Два мага, связанные с орлами одновременно, — это беспрецедентное явление в нашей истории. Многие даже представить себе не могут, что это может означать. Но, мне кажется, я знаю. Я думаю, что Тобин-Сер столкнется с врагом столь ужасным в своей силе и способности к разрушению, что боги решили — одного орла будет недостаточно… Если я прав, то необходимость того, чтобы Лига и Орден пришли к некоторому согласию, становится важнее, чем когда бы то ни было. Ибо, если Волшебная Сила разделена, то никакое количество орлов не спасет нас от такого врага.
от мага Орриса Мелиор И Лакин, Правительнице Брагор-Наля, весна, год 4633
Мальчиком Нодин изъездил Северную равнину вдоль и поперек со своим дядей-разносчиком, общество которого было ему очень по душе. Они бывали во всех частях равнины, включая восточный край, соседствующий с лесом Тобина и северным участком реки Даалисмин, которая, как помнил Нодин, ничем не отличалась от остальных: ее берега населены трудолюбивыми фермерами и покрыты низкими однообразными холмами и небольшими группами не защищенных от ветра дубов.
Сейчас, оглядываясь вокруг, когда солнце начало опускаться в направлении отдаленных вершин Береговых гор, Нодин подумал про себя, что эти равнины все еще выглядят почти так же, как много лет тому назад. Они по-прежнему обладали утонченной, запоминающейся красотой; высокая трава, как и раньше, качалась от постоянного ветра, а небольшие селенья, дома которых отличались низкими кровлями, по-прежнему дополняли пейзаж.
Разница заключалась в том, что сейчас эти села были покинуты, дома пустовали и разрушались, а поля были заброшены. Потому что одиннадцать лет назад на расстоянии ста миль отсюда один человек, которого вот-вот должны были убить маги Ордена, сделал себя несвязанным и стал, таким образом, одним из Неприкаянных, обрекая себя на вечное блуждание по ночам вместе с духом своей первой птицы. Это было случайным событием в истории, не более того, которое изгнало людей с Восточной равнины. За десятки лет до его смерти у него появился здесь первый ястреб. Потому это место, бывшее когда-то домом для людей Тобин-Сера, принадлежало ветру днем и призраку Сартола ночью.
— Ты уверен, что это то самое место? — спросила Таммен.
Нодин покачал головой:
— Нет. Не уверен. Я никогда не утверждал, что много знаю о Сартоле. Я думал, ты знаешь больше.
Она сжала губы в тонкую линию, но ничего не ответила.
Так продолжалось весь день. Нодину почти что казалось, что событий предыдущей ночи не было, что это — всего лишь сон. Однако воспоминание о том, как они занимались любовью, было слишком ярким, чтобы оказаться простым наваждением. Он все еще чувствовал на своих губах ее губы, он по-прежнему ощущал вкус ее кожи и видел ее лицо, на которое падал свет костра: глаза были закрыты, рот полуоткрыт, когда он своими губами путешествовал по ее телу. Ритм их движений был такой же частью его самого, как биение сердца и необходимость дышать. Да, это был сон, но сон наяву.
Она использовала его. И он это знал. Он был нужен ей в этом путешествии — ей было страшно встречаться с Сартолом без него. Вот почему она позволила ему любить себя, а не потому, что ее чувства переменились. Он был слишком умен, чтобы не показывать, что он все понимает, и даже если бы он не проявил благоразумия, Хенрик, который все же остался с ними, быстро уразумел, что к чему, и гордо растворился в ночи, оставляя их одних. Он мог любить ее только на этих условиях; что ж, пусть так и будет. Возможно, со временем она сможет полюбить его так же, как он ее.
— Получается, что никто из вас не знает, то ли это место? — голосом, полным нетерпения и досады, спросил Хенрик, как он спрашивал почти каждый день после Праннай.
