Тавис хотел верить другу, но не решался. Похоже, Ксавер почувствовал это.
— Не сдавайся, Тавис, — сказал он. — По крайней мере пока.
Тавис кивнул:
— Хорошо. — Он на мгновение замялся. — Не говори моему отцу. Пожалуйста.
— О твоем Посвящении?
Он снова кивнул.
— Я не скажу ни слова.
Наступило неловкое молчание. Тавис видел, что друг хочет уйти (вполне понятное желание), но считает нужным остаться.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросил Ксавер после продолжительной паузы.
— Ты имеешь в виду, кроме того, чтобы помочь мне бежать?
Ксавер улыбнулся, хотя улыбка почти сразу превратилась в болезненную гримасу.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Да нет, вряд ли. Впрочем, если ты уговоришь стражников немного удлинить цепи, мне станет полегче.
Лицо Ксавера просветлело, словно он всем сердцем желал выполнить хоть какую-нибудь просьбу друга.
— Я постараюсь.
— Спасибо.
Ксавер неловко кашлянул и бросил взгляд на дверь.
— Все в порядке, Ксавер. — Тавис слабо улыбнулся. — Не беспокойся за меня.
— Я не спешу. Я могу оставаться с тобой, сколько тебе угодно.
— Знаю. Но ты принесешь больше пользы, если поможешь Фотиру и отцу в поисках убийцы.
— Ты уверен?
«Нет. Я боюсь оставаться здесь один».
— Да.
— Я приду завтра. Обещаю.
Тавис поднял руки, и цепи опять зазвенели.
— Я все еще буду здесь.
Ксавер широко улыбнулся. Он ободряюще похлопал Тависа по плечу, потом повернулся и начал подниматься по лестнице.
Увидев, что он уходит, Тавис испытал приступ холодного ужаса, от которого задрожал всем телом.
— Ксавер! — крикнул он, еще сам не зная зачем.
Друг остановился и даже спустился на пару ступенек.
— Да?
— Что тебе открыло Посвящение? — Это было первое, что пришло Тавису в голову. — Я ведь так и не спросил тебя.
Ксавер пожал плечами, заметно смутившись:
— Да так, ничего особенного.
— Пожалуйста, — сказал Тавис. — Я хочу знать. Ты остался доволен пророчеством?
Мальчик замялся.
— Да, — наконец сказал он с таким видом, словно сознавался в преступлении.
— Расскажи.
— Тавис…
— Ты женишься?
— Да.
— Она очень красивая?
— Да.
— А что еще?
Последовала длинная пауза.
— Я буду капитаном королевской гвардии, — наконец сказал Ксавер. — Если верить камню, — поспешно добавил он, несомненно с целью успокоить Тависа.
«Почему я не получил такое пророчество?»
— Это замечательно, Ксавер. — Молодой лорд говорил совершенно искрение. — Я рад за тебя. По крайней мере хоть один из нас получил хорошее пророчество.
— Ты выйдешь отсюда, Тавис. — Ксавер говорил с горячностью человека, старающегося убедить самого себя. — Мы вытащим тебя из темницы.
Тавис не нашел что ответить и потому просто сказал:
— До свидания, Ксавер. Приходи ко мне завтра пораньше.
— Непременно.
Он поднялся по лестнице и два раза стукнул кулаком в тюремную дверь. Через несколько секунд она распахнулась, и Ксавер вышел. Затем дверь с отвратительным грохотом захлопнулась, и Тавис услышал лязг засова.
Он закрыл глаза и прислонился к стене. В тот же миг вопли безумного узника возобновились.
Последним человеком, заставившим Явана сравнительно долго ждать, был Айлин, которому герцог наносил визит во время своего последнего приезда в Город Королей несколько лет назад. Яван никогда не отличался терпением, но в данном случае сумел сохранить самообладание. Айлин был королем, а король имел право тратить на аудиенции столько времени, сколько считал нужным. К тому же он был Торалдом, а все короли из этой династии славились своим высокомерием, что во многом объясняло его пренебрежительное отношение к гостям. Поэтому Яван спокойно ждал и, конечно же, обратился к Айлину со всей подобающей случаю учтивостью и смирением, когда его наконец впустили в приемный зал. Какого бы он ни был мнения о самом короле, он все же находился в Одунском замке и стоял перед Дубовым троном.
Однако сегодня был совершенно другой случай. Яван ждал аудиенции не у короля, а у герцога Кентигернского, и на карту было поставлено нечто гораздо большее, чем его гордость и его время.
Он мерил шагами приемную перед покоями Андреаса уже не один час. Он слышал, как прозвонили утренние колокола, потом полуденные, — но герцог по-прежнему отказывался принять его. Двоих стражников, которые встретили Явана у двери и велели подождать, давно сменила следующая пара часовых, еще более высоких и мускулистых. Близилось время очередной смены караула, а он все еще ждал.
Вероятно, с момента его появления в приемной Андреас уже раз десять выходил из своих покоев и возвращался обратно. В покоях самого Явана в Кергском замке тоже имелось три запасных выхода, дававших возможность избегать встреч с нежелательными посетителями, но от этого ситуация не становилась менее неприятной.
«Его дочь убита, — прозвучал голос в его сознании. Голос Шоны. — Можешь ли ты винить герцога в том, что он не желает видеть тебя?»
— А как же Тавис? — пробормотал Яван, привлекая к себе мрачные взгляды стражников. — Разве он не жертва тоже?
«А жертва ли он?»
Яван вздрогнул и на мгновение замедлил шаг. Вот оно: мучительный страх, гнездившийся в темных тайниках сознания, зловеще смотрел на него, словно один из демонов Байана. А что, если мальчик действительно убил Бриенну? А что, если все улики — запертая дверь, его кинжал в груди девушки, кровь убитой на его руках — являются просто доказательствами его вины, каковыми и кажутся? Что, если недавнее поведение сына в Керге было просто прелюдией к этому зверскому убийству, а не временным отклонением от нормы?
Он сказал Фотиру и молодому Маркуллету, что верит в невиновность Тависа. Конечно, он хотел верить. Но в глубине души он по-прежнему сомневался. А следовательно, тем тяжелее становилась для него предстоящая встреча с Андреасом, которой он добивался.
Разговор с герцогом всего через несколько часов после смерти Бриенны в любом случае обещал быть мучительным и трудным. Несомненно, последуют обвинения, угрозы, разговоры о мести. Но если он войдет в покои Андреаса, продолжая сомневаться в словах сына…
Яван потряс головой, содрогнувшись при одной этой мысли. Но что он мог поделать? Страх оставался в душе, неумолимый и непреодолимый.
