Я невольно вздрогнул, услышав это имя. Даже если бы оно не было мне известно, расовую принадлежность угадать по звучанию я бы смог без труда. Ифрит. Вернее, основательница княжеской ветви эльфийского Дома огня. Кажется, Даризи не шутила, когда говорила о пристрастиях Двуцветных к рыжим эльфам. — Можешь мне не верить, но мы испугались. Испугались, когда поняли, на что он способен ради нее. Все грани силы, все оттенки магии, возможное и то, что даже мы считали фантастикой… Все во имя безопасности какой‑то остроухой девчонки!
Илейа. Пламя, опалившее весь мир. Женщина, столкнувшая мир в войну. Женщина, ушедшая за грань по собственному желанию, потому что вновь и вновь видеть смерть и чувствовать вину за каждое пронзенное мечом сердце больше не могла. А ведь меня учили считать ее чудовищем и причиной всех бед. Как же забавно порой пишется история! — Мы сами создали монстра, поскольку вместо того, чтобы смириться с потерей первого Двуцветного, мы попытались устранить причину. Ее – Илейу. Алесан действительно был лучшим. Во всем. И ему ничего не стоило раз за разом отражать наши атаки, вот только с каждой отобранной жизнью он спускался все глубже во тьму. Илейа раньше нас поняла, чем это грозит, поэтому и ушла сама. Он не понял. Почему‑то мы всегда лишаем права выбора тех, кого любим. Мы сами создаем тесные клетки и душим их своей любовью, не признавая иной воли, кроме собственной… Алесан не принял и не простил, но я не буду его судить – он сам решил, как ему жить. И это достойно уважения.
Ровный голос спокойно плывет по комнате, не трогая ничего в этом мире. Иллюзия. Такая опасная, но такая нужная. Я никогда не забуду ничего из сказанного Даризи, но я сделаю вид, что этой исповеди не было. Не стоит тревожить покой ушедших, даже словом. Пусть они спокойно пребывают в своем мире, а мы будем жить в своем, благо наши реальности нигде не пересекаются. — Алесан ушел почти сразу же за своей возлюбленной, но память о себе оставил не самую добрую. И, когда на свет появился следующий Двуцветный, Совет принял решение его уничтожить, не дожидаясь, пока «монстр» подрастет и войдет в силу. Вирров к тому моменту, как ты понимаешь, уже не было, так что воспрепятствовать этому никто не мог. Таким образом, двух следующих за Алесаном Двуцветных просто убили. А потом какому‑то «гению» пришла в голову мысль изучить «мутацию». Видит Вечность, лучше бы они их просто убивали! Мучить собственных детей на протяжении десятилетий – это истинное зверство. Но им, видите ли, было интересно узнать, в чем состоял замысел их создателей! Чудовища. Все они!
Чудовища. Не стану спорить с очевидным. Но их тоже можно понять. Имея перед глазами такой пример, они просто не могли поступить иначе. Тем более что настал момент, когда они смирились с существованием Двуцветных, иначе бы я не стоял сегодня здесь. Впрочем, можно ли назвать жизнью ту бесконечную дрессировку? Что они пытались сделать из меня? Цепного пса? Ручное чудовище, способное и дом сторожить, и врагов отпугнуть? Не знаю. Но меньше всего во мне видели Князя. Ведь в реальности во главе моей Семьи уже давно и прочно обосновался Вейрин Ураган, муж Тамилы. Я же был всего лишь красивой декорацией: вроде бы и обойтись без нее можно, но с нею как‑то комфортнее, никто не видит за нею неряшливых желтых пятен и трещин на стенах тронного зала. — Ксан, – синие глаза с яркими, тающими в их глубине светлыми звездочками смотрели на меня по чти умоляюще, – не уподобляйся им. Не стоит. Их уже не переделать, но ты – другой…
Я резко дернул рукой, прерывая речь этой странной в своей необычности женщины. Как можно сочетать в себе многовековую мудрость и детскую обидчивость? Юношескую дурашливость и зрелую жестокость? Если все они были такими, то они действительно заключали в себе весь мир.