— Это — то самое место, — низким голосом ответил Нодин. Он указал на заброшенные дома фермеров. — Оглядитесь. Люди покинули это место, и не из-за погодных условий. — Он взглянул на Таммен. — Ты уверена, что хочешь сделать то, что собиралась?
Она кивнула, хотя, как он заметил, скрестила на груди руки, будто ей холодно.
— Хорошо. Тогда разведем огонь и поедим. Солнце скоро зайдет.
Ни еда, ни костер особо не помогли. Никто из них не был слишком голоден, и, так как на равнине было мало деревьев, а лес Бога находился как минимум в часе ходьбы на восток, им пришлось оторвать для костра несколько досок от полуразвалившихся заборов ближайшего поселения. Они было решили взять для костра что-нибудь из любого заброшенного дома, но Хенрик был против.
— Я знаю, что жители скорее всего не вернутся, — сказал темноволосый маг, — но все равно это как-то нехорошо.
Таммен заявила, что он валяет дурака, но Нодин согласился с Хенриком. И они оставили дома в покое.
Сидя возле маленького костерка в тревожной тишине, трое магов наблюдали за тем, как солнце исчезает за горами, а звезды начинают загораться над ними в небе цвета темного индиго.
— Что мы ему скажем? — наконец, спросил Нодин.
Таммен пожала плечами:
— Наверное, то же самое, что и Передуру.
Хенрик покачал головой и рассмеялся:
— Правильно, в первый раз это очень хорошо сработало.
— Он бы не стал помогать нам при любых обстоятельствах, — бросила Таммен в ответ. — Он был Первым у Премудрой Ордена. Он бы рассматривал любую помощь нам как предательство. — Она провела рукой по светло-каштановым волосам и с досадой скривила губы. — Не стоило к нему обращаться.
— Нет, — возразил Хенрик. — Это к Сартолу не следовало обращаться. Мы зря пришли сюда. Думаю, наши жизни в опасности.
— Мы уже это проходили, — сказала Таммен. — Если не хочешь с нами быть, уходи. А я больше не хочу это обсуждать.
С минуту лицо Хенрика сохраняло такое выражение, словно он и вправду собирается уйти, но потом он тяжело вздохнул и бросил в костер последний обломок забора.
Нодин посмотрел на запад, где последние лучи уходящего света все еще отдавали оранжевым, как угли затухающего костра. Его ястреб издал приглушенный крик, и он погладил его по клюву. Птица крикнула еще раз, и Нодин ощутил внезапный холодный страх, который заставил его содрогнуться. Он здесь.
Нодин услышал, как Таммен затаила дыхание.
— Смотрите, — прошептал Хенрик.
Повернувшись на восток в направлении леса Тобина и наступающей ночи, Нодин увидел вдали светящуюся фигуру, бредущую среди руин фермерского поселения. Он видел, что это — мужчина, высокий и грациозный, с большим ястребом на плече и посохом в руке. От них исходило светлое желтое сияние цвета песка, на который упал золотистый луч заходящего солнца. Когда этот человек или, скорее, призрак Сартола приблизился, Нодин обнаружил, что видит большую часть его лица, как он видел и лицо духа Передура несколькими днями ранее.
Учитывая то, что он знал или думал, что знает, о жизни Сартола, он ожидал, что его внешность будет грубой и отталкивающей. Это ведь как-никак человек, убивший Передура и Джессамин, человек, помогавший захватчикам. Он не ожидал увидеть столь красивого мага, который приближался к ним; его темные волосы были тронуты сединой, а лицо — обветренным, как у моряка. Призрак широко улыбался, а его руки были распростерты в приветствии. Только его глаза привели Нодина в замешательство. Они светились ярко, как факелы, не позволяя увидеть, что скрывалось за этой улыбкой. Почти то же самое было с призраком Передура, понял Нодин, за исключением того, что глаза Первого были светлее. Но той ночью это не обеспокоило его, потому что он знал Передура с юных лет, или, возможно, он так много слышал о зле, которое являл собой Сартол, что боялся именно этого.
