— Довольно. — Гринса бросил неодобрительный взгляд на Кезию. — Замолчите оба.
Комната казалась страшно маленькой. Кезии хотелось очутиться подальше от Тависа. Она даже не желала находиться рядом с братом в эту минуту. С одной стороны, она так сердилась на мальчика, что была готова его ударить. С другой стороны, она настолько стыдилась своего негодования, что не могла поднять глаз. Она не представляла, через какие испытания довелось пройти Тавису в течение последнего месяца. Однако ее удручало то обстоятельство, что она даже не старалась это представить. Ей следовало проникнуться состраданием к молодому лорду. Достаточно было посмотреть на его шрамы. Однако поведение мальчика практически исключало возможность сочувствия, и она ненавидела Тависа за это.
В комнате воцарилось неловкое молчание — тяжелое, как первый мокрый снег. Кезии нужно было вернуться в замок, чтобы приготовиться к пиру. У них оставалось мало времени, и им еще надлежало обсудить важные вопросы, но она не могла заставить себя заговорить.
— Керни собирается покинуть Тримейн завтра? — наконец спросил Гринса.
Кезия кивнула, продолжая смотреть в каменный пол.
— Значит, сегодня тебе придется уговорить герцога встретиться со мной.
— Я попытаюсь.
— Нужно не просто попытаться, Кези.
Она подняла голову и увидела, что брат пристально смотрит на нее с выражением муки в желтых глазах.
— Мы уже не раз говорили об этом, — умоляющим тоном сказал он. — Ты знаешь, что поставлено на карту. Не заставляй меня снова убеждать тебя, Кези.
Она провела рукой по своим белым волосам, бегло взглянув на Тависа. Он по-прежнему смотрел на нее все с тем же невозмутимым видом. Если мальчик и сердился на нее или боялся получить отказ в помощи, он никак не выказывал своих чувств. «О чем ты думаешь? — хотелось крикнуть Кезии. — Ты еще способен чувствовать хоть что-нибудь?»
Она снова перевела взгляд на брата.
— Керни не захочет задерживаться здесь. Он вообще не хотел останавливаться в Тримейне. Сегодня мы могли пройти еще лигу — и прошли бы, если бы Гершон не заявил, что солдаты нуждаются в отдыхе.
— А если ты скажешь Керни, что я только на днях приехал из Кентигерна и располагаю сведениями об убийстве Бриенны?
— Возможно, тогда он согласится встретиться с тобой, — сказала Кезия. — Но если я скажу, что ты прибыл сюда с лордом Тависом, он согласится наверняка.
Гринса помотал головой:
— Нет. Он и герцог Тримейнский считают Тависа убийцей и беглецом. Я не хочу, чтобы молодого лорда взяли под стражу, как только он переступит порог замка.
— Керни никогда не пойдет на такое! Если он согласится встретиться с вами обоими, он не нарушит своего слова!
— Насчет Керни я не беспокоюсь, — сказал Гринса. Кезия почувствовала, что он с трудом сохраняет спокойствие. — Но рядом с ним обязательно будет Латроп, ибо правила приличия предписывают Керни пригласить герцога на подобную встречу. А как глава малого дома, последний не рискнет навлечь на себя гнев Андреаса, укрывая в своем герцогстве человека, которого все в королевстве считают убийцей леди Бриенны.
Конечно, брат был прав. Как всегда. «Нет ничего хуже, — поняла Кезия в эту минуту, — чем оказаться между Керни и братом, когда оба твердо стоят на своем».
— Хорошо, — сказала она. — Когда ты хочешь поговорить с ним?
— Завтра утром. Мы будем у ворот замка с утренними колоколами.
Она кивнула:
— Я попрошу Иветту приказать стражникам, чтобы они пропустили вас. Как вы будете одеты, лорд Тавис?
— Он будет все в том же платье послушника. А я буду в одеянии священнослужителя. Стражники ожидают посетителей из храма?
Кезия снова кивнула и посмотрела в окно. Небо потемнело.
— Мне пора идти, — сказала она. — Меня ждут на торжественном обеде.
Гринса натянуто улыбнулся:
— Конечно.
Ей хотелось обнять брата, но в данную минуту это казалось невозможным. Почему они были бесконечно далеки друга от друга, хотя находились в одной маленькой комнате?
— Милорд. — Кезия легко поклонилась мальчику.
— Я слышал, ваш герцог справедлив, первый советник. Уверен, он удовлетворит нашу просьбу.
Советник сочла последнее замечание странным. Но у нее возникло ясное ощущение, что мальчик пытается выразить благодарность.
— До завтра, милорд.
Она направилась к двери, но Гринса поймал ее за руку.
— Кези, — сказал он, заглядывая ей в глаза, — когда все это закончится, мы с тобой проведем время вместе — просто ты и я. Даю слово.
Он словно извинялся, словно признавал, что уже попросил о многом и впоследствии попросит о большем.
Кезия попыталась улыбнуться, ибо брат заслуживал этого. Но попытка оказалась безуспешной.
— Мне бы очень хотелось, — сказала она. — Но когда все закончится?
Они шли к воротам замка кружным путем. В храмах Прибрежных Земель служило мало кирси, но достаточно для того, чтобы Гринса в коричневом балахоне не вызвал подозрений. Однако Тавис даже в белом одеянии совсем не походил на послушника — особенно со своими шрамами на лице. Гринса решил, что лучше обойти стороной людную рыночную площадь; довольно и того, что пройти мимо стражников, охранявших ворота замка, будет непросто.
Пока они шагали по узким городским улочкам, Тавис говорил мало, и Гринса был благодарен ему за это. Мальчик умел находить именно такие слова, которые приводили кирси в ярость. Накануне вечером, едва Кезия покинула храм — с печальным видом, заставившим Гринсу пожалеть о том, что они вообще приехали в Тримейн, — Тавис повернулся к нему и спросил:
— И давно она спит с герцогом?
Ладно еще, что молодой лорд обнаружил пугающую проницательность. Но ему вообще не следовало задавать такой вопрос. Тавис знал, что любовная связи инди и кирси запрещена законом. Все знали. Он понимал также, что одни только разговоры на эту тему порочили репутацию и Кезии, и герцога.
Гринса не счел нужным отвечать Тавису. Он молча вышел из домика и вернулся только к ужину. С тех пор они не возвращались к этому предмету, но Гринса опасался, что еще до вечера мальчик брякнет что-нибудь лишнее.
— Никто не знает, что Кезия моя сестра, — сказал он, искоса взглянув на Тависа.
— Знаю. Ты говоришь это уже в третий раз.
— Никто не знает также, что я Избранный.
Мальчик невесело усмехнулся.
— Это я тоже знаю.
— Если кто-нибудь спросит вас, скажете, что вас исцелил другой кирси в Кентигернском храме.
— Еще что-нибудь? — невыразительным голосом спросил Тавис.
— Да. Будет неплохо, если вы постараетесь обращаться с лордом Глендивром поучтивее. Герцог поставит под угрозу свой дом, коли предоставит вам убежище. Андреас может расценить такой поступок как объявление войны и напасть на него.
