Яван уставился на Керни как на сумасшедшего.
— И отдать корону Кентигерну? Да никогда в жизни!
— Похоже, остается только один выход, лорд Глендивр, — сказал Гринса. — На престол должны взойти вы.
— Что? — Голос подала Кезия, которая в ту минуту выступила от лица всех присутствующих. — Вы шутите!
— Другого выхода нет, — сказал Гринса. — Торалдов и Галдастенов мы не можем принимать в расчет. У них нет не только законного наследника престола, но даже достаточного влияния, чтобы идти против Законов Престолонаследия. Если мы вынесем вопрос на обсуждение главных домов, они выберут Керга, независимо от того, как проголосует Кентигерн. Если какое-то решение проблемы существует, то найти его должны три герцога, присутствующие здесь. Кентигерн не признает короля из дома Кергов, а Керг не признает короля из дома Кентигернов. Таким образом, остается лорд Глендивр.
Гринса видел, что причиняет сестре боль, что каждым своим словом отнимает у нее жизнь и любовь. Если герцог еще мог себе позволить взять в любовницы женщину-кирси, то эйбитарский король и помыслить о таком не мог. «Прости меня, — хотел сказать он. — Другого выхода нет». Но он лишь пристально смотрел в светлые глаза Кезии, надеясь, что она поймет.
— Я не хочу быть королем, — сказал Керни. — И никогда не хотел.
В устах любого другого человека это прозвучало бы неискренне и фальшиво, но Глендивру Гринса поверил. Предсказатель кивнул и еле заметно улыбнулся.
— Именно поэтому лучше вас никого не найти.
Он посмотрел на Явана, потом на Андреаса.
— Милорды?
— Угрозы Кентигерна не помешают лорду Кергу взойти на престол! — сказал Хаган, тряся головой. — Законы Престолонаследия…
Яван положил руку капитану на плечо.
— Все в порядке, Хаган. — Крепко сжав губы, он посмотрел сначала на Гринсу, потом на Керни и, наконец, остановил взгляд на Кентигерне. — Я подумаю над этим, Андреас, если вы тоже подумаете. Мы оба потеряли много солдат сегодня, и наши дома претерпели жестокие испытания в последний месяц.
Андреас неохотно кивнул.
— Я подумаю.
— Лорд Глендивр? — спросил Гринса.
Керни пристально смотрел на Кезию; казалось, он тоже вдруг понял, что означает для них двоих его восшествие на престол.
— Если другого способа избежать междоусобной войны нет, — сказал герцог, — я не вправе отказаться.
Гринса чувствовал, что он не столько отвечает на вопрос, сколько убеждает Кезию, пытается объяснить свое решение. Но другие этого не понимали — кроме, пожалуй, Тависа, который наблюдал за обоими с непроницаемым выражением лица.
— Нам нужно позаботиться об убитых, — сказал Яван после продолжительного молчания. — Скоро стемнеет.
Остальные кивнули и начали расходиться, но Гринса поймал взгляд Фотира.
— Можно вас на пару слов? — спросил он.
Советник взглянул на своего герцога, который кивнул, а потом направился к одной из башен, держа за руку герцогиню. Тавис проводил родителей глазами, а затем поплелся вслед за Керни с видом брошенного ребенка.
— Я хочу разыскать Шерика, — сказал предсказатель тихим голосом, слышным только Фотиру.
— Прямо сейчас?
— Думаю, другой возможности нам не представится. На его месте я постарался бы поскорее добраться до Тарбина.
— Тогда вперед.
Гринса протянул руку; Фотир схватился за нее и вскочил на коня, пристроившись за спиной предсказателя. Они быстро выехали через северные ворота в наружный двор, потом повернули на запад, к Тарбинским воротам. Гринса нигде не видел Шерика. Советник тоже был верхом. Возможно, он уже находился в Анейре, но, скорее всего, он ехал медленно, чтобы не привлекать к себе внимания.
Двое кирси проехали через наружные ворота мимо груды погнутых железных прутьев и расколотых брусьев, которые остались от разрушенных опускных решеток, и направились по извилистой дороге вниз к реке. У подножия холма они повернули на юг и двинулись вдоль изогнутого широкой дугой берега Тарбина к броду. Только тогда они увидели Шерика. Он ехал далеко впереди и уже свернул с дороги и спустился с откоса к самой воде. Они никак не могли догнать и задержать советника на эйбитарском берегу.
— Проклятье! — Гринса пустил коня в галоп, хотя и понимал, что это бесполезно.
— Мы можем использовать магию? — спросил Фотир.
— На таком расстоянии — нет. Если только вы не рассчитываете остановить его с помощью ветра.
— Надо попробовать.
— Вы можете вызвать ветер на ходу?
Фотир ничего не ответил, но мгновение спустя подул ветер; слабый поначалу, он быстро крепчал, и скоро река забурлила и вспенилась, словно Западное море во время шторма. Конь Шерика с трудом двигался против ураганного ветра и бурных волн, но предатель продолжал переправу. Будь здесь река глубже, возможно, он бы отступил перед разбушевавшейся стихией. Как бы то ни было, Гринсе и Фотиру предстояло потратить на погоню не меньше сил, чем тратил советник на переправу через Тарбин.
— Вы можете мне помочь своей магией? — напряженным голосом спросил Фотир.
— Нет. Тогда Шерик поймет, что один из нас Избранный.
К тому времени, когда они достигли брода, Шерику уже удалось добраться до противоположного берега. Он смотрел на них с насмешливой улыбкой человека, уверенного в своей безопасности. Фотир позволил ветру стихнуть, и Шерик заулыбался еще шире. Мгновение спустя он поднял меч, словно салютуя своим преследователям, а потом развернул коня, поскакал прочь от реки и скрылся в Мертесском лесу.
— Мы еще можем догнать его, прежде чем он достигнет Мертесского замка, — сказал Фотир.
— А если мы натолкнемся на остатки мертесского войска?
— Вы же Избранный!
Гринса посмотрел на советника:
— Вы серьезно?
— Я не предлагаю сражаться с ними. Но в случае необходимости мы можем вызвать туман и скрыться.
— Нет. — Предсказатель покачал головой. — Сегодня Шерик взял верх. Больше мы ничего не можем поделать.
Он снова повернулся к реке и устремил взгляд на темную полосу леса, росшего на противоположном берегу. Частью своего существа он рвался в погоню. Этот человек заслуживал наказания — не только за свое предательство, но и за все страдания, перенесенные по его милости Тависом. Однако, хотя Гринса отказался усилить ветер Фотира своей магией, он начинал задаваться вопросом, уж не знает ли случаем Шерик о том, что он Избранный. Он неотступно думал о странном замечании, оброненном Шериком накануне по дороге к замку, и о многозначительном взгляде, которым советник смотрел на него во время недавнего бессловесного спора в крепости. Скорее всего, у него просто разыгралось воображение. Будучи Избранным, Гринса всю жизнь постоянно боялся обнаружить свои истинные магические силы и никогда не пытался бороться со страхом такого рода. Но в данном случае он чувствовал опасность особенно остро. Шерик уже показал себя хитрым врагом. Вооруженный этим знанием, он мог угрожать жизни Гринсы и, возможно, жизни Кезии.
