— Вам нет нужды извиняться. Я видел куда более закаленных мужчин, которые теряли самообладание в подобных обстоятельствах. — Яван бросил взгляд на стражников. — На самом деле, как мне кажется, не вы один здесь нервничаете. Эти двое…
Замок снова сотрясся, даже еще сильнее, чем прежде. Яван покачал головой и нахмурился.
— Это мне не нравится.
Еще один мощный удар — и ликующие вопли анейранцев.
— Не может быть! — выдохнул герцог. — Что-то здесь неладно. Эта дверь должна была выдерживать натиск несколько часов, если не больше.
Через пару минут еще три удара сотрясли замок, и снова мертесские солдаты радостно взревели.
— Ничего не понимаю, — проговорил Яван.
Стражники побледнели, и после очередного победоносного вопля анейранцев один из них покинул пост с намерением выяснить, что происходит.
Штурм ворот продолжался. Замок, казалось, стонал под мощными ударами тарана, и мертесские солдаты вновь и вновь издавали победоносные кличи.
Вскоре вернулся стражник, на лице которого застыло выражение полного отчаяния.
— Укрепления рушатся! — крикнул он. — Одно за другим!
— Как такое может быть? — с неподдельным испугом спросил Яван.
— Магия.
Все посмотрели на Фотира.
— Вероятно, Мертессу помогает преобразователь форм, — продолжал советник. — Кирси не обязательно разрушать ворота — достаточно просто ослабить их.
Герцог снова потряс головой.
— Наверняка командир кентигернских лучников достаточно умен, чтобы убить любого кирси, который пытается приблизиться к воротам. Преобразователю форм не хватило бы времени ослабить укрепления.
— Вероятно, это было сделано заранее, — сказал Фотир. — Это единственное разумное объяснение. Обычным тараном такие ворота не разрушить.
— Если вы правы, — сказал Яван, — значит, наружные ворота скоро падут, и анейранцы начнут штурмовать внутренние стены крепости.
Словно в ответ на эти слова, замок вновь дрогнул, и еще один торжествующий вопль прокатился эхом по внутреннему двору.
— Вы должны освободить меня и всех кергских солдат, которых содержите под стражей, — сказал Яван стражникам. — Когда ворота падут, вам понадобятся все крепкие мужчины, способные держать в руках оружие.
Один из мужчин помотал головой, хотя и не слишком уверенно.
— Вы узники герцога. Мы не можем освободить вас без его приказа.
— Уверяю вас, герцог приказал бы вам сделать все возможное для защиты Кентигернского замка. Именно такой приказ я отдам своим людям. Вы знаете, кто я. Вы знаете, что я должен стать королем. Кто, по-вашему, успешнее возглавит оборону крепости — ваш начальник караула или я?
Стражники тупо уставились на Явана. Они были не способны принять столь важное решение, и, похоже, оба понимали это. Замок снова содрогнулся, словно корабль под ударом ураганного ветра.
— Разве вам не нужна помощь еще одного кирси в сражении с анейранцами? Разве вам не нужны еще сорок три бойца, вооруженных мечами?
— Вы хотите, чтобы мы дали меч мальчику?
Яван указал на Ксавера:
— Этот мальчик, между прочим, сын Хагана Маркуллета, о котором вы, несомненно, много слышали. Возможно, он молод, но я готов поспорить на сто киндов, что он возьмет верх над половиной солдат вашего войска.
Несмотря на жуткий страх, от которого холодело в животе, и бешеное сердцебиение, Ксавер невольно улыбнулся, услышав похвалу герцога. Насколько он понимал, Яван просто пытался убедить стражников выпустить их, но все равно мало кому доводилось слышать столь лестные отзывы от своего герцога — или короля?
Каменные стены вновь содрогнулись, словно от подземного толчка, и на сей раз воинственный клич прозвучал с таким воодушевлением, от которого кровь леденела в жилах. Ксавер бросился к окну и увидел хлынувший в крепость поток солдат, в большинстве своем одетых в черно-золотые цвета Мертесса.
— Последнее укрепление пало, милорд! — крикнул он через плечо. — Анейранцы вошли в замок!
— Вы слышали? — спросил герцог. — Больше нельзя медлить ни минуты! Освободите нас, пока не поздно!
Но все же стражники ничего не отвечали. Ксавер немного постоял у окна, глядя на толпу мертесских солдат, которая текла через двор. За последний месяц он возненавидел герцога Кентигернского и его замок. Но сейчас, когда у него на глазах пали прославленные стены Кентигерна, он чувствовал себя как ребенок, который впервые понял, что отец смертен и небезупречен. Если пал даже этот замок, ни одна крепость во всем Эйбитаре не могла устоять против натиска неприятеля.
— Если вы не выпустите нас, — услышал Ксавер голос Фотира, — я разрушу запоры на дверях. Я сам владею магией преобразования форм, и это мне вполне по силам.
Тут мальчик повернулся и снова подошел к двери.
Стражники смотрели на кирси с таким страхом, словно видели перед собой некоего жуткого призрака из Подземного Царства.
— Думаю, ты лжешь, — сказал один из них без всякой уверенности. — Если ты можешь разрушить запоры, то почему не сделал это до сих пор?
— Потому что я ему запретил, — ответил Яван. — Из этого не вышло бы ничего хорошего. Даже если бы он разрушил дверные замки и ваши мечи, внизу нас обязательно ждали бы другие стражники. В конце концов он устал бы, и тогда скорее всего всех нас убили бы.
— Но…
— Довольно! — воскликнул герцог. — Мертесс вошел в ваш замок! Теперь он штурмует внутренние стены, а оборону крепости держит меньше половины войска. Выпустите нас сейчас же — или отойдите в сторону, и мы сами выберемся отсюда!
Стражники переглянулись с таким видом, словно каждый ждал, что решение примет другой.
— Ну? — требовательно спросил герцог.
— Хорошо, — наконец сказал один из мужчин, трясущейся рукой нащупывая ключи.
Когда стражник подошел к двери камеры, Яван одобрительно кивнул.
— Вот и молодец. Твой герцог похвалил бы тебя, я уверен.
Ксавер сильно в этом сомневался, но не собирался сообщать о своих сомнениях ни герцогу, ни солдатам.
Безуспешно попытавшись отпереть замок сначала одним, потом другим ключом, стражник наконец открыл дверь и посмотрел на Явана с опаской, словно ожидая, что герцог мгновенно набросится на него.
— Нам также нужно наше оружие, — сказал Яван, выходя в коридор.
Стражник отпер дверь противоположной камеры и только потом снова повернулся к герцогу.
— Я не знаю, где оно.
— Тогда подойдет любое другое.
Стражник заколебался.
— Гром и молния, приятель! Какой смысл выпускать нас, если ты не намерен дать нам возможность сражаться?
