Весна, 4625 год Богов.
С того самого момента, как мобиль съехал с Верхней и по освещенным солнцем улицам покатил к дворцу Правительницы, он не мог справиться с дрожью. Разговор Шивонн с Оррисом и Мелиор оказался неутешительным. Ни его друзья, ни Правительница в этом не виноваты. Гвилим надеялся, что Оррису и Мелиор удастся пресечь завоевательные планы Седрика и одновременно что-то сдвинется в лучшую сторону в отношении его народа, но теперь все это его больше не заботило. Он вдруг осознал, что единственными значимыми вещами в его жизни были дом в Даалмаре и люди, которые там жили и которых он любил. Все, чего ему хотелось, — вернуться в горы, обнять Герту и увидеть вокруг знакомые лица. Орриса он спас, значит, то, ради чего он сюда пришел, выполнено. Пора возвращаться домой.
Герта сказала ему на прощание: «Никаких подвигов. Сделай, что должен, и возвращайся ко мне, домой». Мудрая женщина
Все остальное — «Операция» Седрика, политика Налей, даже судьба Мелиор — от него не зависело. Здесь он бессилен. Как бессилен и против сковавшего его ледяного первобытного ужаса
Правда, камень снова был с ним и Оррису с Мелиор тоже вернули посох и оружие, но никакого облегчения это не принесло. Даже присутствие Ивона и отряда хорошо вооруженных мужчин, сопровождавших их по дороге из дворца к так называемому Озерному кварталу, окружавшему резиденцию Шивонн, его не успокаивало. Возвращение на улицы Наля с красивыми постройками лишь усилило страх, камнем лежавший на сердце и заставлявший кровь стыть в жилах. Но иначе и быть не могло…
Ведь первая же улица, по которой они пошли, с трехрядной проезжей частью и украшенным разноцветной плиткой тротуаром, заполненная жителями Уэрелла-Наля, оказалась той самой улицей из его видения, явившегося ему в иссохших холмах предгорий Срединного хребта, когда он еще только шел в Брагор-Наль. Он все еще болезненно ясно помнил тот сон: громадные здания блестели в полуденных лучах совершенно так же, как теперь, посох, с силой воткнутый в землю, слегка покачивался от мощи удара, а камень изменил цвет на алый; он помнил, что при этом почувствовал, но неприятнее всего было вспоминать то равнодушие, с каким он оставил свою драгоценную реликвию посреди улицы.
Он безуспешно пробовал убедить себя, что это всего лишь кошмарный сон. Пусть он не увидел, как обычно, своих родителей, но Гвилим чувствовал, что сон был пророческим, и еще раз убедился в этом, когда увидел улицу из окна мобиля. Значения сна он по-прежнему не понимал, только внутри все холодело, как будто он вышел голым на пронизывающий даалмарский ветер, от мрачного предчувствия.
Гвилим слышал, как переговариваются его спутники, и через минуту Мелиор коснулась его рукава.
— Что-то случилось, Хранитель? — тихо спросила она. — Ты не заболел? Оррис за тебя волнуется. Ты такой бледный и молчишь все время. — Чуть помолчав, она добавила: — Я тоже беспокоюсь.
Он взял ее руку в свои и нежно пожал.
— Я не болен, — ответил он, тщательно подыскивая слово. — Я… боюсь.
— Чего?
— Этого места, — сказал он, махнув рукой в сторону улицы. — Я видел его во сне.
Мелиор побледнела. «Она же гилдрин, — подумал он, — и хорошо чувствует власть видений».
— А что ты видел? — едва слышно произнесла она.
— Да какую-то бессмыслицу, — чуть улыбнувшись, сказал Гвилим. — Этот сон был даже не похож на видение.
— И тем не менее мы здесь, — сказала она, угадав его мысли, — видение совпало с реальностью.
Хранитель молча кивнул.
Она повернулась и что-то передала Оррису. Когда она замолчала, маг повернулся к Гвилиму, серьезно и задумчиво посмотрев на него. Чародей тоже хорошо понимал власть видений. Он тихо обратился к Мелиор.
— Он говорит, можно вернуться во дворец, если хочешь. Он не против, — перевела она. — Я тоже.
— Нет, — ответил Гвилим, вздыхая. — Вы же оба понимаете, это не поможет. Судьбы, предначертанной богами, не избежишь, можно лишь отсрочить неизбежное. Гилдрины знают, что от Дара не спрячешься и от того, что пророчат видения, тоже.
Мелиор все перевела Оррису, тот грустно улыбнулся и что-то сказал в ответ.
— Он говорит, что быть магом и быть гилдрином почти одно и то же. — Посмотрев на Ивона, терпеливо ждавшего, когда они закончат разговор, она обратилась к нему: — У нас есть основания думать, что здесь находиться опасно. Поэтому просим тебя и твоих людей быть предельно внимательными ко всему необычному.
— Конечно, госпожа — слегка кивнув, ответил Ивон.— Не хотите ли вернуться в покои Правительницы?
— Нет.
— Слушаюсь. — Ивон обменялся несколькими фразами с начальником отряда Безопасности, который передал указания своим подчиненным. Тут же шестеро здоровяков перестроились, кольцом окружив гостей Шивонн.
Ивон, держа наготове лучемет, по-прежнему шагал рядом с Мелиор, рассказывая историю Озерного квартала, который, как оказалось, был самой древней частью Наля, построенной даже раньше старейших квадов. Озеро было создано по повелению самой Правительницы Уэреллы и называлось Озером Матрон. Основательница Уэрелла-Наля выросла неподалеку от Бухты Бурь и в последние годы жизни мучилась, разрываясь между желанием провести остаток дней при шуме и запахе воды и убеждением, что Правитель должен жить среди своего народа.
Гвилим пытался прислушиваться к рассказу телохранителя, но, когда тот перешел от Правительницы Уэреллы к ее преемницам, потерял нить. Несмотря на то что охранники тесно сомкнулись вокруг них, несмотря на уверенность, что Мелиор и Оррис смогут его защитить, Хранитель чувствовал себя беззащитным. Но зато первоначальный страх испарился, сменившись чувством настороженного мрачного ожидания. От назначенного судьбой не уйдешь. Нечто произойдет, и что толку пытаться предотвратить неизбежное. Лучше уж быть настороже и постараться не дать застать себя врасплох.
И поэтому он, как ни странно, был готов, когда, откуда ни возьмись, возник красный огненный луч и поразил начальника отряда прямо в грудь. Тот упал на спину — на малиновом мундире все еще дымилась обугленная кровавая дыра. Спустя миг множество красных струй хлестали воздух вокруг них, и пахло жареным мясом. Еще один охранник с горящим кольцом вокруг раны упал к ногам Гвилима Шальными выстрелами задело нескольких прохожих, и весь Озерный Квартал обуяла паника: люди с воплями и визгом разбегались в стороны.
Ивон криком приказал четырем оставшимся охранникам открыть ответный огонь, но никто из них не понял, откуда стреляли нападавшие. Хотя даже если бы и поняли, сейчас их в первую очередь заботило, как бы поскорее спрятаться за деревьями и припаркованными вдоль тротуаров мобилями. Мелиор с Оррисом тоже нырнули под защиту длинного черного мобиля. Гвилим кинулся к ним, и они втроем осторожно высунули головы, пытаясь разглядеть, кто на них напал.
Ивон снова закричал на подчиненных, но с новой серией выстрелов внезапно упал, как подкошенный. Гвилим не видел, что с ним, но решил, — парень мертв.
