подчинился отцу, хотя и был явно недоволен.
Прешдаг застыл у дверей, следя за каждым движением хозяев. Он сгорал от любопытства, но не показывал этого.
Красотка принесла на продажу что-то ценное. Может, придушить всех троих, забрать ценность и дать тягу?
Нет. Нельзя. Вьямра — не стража, Вьямра его из-под земли достанет. А удрать на край света он не может. У него цирк.
Свой цирк Прешдаг любил больше собственной души.
— Товар при барышне? — учтиво спросил хозяин.
Девушка встала спиной к Прешдагу и что-то показала хозяину.
«Ага, — сообразил укротитель, — что-то маленькое…»
— Я не сомневаюсь, — вежливо сказал хозяин, — что вещь настоящая. Женщина, которая прислала вас обоих сюда, знает, что с нами лучше не шутить.
— Как и с нею, — кивнула девушка.
— Как и с нею, — согласился хозяин. — Твоя цена?
Девушка через плечо обернулась на Прешдага. Шагнула к столу и на его пыльной поверхности пальцем написала что-то — видимо, цифру.
Прешдаг едва сдержался, чтобы не шагнуть вперед, не взглянуть на цифру. Уж очень хотелось узнать, с чего у обоих хозяев, молодого и старого, так вытянулись рожи.
— Нет, милая барышня, это несерьезный разговор, — огорчился хозяин. — Я, пожалуй, еще согласился бы обсудить половину этой суммы…
— И половины-то много, — буркнул сын.
— Много так много, — легко согласилась девица. — Прошу простить за то, что разбудила вас затемно. Попрошу Вьямру, чтоб нашла покупателя посолиднее.
— Не смеши нас, красавица, — хмыкнул хозяйский сын. — Ты не репой торгуешь. Во всем городе эту вещь не купит никто, кроме нас. Ты пойми…
— Нет, это вы поймите — оба! — негромко, но властно сказала барышня, и обомлевший Прешдаг четко различил в ее красивом, звучном голосе интонации Вьямры. — Я действительно не репой торгую. Цена названа и не обсуждается. Вам она не по кошельку? Прощайте. Вьямра сказала, что у нее на примете есть еще один покупатель.
— Что?.. — не сдержавшись, охнул младший из хозяев.
Отец бросил на него укоризненный взгляд и сказал мягко:
— Барышня шутит. Товар редкий, на ценителя. А из ценителей в Аршмире — я один.
— А разве речь идет только об Аршмире?
По лицам хозяев Прешдаг догадался, что стрела, пущенная девицей, попала в цель.
— Ну… допустим, — задумчиво молвил старший. — Допустим, мы примем эту безумную цифру. Но, милая барышня, такой суммы в моем доме попросту нет. Мне нужно собрать деньги.
