— Ордену придется приспосабливаться, — Необходимо изменяться. Вот что он сказал. Думаю, он одобрил бы твой поступок. Помни об этом.
Оррис кивнул:
— Я буду помнить. Арик да защитит тебя!
Он повернулся и направился к ближайшим воротам, ведущим из города, оставив Джарида в узком переулке.
В темноте дорога до тюрьмы показалась Оррису гораздо длиннее, один раз он даже решил, что выбрал не ту тропинку, пока шел через лес. Наконец он вышел на поляну. Луна стояла высоко. В серебристом свете черное здание выглядело массивным и грозным, не то что днем. Оранжевый свет факелов слабо струился из окон, только фонарь возле караульного помещения ярко освещал дверь. Оррис подошел поближе.
— Кто там? — спросил охранник. Голос был молодой и нервный.
— Свои, — мягко ответил Оррис. — Маг Оррис. Меня послала Премудрая Сонель. Забрать чужестранца.
— Маг? — переспросил охранник. Он во все глаза смотрел, как Оррис приближается к двери. Больше всего его, по-видимому, интересовали посох и ястреб Орриса. Наконец он уставился на самого мага. Лицо его было таким же юным, как и голос, но он был крепко сложен, с большим квадратным лицом и мускулистыми руками. Он уже успел достать свой огромный меч из ножен и стоял, держа его наготове в правой руке.
— Да. Кстати, можешь убрать меч.
— О да, конечно! — заикаясь, пробормотал юноша, дрожащими руками пытаясь вставить меч обратно в ножны. — Прошу прощения, маг, — воскликнул он, не прекращая возиться с оружием. — Командир стражи не предупреждал о вас. Иначе я не…
— Никто не в курсе, — успокоил его Оррис. — Это не было запланировано. Сегодня Премудрая решила перевести чужестранца в Великий Зал, чтобы ей было проще вести допрос.
— Но почему в такое позднее время?
— В городе все еще много людей, готовых растерзать Барама, — ответил Оррис, решив, что это вполне подходящее объяснение. — Ночью безопаснее.
Охранник понимающе кивнул.
— Дверь? — вопросительно произнес Оррис. В голосе его сквозило нетерпение.
Охранник подскочил.
— Конечно, маг!
Он подбежал к двери, открыл оба засова и постучал по стали своим увесистым кулаком.
— Шефтон! Открывай! — Он явно нервничал. — Поторапливайся!
— Все в порядке! — послышалось изнутри. — Что вы там шум поднимаете!
Раздался звук приближающихся шагов, который эхо разносило по всей тюрьме. Затем открылось окошечко на уровне глаз и показалась голова второго охранника.
— Что происходит? Чего шумим?
— Открывай дверь, Шефтон! — снова сказал молодой охранник, с опаской посматривая на Орриса. — Здесь Сын Амарида! Маг пришел забрать чужестранца!
— Сын Амарида, говоришь? — переспросили из-за двери. Второй охранник принялся рассматривать Орриса.
— Да! Открывай, пока он не рассердился!
Шефтон отпрянул от двери, забыв закрыть окошко, и Оррис услышал звяканье ключей. Наконец тяжелая дверь с грохотом распахнулась. Охранник вышел и еще раз внимательно посмотрел на Орриса. Он был старше, со светлыми волосами, но в темноте сложно было определить его возраст. Бледное лицо от глаза до верхней губы украшал длинный шрам. Ростом он был невысок, однако носил меч ничуть не короче, чем у товарища. Оррис не сомневался, что он умеет с ним обращаться.
— Вы, э-э-э… пришли за чужестранцем? — настороженно спросил он.
— Да. Премудрая решила перевести его в Великий Зал, чтобы допросить лично.
— Командир стражи ничего не говорил об этом.
Оррис широко улыбнулся:
— Я уже объяснил вашему юному другу, что об этом не знает никто. Сонель приняла решение только сегодня вечером.
Человек кивнул и некоторое время молча смотрел на Орриса, размышляя. Сердце мага забилось от волнения. В горле пересохло, и задергались мышцы на щеке. Вряд ли Шефтон что-то заподозрил, просто он старался здраво оценить ситуацию. В конце концов он обратился к молодому охраннику:
— Жди здесь. — Он повернулся к Оррису и махнул рукой: — За мной, маг!
Шефтон открыл дверь и провел Орриса в большую, освещенную факелами прихожую с высоким потолком. В грубой каменной кладке стен по всей длине комнаты с обеих сторон были прорезаны высокие узкие амбразуры, и Оррис заметил, что в маленьких нишах перед ними стояли лучники.
— Я должен доложить командиру, — сказал Шефтон, оглядываясь через плечо. — И мне надо сообщить, кто забирает чужестранца. То есть ваше имя.
Маг слегка поколебался. Он уже назвался молодому охраннику и поэтому не мог воспользоваться вымышленным именем.
— Да, конечно, — ответил он, заставляя себя улыбнуться. — Меня зовут Оррис.
Шефтон кивнул.
— Сюда, — сказал он, подходя к узкому коридору в конце прихожей.
Здесь потолок был намного ниже, и звук шагов Шефтона гулко отдавался под каменным сводом.
— Если хотите знать, я из тех, кто думает, что его надо было прикончить, — объявил Шефтон, хоть его никто и не спрашивал.
— Но решение уже давно принято, — хмуро ответил Оррис.
Стражник остановился перед еще одной закрытой стальной дверью.
— Да, маг, я знаю. Только не понимаю, что толку держать его здесь, глядя, как…
— Мы уже пришли? — нетерпеливо перебил Оррис.
— Да, маг, — ответил он, опять шаря в поисках ключей. — Это здесь.
За дверью находился второй тесный коридор, во тьме которого горел только янтарный церилл Орриса.
— Взять факел, маг?
— Нет, — ответил Оррис, мысленно приказывая кристаллу светиться ярче. — Проведи меня к узнику.
Человек кивнул и прошел в конец темного коридора. Здесь он отпер третью дверь. Когда она отворилась, в нос так резко ударило отвратительным смешанным запахом мочи, фекалий, пота, протухшей пищи и Арик знает чего еще, что Оррис отшатнулся.
Стражник осклабился:
— Воняет немного, да?
Оррис ничего не ответил. Из камеры вместе со зловонием доносилось бормотание, одна и та же фраза повторялась снова и снова. Оррис не понял ни слова.
— Что он говорит?
Шефтон пожал плечами:
— Кто знает? Болтает не по-нашему. Никто из наших не понимает, что это значит.
Оррис сделал шаг вперед, стараясь не обращать внимания на ужасающее зловоние, и высоко поднял посох, освещая цериллом камеру. У дальней стены, обхватив руками колени, на полу сидел человек, в котором он с большим трудом признал Барама. Покрытые грязью борода и волосы узника свисали до земли, лицо и руки были в язвах, одежда изодрана в клочья. Он мельком взглянул на Орриса, очевидно привлеченный светом, но не прекратил своего заунывного бормотания. Его глаза по-прежнему были пусты и смотрели в никуда.
