Джибб неохотно кивнул:
— Возможно, это и так. Но это не оправдывает того, что он сделал.
— Да. Но, может, из этого следует, что и я отчасти виновата. Может, я слишком многого требовала.
— Это же смешно. Премель — предатель. Он не заслуживает того, чтобы вы входили в его положение или чувствовали себя виноватой. Определенно, он не сделал ничего, чтобы заслужить подобное отношение.
— Ошибаешься, — сказала она, глядя на Джибба. — Он спас тебе жизнь. Я в неоплатном долгу перед ним.
Джибб отклонил это замечание взмахом руки, но снова отвел взгляд.
— Ты не можешь просто отмахнуться от этого, Джибб. Как бы ты ни рассматривал его поступок, ты не можешь отрицать, что он беспокоится о тебе.
— Он избрал странный способ, — сказал Джибб со страдальческим выражением на лице. — Вы — не единственная, кого он предал.
— В каком-то смысле, единственная. Одно мне совершенно ясно — мысль о том, что нужно убить тебя, оказалась для него невыносимой. За эти три дня, с того момента, как ты узнал, что он сделал, подумал ли ты, как ему должно было быть тяжело признаться мне во всем?
Он уставился на нее.
— Нет, — наконец, ответил он. — Наверное, нет.
— А следовало бы. Возможно, это бы объяснило тебе, чем ты ему обязан.
Джибб покачал головой, чувствуя себя очень неловко:
— Я бы предпочел не думать на данную тему. Было бы легче, если бы мы могли наказать его и покончить с этим.
Мелиор улыбнулась:
— Когда я в последний раз облегчала тебе жизнь?
Джибб засмеялся.
— Подумай об этом, Джибб. Поговори с ним. Несмотря на все, что он сделал, я думаю, что он по сути своей порядочный и верный человек. И я убеждена, что до того, как все это закончится, нам потребуется его помощь.
Он сжал губы в тонкую линию, как делал всякий раз, когда Мелиор просила его сделать то, чего он не хотел. Вообще, это нечестно с ее стороны, подумала она, улыбаясь про себя. Он никогда не мог отказать ей.
— Хорошо, — наконец, сказал он. — Я об этом подумаю.
— Спасибо. — Она снова улыбнулась ему. — Знаешь, — сказала она, — я почти рада, что тебя ранили.
Он поднял бровь:
— Не понял.
— Это самый долгий наш разговор за столько лет. Я соскучилась по подобным беседам. Я соскучилась по тебе, Джибб.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Я тоже соскучился.
Она подошла к нему и взяла его за руку:
— Ты когда-нибудь простишь меня?
Он нахмурился:
— За что?
— За любовь к Оррису.
— Я простил тебя давным-давно, — сказал он, опуская взгляд на свои руки. — Я никогда не переставал любить тебя.
Она перевела дух, не зная, что отвечать. Было бы легче, если бы он рассердился на нее.
— Мне очень жаль, — прошептала она спустя некоторое время.
Их глаза встретились, и он улыбнулся:
— Не нужно меня жалеть.
Они стояли в тишине и слышали, как Премель отдает приказ закончить тренировочные упражнения.
— Он поднимется сюда, — сказал Джибб, а выражение его лица снова стало суровым. — Я не уверен, что от этих допросов есть хоть какой-нибудь толк. Мы от него так ничего и не узнали.
— Да, не узнали, — согласилась она. Идея этих допросов принадлежала ей, это был компромисс некоего рода, целью которого было успокоить Джибба, после того как она отказалась бросить Премеля в тюрьму. Когда бы Премель ни освобождался от служебных обязанностей, он должен был являться на допрос в кабинет Мелиор. — Но, по крайней мере, мы всегда знаем, где он, — заметила она после краткой паузы. — Я думаю, ты захочешь встречаться с ним только лишь из-за этого.
Джибб слегка наклонил голову, признавая ее правоту.
— Кроме того, — продолжила она с улыбкой, у меня такое чувство, что эти разговоры заставляют Премеля чувствовать себя неопытным изгоем, арестованным по обвинению в пьяной выходке.
Он улыбнулся. Минутой позже раздался стук в дверь.
— Войдите, — крикнула Мелиор.
Дверь открылась, и вошел Премель. Его лицо раскраснелось, а форма потемнела от пота. Подходя к стулу, на котором он обычно сидел во время допросов, он смущенно взглянул на Мелиор. Но он ничего не сказал и даже не взглянул на Джибба.
— Как прошла строевая подготовка? — спросила Мелиор.
— Прекрасно, Правительница, — ответил он, опускаясь на стул.
— Хорошо. — Она посмотрела на Джибба и подняла брови. — С чего начнем сегодня?
Генерал покачал головой. С приходом Премеля выражение его лица помрачнело.
— Я не знаю, — ответил он.
— Вернемся к золоту, — предложила Мелиор после недолгого молчания. — Сколько ты от него уже получил?
— Двадцать два слитка, Правительница.
— Двадцать два слитка, — повторила она низким голосом. Он ей уже это говорил, день или два назад, но она все еще с трудом верила в это. Это было гораздо больше, чем она платила Джиббу за целый год, а ведь, как явствовало из слов Премеля, Марар нанял кого-то и в службе безопасности Вирсии. Вне всякого сомнения, он немало платил и другому лазутчику. Она подошла к окну, рассеянно проведя пальцем по краю своего светящегося красного церилла. — Откуда он берет все это золото?
— Я не знаю, — ответил Премель.
При этих словах она подняла взгляд.
— Я и не думала, что ты знаешь. Я просто размышляла вслух. — Она замолчала, вспоминая свой последний разговор с Мараром. Он говорил о том, что хочет еще больше богатства, о неудовлетворенности своим положением в Лон-Сере. «У меня нет всего того, что есть у тебя. И даже того, что есть у Вирсии. Даже сравнивать не стоит». И тем не менее он разбрасывает золото направо и налево, как пьяный лорд. Она снова посмотрела на Премеля. — Ты сказал вчера, что Марар передумал убивать меня, что он решил, что живой я буду полезнее ему, чем мертвой, так?
— Да, Правительница.
— Он сказал тебе почему?
— Нет, не сказал. Он редко что-либо мне объясняет. Он дает мне приказы и золото. Вот и все.
— Ты жалуешься? — сурово спросил Джибб.
Премель нервно потирал руки все это время, а сейчас опустил на них взгляд.
— Нет, генерал. Я просто отвечаю на вопросы Правительницы.
— Что ж, делай это без жалости к самому себе. Нам это неинтересно.
— Да, генерал.
Мелиор хотела, чтобы Джибб был с Премелем помягче, но не собиралась обсуждать это в его присутствии. Она думала о другом. Золото — ключ ко всему, осознала она с внезапной уверенностью. Она не знала, откуда берутся эти вспышки интуиции, но за годы, прошедшие после получения камня, она научилась доверять им почти так же, как своему Дару прозрения.
