Один из целителей опустился на колени рядом с телом герцога — Ялла даже не заметила, как он подошел. Он посмотрел на нее и печально покачал головой.
Ялла отвернулась и поискала глазами, на чем бы остановить взор, лишь бы не смотреть на мертвого Роула. Наконец ее взгляд упал на разрушенный таран под аркой ворот.
— Герцог послал за черепахой, — сказала она, снова поворачиваясь к солдату.
— Да, первый советник. Думаю, они уже тащат ее сюда.
— Поди проверь. И поторопи их.
Мужчина коротко кивнул и побежал к наружным воротам.
Ялла уже много лет не служила своему герцогу честно. Но он платил и доверял ей. Больше всего на свете он хотел взять Кентигернский замок, и в данном случае его желание совпадало с желанием Избранного. Она могла верно служить обоим.
— Вы собираетесь продолжать сражение? — спросил целитель, все еще не поднимаясь с коленей.
— Да. Этого желал бы герцог.
— Мы уже потеряли не одну сотню человек. А теперь и герцога. Что, если мы не возьмем замок?
— Возьмем, — убежденно сказала она.
Главный оружейник наверняка знал, что делать. Совместными усилиями они точно захватят крепость, несмотря на все ее сомнения. Внезапно Ялле захотелось лишь одного: отомстить за смерть герцога. Вероятно, иного способа искупить свое предательство у нее не оставалось. Так или иначе, она не собиралась отступать сейчас.
Целитель встал, не пытаясь скрыть своего неодобрения. «Ты кирси, — казалось, говорило выражение его лица. — Тебе следует быть поумнее».
— Что мне делать с герцогом?
Ялла в последний раз посмотрела на тело Роула, с трудом подавляя желание отвести взгляд.
— Прикажите двум солдатам отнести его к наружным воротам. Мы похороним герцога со всеми почестями, когда возьмем замок. А пока, — продолжала она, не потрудившись повернуться к кирси, — возвращайтесь к раненым. Нам понадобятся все солдаты, которых вам удастся спасти.
Слухи о смерти Роула Мертесского разнеслись по замку, словно клубы черного дыма, поднимавшиеся над десятками костров в наружном дворе. Фотир и Яван в первый раз услышали толки о гибели анейранского герцога около полудня, но удостоверились в правдивости оных лишь вечером. К тому времени стало ясно, что смерть главнокомандующего не сломила дух войска. Теперь речь шла не просто о штурме — речь шла о войне возмездия.
«Еще одна», — подумал Фотир, устало проводя рукой по лицу.
Советник надеялся, что, разрушив таран, он вынудит анейранцев отказаться от штурма южных ворот. Однако, как и в случае со смертью Роула, это побудило мертесских солдат только удвоить усилия. Всего за несколько часов они, прячась под черепахой, оттащили от ворот остатки осадного орудия и к следующему утру восстановили его настолько, чтобы возобновить попытки проломить опускную решетку. Яван послал Фотира и лучников обратно к воротам, чтобы советник попробовал снова разрушить таран, но на сей раз их ждали анейранские лучники. Кирси не мог подойти к орудию достаточно близко, чтобы применить свою магию, и в конце концов ему и его людям пришлось отступить к башням. Вскоре последняя опускная решетка пала.
Получив доступ во внутренний двор, мертесские солдаты хлынули в центральную часть крепости и начали наступление на внутренние башни, где оказались в западне защитники Кентигерна и немногие кергские солдаты, еще оставшиеся в живых. Покуда люди Явана удерживали внутренний двор, они могли свободно переходить из башни в башню. Но теперь, когда мертессцы захватили стены и двор, все переменилось. Каждая группа солдат была вынуждена защищаться собственными силами, без всякой надежды на помощь или подкрепление. Кентигернскому капитану все еще удавалось передавать сообщения Явану — он поистине великолепно знал замок. Но мертессцы по-прежнему превосходили противника в численности и с падением южных ворот вновь сумел успешно воспользоваться этим преимуществом.
Когда дело дошло до ближнего боя, Фотир и остальные кирси превратились в простых солдат. Он и другие преобразователи форм по-прежнему могли раскалывать клинки и, если повезет, стрелы. Но в разрушении осадных лестниц и орудий больше не было необходимости, а туман и ветер не приносили никакой пользы.
Первый советник держался рядом с герцогом и молодым Маркуллетом. Яван по-прежнему сражался как юноша, неистово размахивая окровавленным мечом и поражая анейранцев одного за другим. Ксавер оправился после своего первого убийства и тоже дрался храбро, хотя уступал в силе старшим воинам. Но все они ужасно устали. Они сражались почти два дня без передышки. Когда на замок начала спускаться тьма, возвещавшая о наступлении очередной ночи, Фотир невольно задался вопросом, доживет ли кто-нибудь из них до утра.
К счастью, мертесские солдаты устали не меньше. С наступлением темноты битва стихла, и люди Явана получили возможность отдохнуть, поочередно неся дозор в ожидании следующих атак. Небольшие группы анейранцев всю ночь беспокоили защитников крепости, словно давая понять, что это затишье никоим образом не свидетельствует о конце осады и что на рассвете сражение продолжится в полную силу.
Фотир проснулся за минуту до очередной атаки, и хотя несколько часов сна отчасти восстановили его силы, он отнюдь не чувствовал себя отдохнувшим. Все по-прежнему выглядели усталыми, даже герцог. Вдобавок ко всему они ничего не ели с тех пор, как вчера утром рухнули западные ворота, и запасы воды у них подходили к концу.
Когда анейранцы с воинственными криками подступили к башне и принялись ломиться в дверь, кентигернские лучники заняли места у бойниц, расположенных через равные промежутки вдоль винтовой лестницы. В отличие от ворот двери башен были высотой всего лишь с человеческий рост. Таран, столь успешно сокрушивший опускные решетки, бил бы в стену выше дверного проема и не принес бы никакой пользы. Анейранцам приходилось выламывать двери руками, плечами и ногами, и, хотя двери башен не могли сравниться в прочности с крепостными воротами, они были достаточно надежными, чтобы продержаться какое-то время.
— Стреляйте, когда сочтете нужным, — крикнул Яван лучникам. — Как только они подойдут на близкое расстояние, можете начинать.
— У нас осталось меньше ста стрел на всех, милорд, — крикнул один из лучников.
— Гром и молния! — пробормотал герцог. — А сколько осталось арбалетных стрел? — спросил он и закрыл глаза, словно ожидая услышать неприятный ответ.
— Примерно столько же, милорд.
У первого советника сжалось сердце, словно стиснутое когтистой лапой демона. Арбалетные стрелы позволят им продержаться дольше, чем обычные — просто потому, что на выстрел каждой такой стрелой уходило гораздо больше времени. Но с двумя сотнями стрел им не удастся долго противостоять натиску противника.
Герцог повернулся к молодому Маркуллету.
— Загляните в оружейную комнату. Посмотрите, нет ли там еще стрел.
— Да, милорд.
