— Мы с Джиббом вчера поссорились,— пояснила она, надеясь убедить его, что ее тревожит только это. — Я наговорила ему липшего и теперь жалею.
— А из-за чего была ссора?
— Он не разрешал мне идти одной в горы.
— Джибб — умница, — отворачиваясь к окну, сказал Оррис.
— Надо было держать язык за зубами, — тяжело вздохнув, заключила Мелиор, сердясь на саму себя.
— У тебя нет опыта путешествия в горах, — продолжал чародей. — Никому не следует предпринимать такой переход в одиночку.
— Но ты путешествуешь один! — Мелиор бросила на него недовольный взгляд.
Он улыбнулся и ласково почесал шейку ястреба.
— Маг никогда не бывает один.
Несколько недель назад Мелиор бы просто не поняла его фразы, но теперь она многое узнала. Как странно, если бы ей привелось быть главой Операции, она стала бы убивать, чтобы добыть те сведения о Тобин-Сере и магии, которыми сейчас обладала. Но, получив их на самом деле, она похоронила Операцию и прикончила ее вдохновителя. А все из-за Орриса. Она посмотрела на свой посох и вздохнула.
— Джибб лишь хочет обеспечить твою безопасность, — проговорил Оррис. — А это непросто.
Несмотря на свои мрачные раздумья, она рассмеялась.
— Да нет. Это преувеличение. Он чересчур серьезно относится к своей работе.
— Работа здесь ни при чем.
— То есть? А что же еще?
— Неужели ты сама этого не видишь? — спросил он с загадочной улыбкой.
— Чего не вижу?
— Джибб любит тебя.
Она смотрела на него открыв рот. Пару недель тому назад она просто рассмеялась бы, но теперь, учитывая странное поведение телохранителя в последнее время, решила, что, возможно, чародей прав.
— Что же мне делать? — спросила она.
— Следовать голосу сердца.
Она отвернулась.
— Если бы я следовала голосу сердца, то оказалась бы в Тобин-Сере, — сказала она и тут же спохватилась. Слова сорвались с ее губ непреднамеренно. «Вот дура!» — обругала она себя. Уже второй раз меньше чем за сутки она брякнула что-то, не подумав. Хорошо хоть, на этот раз она никого не обидела своей глупостью.
— Я не могу здесь жить, Мелиор, — тихо сказал Оррис. — Так же как и ты не сможешь жить в моей стране.
Она опустила голову, все еще не решаясь посмотреть на него.
Мобиль приближался к Сторожевой трясине. Теперь скоро. Мелиор начала дрожать.
— Ты вернешься когда-нибудь? — с надеждой спросила она, поворачиваясь на сиденье, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Не знаю. Мне здесь… тяжело,— показал он на Наль за окном и повторил: — Я не могу здесь жить.
— Все изменится, — уверенно отозвалась она. — Я все изменю.
Их глаза встретились, и Оррис произнес:
— Я тебе верю.
Она чуть не спросила, значит ли это, что он вернется, но сама себя одернула. Лучше не знать ответа.
Пилот посадил машину у южной границы трясины, в нескольких сотнях ярдов от Южного строевого леса Мелиор и Оррис выбрались из аэромобиля, и на них тут же налетели комары и москиты. «Хорошо, хоть я недолго здесь пробуду», — подумала Мелиор.
— Всего хорошего, Мелиор, — сказал Оррис, беря ее за руку. — Я никогда тебя не забуду. — Он замялся, а потом грустно улыбнулся: — И пусть это ни к чему не приведет, но знай, что Джибб не единственный, кто любит тебя.
Удивительно, как одна-единственная фраза могла так глубоко ранить ее и в то же время заставить счастливо улыбнуться. Слова были не нужны. Она сделала шаг вперед, тихо поцеловала его в губы и хотела отойти.
Ей хотелось вернуться в защищенную кабину, но Оррис не отпустил ее руку. Она неохотно повернулась к нему, и его лицо приняло торжественное выражение.
— Передай, пожалуйста, семье Гвилима, что я скорблю по нему и что я очень горжусь тем, что могу назвать Хранителя своим другом.
— Передам.
Он выпустил ее руку, повернулся и пошел прочь, неся ястреба на плече, вещмешок, набитый едой, которой она снабдила его на дорогу, и посох без камня. Мелиор провожала его взглядом, пока он не вошел в лес. Потом она снова влезла в кабину и приказала пилоту доставить ее в резиденцию.
Мелиор со своими сопровождающими добралась до первого поседения гилдринов спустя четыре недели. Люди рассматривали ее и бойцов Джибба с испугом и любопытством, но подлинность посоха и камня ни у кого не вызывала сомнения. Однако никто не хотел ей показывать дорогу к поселению Гвилима Глава поселка, высокий седоволосый человек по имени Освин, державший посох с бледно-голубым кристаллом, засыпал ее вопросами о Гвилиме и о том, что с ним случилось. Она честно отвечала, надеясь победить его подозрительность, но Хранитель и те из поселян, что слышали их разговор, похоже, не торопились верить ей. Столетия преследований сказывались даже здесь, в горах Даалмара.
— Так ты пришла, чтобы вернуть камень в его деревню? — помолчав, спросил Освин.
— Нет, — ответила Мелиор. — Я оставлю его у себя. Когда Гвилим передал его мне, камень изменил цвет. Полагаю, это означает, что теперь он мой.
Седой Хранитель согласно кивнул.
— Тогда зачем ты пришла?
— Я хочу повидаться с семьей Гвилима. Хочу рассказать, что произошло, и попросить у них прощения за то, что не могла спасти Хранителя.
— Я сам могу это им передать.
Мелиор была так утомлена путешествием и расстроена неподатливостью Освина, что отвернулась, испустив громкий вздох. Через минуту она хотела возобновить спор, но тут заметила в толпе мужчину огромного роста. Он как-то не вязался с этим местом, и Мелиор некоторое время разглядывала его.
Освин проследил за направлением ее взгляда и махнул великану рукой.
— Подойди, Кам. Может, ты нам поможешь. Кам когда-то жил в твоем Нале, — пояснил он Мелиор, когда толпа расступилась, пропуская его. Мужчина встал перед ними, и Мелиор заметила, что его правая рука искалечена.
— Ты знаешь эту женщину, Кам? — спросил Хранитель.
— Не уверен, — ответил верзила, отбросив назад длинные светлые волосы и внимательно глядя на Мелиор.
— Но ты, наверное, слышал мое имя, — сказала она.— Я — Мелиор И Лакин.
Кам широко раскрыл глаза.
— Так ты ее знаешь? — повторил Освин.
— Да, — ответил великан приглушенным голосом. — Она лорд из Брагор-Наля.
— Вообще-то, я теперь Правительница.
— Правительница? — еле слышно повторил Кам. Он нерешительно взглянул на Освина: — Не знаю, что и сказать, Хранитель. Я слышал, что она один из самых опасных лордов Наля. Но если она говорит правду и она теперь Правительница-гилдрин, тогда Наль слишком изменился с тех пор, когда я там жил. Ничем не могу вам помочь.
