— Я еще не посадил его в тюрьму, если вы спрашиваете об этом.
— Вообще-то, мне было интересно, не убил ли ты его.
Он издал короткий смешок:
— Нет, отнюдь нет.
— Ты говорил с Вианом?
Лицо Джибба внезапно побледнело.
— Да.
— Почему он это сделал? Кем был Селим?
Тот сглотнул. У него был такой вид, словно ему вот-вот станет плохо.
— Селим был изгоем, которого я убил в Восемнадцатом квартале в прошлом году во время перестрелки. По всей видимости, Селим и Виан были единоутробными братьями. Одна мать, разные отцы.
— Вот почему мы никогда об этом не знали, — сказала Мелиор, доводя до конца его мысль. — У них были разные фамилии.
Он кивнул, но ничего не ответил. Вместо этого он уставился на свои руки. По выражению его темных глаз она видела, насколько он зол на себя, и она положила свою ладонь на его запястье.
— Ты не виноват, Джибб. Ведь это я доверяла ему.
— Он говорит, что даже и не собирался убивать вас. Ему нужен был я. Но этого едва не хватило, чтобы и вас чуть не убили.
— Ты не мог этого знать. И никто не мог.
Он перевел дух, и его взгляд на миг метнулся в ее сторону. Он промолчал.
Послышался стук в дверь, и в комнату вошел один из врачей.
— Вы уже проснулись! — сказал он с улыбкой на квадратном лице. — Замечательно.
Он сел рядом с ней и мягко снял повязку, открывая незажившую рану.
Мелиор сглотнула и отвела взгляд.
— Вы думаете, что она ужасно выглядит, — сказал врач. — Видели бы вы ее несколько дней назад.
— Когда я снова смогу ходить? — спросила она, глядя на стену рядом с кроватью, когда он менял бинты.
— Я хотел бы, чтобы вы через день или два начали ходить на костылях. Однако должно пройти некоторое время, прежде чем вы снова сможете бегать по туннелям.
— Что значит «некоторое»?
Он перестал заниматься ее ногой и перевел дух.
— Я бы сказал, что вы не сможете ходить раньше чем в ближайшие четыре недели, — ответил он, наконец, снова переключая внимание на повязку. — Полное выздоровление наступит через шесть, а может быть, через семь недель.
— Шесть недель?
— Может быть, семь.
Она снова покачала головой. Головокружение прекратилось.
— Но это недопустимо! У меня есть дела! Места, в которые необходимо отправиться! И я должна убить Марара.
Врач ничего не ответил, когда заканчивал заниматься ее ногой, но затем он повернулся и посмотрел на нее:
— Я не ремонтирую мобиль, Правительница. Я не чиню на скорую руку лучемет. И я не прошу вас ждать так долго ради какого-нибудь особенного лечения. Я просто говорю вам о том, что нужно вашему телу для выздоровления. — Он встал. — Я, конечно, не могу заставить вас слушаться. И, — добавил он, бросая на нее неодобрительный взгляд, — я уверен, что вам не терпится рассчитаться с тем, кто сделал с вами такое. Но я высказал вам свое мнение. Если вы поспешите, то, возможно, никогда не сможете ходить, как раньше.
Он кивнул Джиббу и ушел, закрыв за собой дверь.
— Ну, так вы его послушаетесь?
— Я еще не решила, — сердито ответила она тихим голосом.
— Мелиор…
— Я слышала его, Джибб. Я не глухая и не тупая. Мне просто нужно найти способ последовать его совету, не давая Марару времени приобрести за деньги нового союзника в моем дворце.
— Я могу взять людей, поймать его и привести сюда, к вам.
— Чтобы он увидел, как я лежу здесь в постели, как инвалид? Он умрет, думая, что победил. Нет, должен найтись другой выход.
— Не думаю. Если только вы не хотите рискнуть потерять возможность ходить, как прежде.
И в следующее мгновение она уже знала ответ.
— Но мне и не нужно рисковать, — сказала она, широко улыбаясь.
— Но врач сказал…
— Врач сказал, что пройдут недели, прежде чем я смогу снова бегать. Но также он сказал, что хочет видеть меня на костылях через день или два.
— Так вы собираетесь ковылять в Стиб-Наль на костылях?
— Таков мой план. Мне просто нужна небольшая помощь.
Джибб встал, засунул здоровую руку в карман и начал ходить взад-вперед, чем, казалось, он занимался так часто в последние дни.
— Помощь? Кто может помочь вам в такой идиотской выходке, как эта?
Сказанное было фамильярностью, которой она обычно не терпела даже от Джибба. Но сейчас сложилась необычная ситуация, и она с трудом могла представить себе, как сильно он беспокоился о ней за последние дни. Поэтому она не стала заострять внимания на его последних словах и просто ответила на его заданный вопрос:
— Сеть.
Он остановился в центре комнаты:
— Сеть? Чем она может помочь?
— Ты помнишь Гвилима? — спросила она, чувствуя, как у нее в груди все сжимается при упоминании его имени. Она помнила его так же хорошо, как своего отца. Его добрые карие глаза, его застенчивую улыбку, спокойную уверенность и изящество, с которым он держался. Он прибыл в Брагор-Наль из поселений гилдринов в Даальмаре, поскольку видел Орриса во сне. И так же как ее собственное видение об Оррисе убедило ее оставить жизнь магу и присоединиться к борьбе Орриса против Седрика и завоевания Тобин-Сера, видение Гвилима побудило его отправиться вместе с Мелиор и Оррисом в Уэрелла-Наль. Там, прямо перед дворцом Шивонн, он погиб, пав жертвой убийцы. Но перед тем, как умереть, когда жизнь вместе с кровью вытекала на щебень аллеи, ведущей ко дворцу, он отдал Мелиор свой камень, делая ее таким образом Хранительницей и меняя ее жизнь навсегда.
— Ты говоришь о Хранителе? — спросил Джибб.
Мелиор кивнула, несмотря на то, что пристально смотрела на свой камень в противоположной части комнаты. Теперь он красный, а раньше, когда камень принадлежал Седрику, он был золотисто-коричневым.
— Конечно, я его помню, — ответил начальник Службы Безопасности, заставляя ее перевести взгляд на себя. — Но что это значит?
— Сети удавалось добраться до него почти на всем пути через Уэрелла-Наль и почти на всем пути через Брагор-Наль, и об этом никто не знал, включая Службу Безопасности Шивонн, ПСБ и Седрика. Если они такое в состоянии совершить, они могут помочь нам проникнуть в Стиб-Наль.
— Это не одно и то же, Мелиор. Ведь Хранитель мог ходить.
— Дай мне пару костылей, и я тоже смогу ходить.
Он покачал головой:
— Это неудачная мысль.
— Ну что ж, по крайней мере, прогресс налицо. Несколько минут назад она была идиотской.
