Казалось, Керни на минуту задумался над словами кирси, а потом повернулся к своему капитану.
— Гершон?
Мужчина пожал плечами:
— Я не уверен, что все эти соображения помешают герцогам начать войну.
— Возможно, они одни и не помешают, — сказал Гринса. — Но вкупе с вашим присутствием в Кентигерне такие соображения вполне могут остановить Явана и Андреаса.
— А где будет мальчик, пока мы будем находиться в Кентигерне? — спросил Гершон.
— С вами, разумеется.
— Что? — воскликнул капитан. — Это чистое безумие.
— Вовсе нет, — сказал Керни, не дав Гринсе открыть рот. — Скрываясь от Андреаса, лорд Тавис как бы признает свою вину. Но, возвращаясь в Кентигерн, даже под моим покровительством, он демонстрирует свою уверенность в собственной невиновности.
— Значит ли это, что вы решили удовлетворить его просьбу? — спросил Гершон.
Прежде чем герцог успел ответить, зазвонили городские колокола, эхо которых раскатилось между башнями и высокими стенами замка, подобное пению служителей храма в Ночь Двух Лун.
Керни недоуменно взглянул на Латропа.
— Ничего не понимаю, — сказал герцог Тримейнский, тоже подходя к окну. — До полдневных колоколов еще несколько часов.
Однако колокола продолжали звонить, и теперь они слышали возбужденные крики людей, с каждой минутой звучавшие все ближе и громче.
— Что там случилось? — спросила Иветта. — Неужели война? Или эпидемия чумы?
Никто не ответил советнику. Все напряженно прислушивались, закрыв глаза. Тавис дрожал всем телом, словно кентигернские стражники опять пришли за ним.
Первым все понял Гершон, лицо которого вдруг стало белее волос Кезии.
— Да хранит всех нас Ин, — выдохнул он, глядя на Керни.
— В чем дело, Гершон?
По лицу мужчины неудержимым потоком струились слезы.
— Милорд, — сказал он прерывающимся голосом. — Король умер.
ГЛАВА 24
Керг, Эйбитар
Шона еще не успела пройти через внутренние ворота в городской двор, когда услышала, как Хаган выкрикивает команды лающим голосом, который отражался эхом от крепостных стен. Последние полмесяца капитан гонял солдат как никогда раньше. Герцогине не нужно было наблюдать за тренировками, чтобы понять это. Она слышала разговоры стражников в коридорах. Она видела, какой усталый вид у самого Хагана, и не сомневалась: если капитан так измучен, солдатам наверняка приходится много тяжелее.
Сначала Шона думала, что Хаган столь немилосердно истязает своих солдат от досады и разочарования. С тех пор как из Кентигерна пришли известия о случившемся, она сама постоянно срывала злость на фрейлинах и служанках. Она понимала, как трудно сохранять самообладание, когда страх и гнев владеют душой. В убийстве обвиняли не сына Хагана, но все равно мальчик оставался на Кентигернском холме, как и сын Шоны. Если кто-нибудь еще в герцогстве любил Явана так же сильно, как она, то только Хаган. Кто мог винить капитана, обуреваемого яростной ненавистью к Андреасу и неспособного совладать со своими чувствами?
Лишь несколько дней назад, после прибытия в Керг гонца с известием о побеге Тависа и заточении Явана, Шона осознала, насколько глупа она была. Внезапно она поняла, что Хаган просто готовит солдат к войне.
Они не говорили на эту тему. Правду сказать, они вообще не разговаривали со дня получения последних известий. Даже при жизни Дарии, умершей восемь лет назад, Хаган чувствовал себя неловко в обществе женщин, особенно герцогини. После смерти жены он стал избегать Шону. Возможно, она напоминала капитану Дарию — многие отмечали их внешнее сходство. А возможно, боль утраты была столь велика, что он просто не мог общаться с женщинами. Так или иначе, они никогда не встречались — разве только сталкивались время от времени на пирах или в коридорах замка.
Именно поэтому сегодня Шона решила наконец разыскать Хагана. В отсутствие мужа и сына всеми делами в замке заправляла она. Настала пора поговорить с капитаном герцогского войска.
Пройдя через ворота, она направилась по мощеной дорожке в южный конец городского двора, где тренировались солдаты. Они фехтовали, разбившись на пары, — и не деревянными мечами, а стальными, звон которых разносился по двору, словно музыка ярмарочных музыкантов. Они даже были в кольчугах и доспехах. Шона невольно задрожала, хотя ярко светило солнце и с океана Амона дул теплый ветерок.
— Следите за ногами, дурни! — орал Хаган, прохаживаясь между фехтовальщиками. — Самое главное — равновесие!
Когда Шона приблизилась к солдатам и, не замедляя шага, направилась к Хагану, несколько человек опустили мечи и уставились на нее такими глазами, словно увидели одного из прелатов Ина входящим в бордель.
Мгновенно вспыхнув яростью на нерадивых солдат, Хаган резко повернулся кругом.
— Лентяи! Кто разрешил вам?.. — Он осекся при виде герцогини. — Миледи! — Он вытаращился на нее с таким же изумлением, как солдаты.
— Добрый день, капитан. — Шона окинула взглядом мужчин. — Насколько я понимаю, занятия проходят успешно.
— Да. — Хаган прищурился. — Могу я быть чем-нибудь полезен вам, миледи?
— Да, мне бы хотелось поговорить с вами.
— Конечно. — Капитан взглянул на солдат, которые все прислушивались к разговору и глазели на герцогиню. — Продолжайте, болваны! — рявкнул он. — Это вас не касается!
Шона и капитан отошли немного в сторону и остановились в тени южных ворот.
Хаган стоял напротив герцогини; легкий ветерок ерошил его светлые кудри.
— Чем могу служить, миледи?
— Вы больше не получали никаких известий? — спросила она.
У него дернулись губы.
— Нет. А вы?
Несмотря ни на что, Андреас, похоже, не запрещал Явану — да и Ксаверу — писать сколь угодно часто. Весточки от них обоих приходили каждые несколько дней. Но хотя Шона знала почерк мужа, она не могла сказать, пишет он сам или под диктовку. Письма казались в лучшем случае туманными. В каждом он заверял герцогиню, что находится в добром здравии и не подвергается никаким оскорблениям со стороны Андреаса или его людей. Но он ни разу не упомянул о Тависе и не указал, что ей нужно делать, чтобы ему помочь. Шона не понимала, старается ли Яван оградить ее от лишних волнений или мужу просто говорят, что можно писать, а что нет. Судя по лицу Хагана, он питал такие же сомнения.
Герцогиня покачала головой:
— Я не знаю, сколько еще мы можем бездействовать. Но я точно знаю, что Яван не стал бы медлить так долго.
Лицо капитана не изменило выражения, но спустя мгновение он кивнул.
— Согласен. Я… я не хотел давить на вас. — Он махнул рукой в сторону солдат. — В отсутствие герцога эти люди подчиняются вам. Я позаботился о том, чтобы они были готовы выполнить любой ваш приказ.