Нет, не стоит об этом думать. Не важно, кем они были для Вселенной, для нас они навсегда останутся творцами. Даже если мы всего лишь неудавшийся эксперимент. — Вы ошибаетесь, danely, они не монстры. Есть в Домах личности, знакомством с которыми я горжусь. Да, таких немного, и зачастую их сложно отличить от других, но… они есть, danely, а это главное. Ведь ради них я и покинул Семью.
Да, это действительно так. Если бы не они, я бы никогда не решился порвать нити, связывающие обе части моего «я» воедино. Я не человек. И я не собираюсь тешить себя надеждой, что когда‑нибудь им стану. Не стану. Потому что это невозможно. Зато всегда можно пройти ритуал и порвать свою ауру, изначально состоящую из двух самостоятельных слоев, и отделить от себя нечто, казалось бы, неотделимое. Кошка. Всего лишь голубоглазая полосатая кошка. Часть меня? Нет, она была мною, второй половиной моей несчастной двуцветной души. Жалею ли я? Ну, может быть, немного, особенно длинными зимними вечерами, когда холод неслышно заползает в помещение и старые раны дают о себе знать… Все‑таки неплохо она мне тогда голень исполосовала – даже странно, что не осталась хромота. — Ксан, ты… – Даризи замолчала, но в ее глазах, внезапно ставших полночно–синими, я заметил то, что уже успел научиться ненавидеть, – надежду, истинную, неумирающую, ту самую, что искрами света вспыхивает на дне зрачков и освещает, казалось бы, самый темный и безрадостный путь. — Я это я, danely. Я не хуже и не лучше других членов моей Семьи. — И все‑таки они умерли не зря. Те, кто дал тебе жизнь. – И словно это объясняло все, а возможно, и больше, Даризи с изяществом истинной королевы выплыла из комнаты. И мне даже в голову не пришло остановить ее неуместным вопросом. Богов не судят. Им не навязывают свое общество. Стоящие у подножия их трона должны ждать, просто ждать и верить, что когда‑нибудь бог снизойдет к ним. Снова или в первый раз – не важно, главное, просто не потерять то чувство удивительного единения. Можете мне поверить, оно того стоит.
…Мея я нашел без особого труда. Тонкая, пока еще почти незаметная ниточка связи уже протянулась, поэтому мне даже не пришлось прибегать к магии крови, чтобы получить ответ от амулета. Все‑таки вовремя я впарил мальчишке свои «охранки». Они его и от случайной беды защитят, и от внимания членов Домов избавят: к чужому имуществу у нас прикасаться не принято. По крайней мере, не испросив разрешения хозяина. А этот эльфенок уже с потрохами мой, просто еще сам не знает об этом.
Боги, ну зачем мне нужен reah’mai? Мало мне своих проблем, теперь еще и этого остроухого подростка нянчить?! И ведь поздно сожалеть – мне уже не отвертеться! Можно, конечно, сделать вид, что ничего не произошло, но в таком случае через пару лет к моему порогу приползет невменяемый подыхающий эльф, сам не понимающий, что с ним происходит…
Все‑таки нелегко быть членом Дома! У людей все как? Есть имущество движимое, есть недвижимое. А у нас к этому списку прибавляется еще и остроухое! Этакое домашнее животное, разделяющее ваши помыслы и вашу жизнь. Без вас оно уже не может – оставь его на достаточно долгий срок, и либо сдохнет от тоски и безысходности у вашего порога, изображая верного до безумия пса, либо сойдет с ума от одиночества. И я не знаю, что из этого хуже.
Но нужно ли мне самому это ярмо, носящее звучное имя «щит»? Нет, однозначно нет. Я больше не скольжу по граням, для меня не представляют опасности иные планы бытия, мне не нужен якорь в этом мире, потому что я его больше не покидаю. Так что и живая привязка к этому плану бытия мне ни к чему.
