Голос у мамы был определенно еще более пьяным, когда она сняла трубку.
— Алло?
— Привет, мам.
— Дана! У тебя все в порядке, милая?
— Да, все просто замечательно, — я почти смеялась. Кого я обманываю? — У меня к тебе предложение. Я хочу, чтобы ты выслушала меня до конца, не перебивая.
Она замешкалась.
— Ладно, — согласилась она наконец, но по голосу было слышно, что она насторожилась.
Я сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить.
— Ты не сможешь увезти меня из Авалона без моего согласия.
— Дана! — проговорила она шепотом. Она была потрясена.
— Ты обещала выслушать меня, помнишь?
Ладно, насчет «обещала» я преувеличила, но мама поверила и не дала задний ход.
— Хорошо, — сказала она дрожащим голосом.
— Я поеду с тобой домой, но только в том случае, если ты поклянешься мне своей жизнью, что как только мы приедем, ты обратишься в общество анонимных алкоголиков. А если сейчас ты станешь отрицать, что у тебя проблемы с алкоголем, я повешу трубку и больше не вернусь домой. Никогда!
Я почти физически ощутила, как матери хочется солгать, снова сказать мне, что никаких проблем с алкоголем у нее нет. Но видимо, даже в том состоянии опьянения, в котором она пребывала, она поняла, насколько я серьезно говорю. До сих пор моя жизнь в Авалоне была сплошным кошмаром. Но теперь, когда мама приехала и я вспомнила, каково жить с ней в Реальном мире, я осознала, что и там моя жизнь будет не меньшим кошмаром. Просто кошмаром другого рода, вот и все.
— Клянусь тебе жизнью, что пойду в общество анонимных алкоголиков, как только мы вернемся домой. Только поехали со мной, пожалуйста. Ты нужна мне. И что бы там ни было, милая, я люблю тебя. Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете.
Я глубоко, медленно вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Сдержит ли она обещание, когда все будет позади? Пожалуй, нет, как это ни печально. Но в общество анонимных алкоголиков она обратится — и, может, я достучусь до нее с их помощью? И она протрезвеет, вернет себе человеческий образ и возьмется за ум? Так что если есть хоть крошечный шанс, что мой план сработает, я просто обязана им воспользоваться.
Конечно, уехать из Авалона будет делом нелегким, даже если я и соглашусь. В данный момент я вообще не представляла, как это можно сделать. Но я что-нибудь придумаю, обязательно.
— Хорошо, мама, — сказала я. — Я поеду с тобой домой. Но сначала мне нужно уладить пару дел.
Я не собиралась перечислять ей все, что стоит между мной и моей свободой. Вероятно, она и так продолжит заливать в себя алкоголь, как только повесит трубку, но я не хотела подливать масла в огонь.
— Ты имеешь в виду отца? — спросила она и икнула.
— Да, он — первая проблема, — сказала я.
— Если Симус Стюарт думает, что сможет отнять у меня дочь, он очень заблуждается!
Ага, понятно. Можно подумать, мать в таком состоянии может ему противостоять.
— Пожалуйста, мам, дай мне самой все уладить с отцом. Я думаю, что смогу его убедить отпустить меня; — Ложь давалась мне нелегко, я сжала зубы и скрестила пальцы. — Но мне нужно, чтобы ты на некоторое время залегла на дно. Если он начнет сейчас добиваться признания своего отцовства и права опеки надо мной, мы и с целой армией не сможем выбраться отсюда.
Мать подумала немного, помолчав. Я услышала, как стукнулась бутылка о стакан, и сжала зубы, чтобы не нахамить. Если каким-то чудом мой план сработает, у нее впереди будет целая жизнь с не затуманенными алкоголем мозгами. Так что пока я могу потерпеть немножко.
— Хорошо, милая, — сказала мать наконец. Я вздохнула с облегчением. — Я в «Хилтоне», номер 526. Буду ждать, пока ты сама не позвонишь или не придешь.
— Спасибо, мам. Я дам тебе знать, как только все улажу.
— Не затягивай, милая, — предостерегла она, — чем дольше ты здесь, тем труднее будет сбежать.
— Я знаю. Я постараюсь побыстрее, обещаю.
Мы попрощались. А потом я легла на кровать и задумалась: как же мне все-таки сбежать?
Глава двадцать третья
Я уснула, так и не успев придумать план побега: стресс и усталость от тренировки с Кином взяли свое. Утром я проснулась, так и не продвинувшись вперед ни на шаг.
Полусонная, мечтая о чашке кофе, я свесила ноги с кровати. И тут вчерашняя физическая нагрузка дала о себе знать. У меня болело все тело, не привыкшее к тому, чтобы его швыряли на маты. Я застонала и чуть не рухнула обратно в постель.
Кое-как я добрела до душа и простояла под ним дольше, чем следовало бы, но на растянутые мышцы горячая вода действовала божественно. Я все еще едва могла согнуться, когда вышла из душа, и тело продолжало болеть, но теперь я хотя бы могла передвигаться.
Глупенькая, я думала, что после вчерашних усиленных тренировок мне сегодня дадут выходной. Но когда я спустилась вниз в надежде на чашку кофе, я обнаружила, что Финн и Кин уже сидят в гостиной за столом, друг напротив друга.
Они меня не заметили, и я задержалась, стоя на нижней ступеньке лестницы. Я была просто парализована тем, что увидела: Кин улыбался. Не насмешливой, не кривой улыбочкой, а открыто и радостно. И у него, и у Финна были в руках большие кружки с чаем, и хотя говорили они слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова, было ясно, что это дружеская и теплая беседа. Неужели это — тот самый Кин, с которым я познакомилась вчера?
Но тут он взглянул на меня, и улыбка его погасла. Думаете, мне было приятно? Ясно, я ему не нравлюсь, хотя, бог знает, почему.
— Не обращайте на меня внимания, — сказала я, проскальзывая мимо них в кухню, где я надеялась найти пусть даже ужасный, растворимый, но все-таки кофе. Кстати, надо будет купить нормального кофе и кофе-пресс, подумала я, если я собираюсь задержаться здесь. А дело идет именно к этому. Чайник оказался пуст, и я направилась к раковине, чтобы налить воды. Но когда я обернулась, Кин преградил мне дорогу.
Я не слышала, как он подошел, так что ему повезло, что я не уронила тяжелый, полный воды чайник ему на ногу.
— Лучше тренироваться на пустой желудок, — сказал он, усмехаясь.
— Не вставай между мной и моим утренним кофе, — предупредила я, — это опасно. Кроме того, я что-то не в форме сегодня.
Я хотела обогнуть его, но — вот удивительно! — он меня не пропустил. Интересно, между ног у него тоже защитное заклинание или я смогу садануть его коленкой?
— Даже не думай, — сказал Кин. Он что, читает мои мысли?
— О чем? — притворилась я. — Знаешь, мы ведь не в армии, и ты мне не командир. Раз я сказала, что сегодня мне не нужна тренировка, значит, она мне не нужна.
Он склонил голову к плечу и, изобразив на лице любопытство, потер подбородок. Я заметила, что он покрыл ногти черным лаком — видимо, на случай, если я не поняла, что имею дело с плохим парнем.
