— Ты спас мне жизнь, — прошептала я, уткнувшись ему в грудь.
Он потерся подбородком о мой затылок.
— Это — самое малое, что я мог сделать.
Я подумала о Подводной ведьме с ее молочными глазами, острыми зубами и липкими, как паутина, волосами. Итан прыгнул в ров вслед за мной, зная, что там дюжины этих тварей. И хотя и он, и они принадлежали к Ордену Алой Розы, они явно не были в близком родстве.
Да, до этого он обманул меня. Он использовал колдовство против меня. И он подставил меня под атаку крахенов, так что меня могли убить. Но сейчас он рискнул своей жизнью, чтобы спасти меня, так неужели я не смогу простить его за то, что было раньше?
— Давай думать о том, что есть сейчас, и не думать о прошлом, — сказала я.
Итан поцеловал мою макушку, но ничего не ответил.
— Как ты узнала, что Грейс колдует против отца? — спросил он. — То, что ты его предупредила, спасло ему жизнь.
От этой мысли мне стало немного теплее. По крайней мере, хоть что-то я сделала правильно. Я была рада, что удалось спасти кому-то жизнь, даже если спасать нужно было меня.
— Я почувствовала, что кто-то колдует, — объяснила я и ощутила, как замер Итан. Я хотела поднять голову и заглянуть ему в лицо, но он не дал.
— Что? — спросила я. — Что такого я сказала?
— Ты почувствовала, что кто-то колдует, — эхом повторил он, словно не мог поверить услышанному.
— Ну, да. По крайней мере, я думаю, что почувствовала. Я заметила, что когда рядом со мной кто-то колдует, кулон у меня на шее нагревается, а по телу бегут как бы слабые электрические разряды.
Теперь Итан резко отстранился, и я смогла посмотреть на него. Не то чтобы в темноте под мостом можно было что-то разглядеть, но лицо его окаменело.
— Я забуду, что спросил тебя об этом, — сказал он. — И уж точно забуду, что ты мне ответила. Если когда-нибудь мой или твой отец спросят тебя о том же, скажи, что услышала бормотание Грейс и догадалась, что она произносит заклинание.
— Но зачем?!
— Потому что считается, что волшебство и магия не подвластны Мерцающим, несмотря на то, что они наполовину Волшебники. Но если ты почувствовала волшебство, значит, ты имеешь власть над ним, и у тебя есть потенциал произносить заклинания. С таким даром ты становишься еще более опасным и ценным оружием. Если бы кто-то догадывался, что ты еще и настоящая Волшебница…
Он покачал головой.
— Слишком опасно. Тогда не только Королевы захотели бы избавиться от тебя.
— Да это только благодаря кулону! — возразила я. — Вот сниму его и…
Я потянулась к камее, но Итан перехватил мою руку.
— Не снимай, — сказал он. — Не знаю точно, что именно делает этот кулон, но раз он распознает магию, он тебе еще пригодится. Ты бы не почувствовала, что он нагревается, если бы у тебя не было природного дара к магии. Простой смертный носил бы его и ни о чем не подозревал бы. Так что считай, этого разговора у нас не было. Идет?
У меня глаза были, наверное, размером с чайные блюдца, но я кивнула. Зачем отец подарил мне магический амулет, если он не знал, что я способна к колдовству? Неужели он каким-то образом догадывался, что я окажусь необычной — даже для Мерцающей? Или он просто решил, что раз я не способна чувствовать магию, камея будет как бы просто символом моей принадлежности Ордену Белой Розы? Если нельзя спросить его об этом, я, похоже, никогда не узнаю ответа.
— А ты сам-то никому не скажешь? — спросила я Итана. — Даже отцу?
— Не скажу чего? — спросил он, и хотя он хотел, чтобы это прозвучало сухо и остроумно, в его голосе ясно слышались нервные нотки.
Глава двадцать восьмая
Мои часы утонули во рву, а у Итана их вообще не было, так что я не знаю, сколько мы сидели под мостом, обнявшись. Могу сказать одно: долго, очень долго. У меня появился новый источник боли: видимо, у меня оказалась аллергия на волосы Водяной ведьмы, и там, где они оплетали мои ноги, теперь тянулись красные дорожки. Они горели и чесались, и к тому времени, как Алистер прислал за нами и люк открыли, у меня горели щеки, и я чувствовала, как поднимается температура.
Меня пришлось поднимать на тросах. Я бы испугалась, но мне было так плохо, что бояться не было сил.
Может, всем — и даже мне — было бы легче, если бы я разбилась еще при падении с моста?
Алистер и папа ждали нас наверху. Они помогли спасателям снять с меня тросы. Пока их снимали, я встретилась взглядом с отцом. Он выглядел бледным и встревоженным.
— Что с мамой? — спросила я испуганным шепотом, стараясь не расплакаться снова.
Отец ободряюще кивнул.
— Она в безопасности.
Больше я не пыталась сдержать слезы. Я не могла встать на ноги, так что когда тросы и ремни были с меня сняты, отец подхватил меня на руки и понес к машине, которую нельзя было не заметить на парковке — красную, блестящую.
— Подожди! — крикнула я, глядя через его плечо на Алистера.
Тот смотрел, как спасатели снова опускают тросы, но, почувствовав мой взгляд, обернулся.
— Тетя Грейс, — сказала я, — что с ней?
Тонкие губы Алистера превратились в ниточку, так плотно он их сжал. Он покачал головой.
— Она проскочила мимо меня.
Он сокрушенно покачал головой, но глаза его остались бесстрастны.
— Боюсь, я отвлекся, когда она сбросила тебя с моста.
Я посмотрела на дверь, ведущую в Волшебный мир, и Алистер кивком подтвердил мою догадку — она скрылась там. Но что-то подсказывало мне, что она не останется там навечно.
* * *
Я потеряла сознание прежде, чем папа донес меня до машины. Когда я пришла в себя, я обнаружила, что лежу на больничной койке. Боль, мучившая меня раньше, исчезла, но теперь пылала голова, и я потела так, будто в палате было сто градусов жары. Я застонала и повернулась на бок.
В кресле для посетителей сидел Финн — прямо между мной и дверью. Видимо, он снова выполнял обязанности телохранителя, но мне все равно было приятно обнаружить рядом кого-то знакомого. Финн читал журнал, но как только он увидел, что я открыла глаза, он закрыл его и отложил в сторону.
Желудок горел почти так же, как голова, и на миг мне показалось, что меня сейчас вырвет прямо на пол, но спазм прошел.
— Почему я в больнице? — спросила я Финна, убирая с лица прилипшие волосы. — Что со мной?
— Похоже, ты соприкоснулась с Подводной ведьмой, — сказал он.
— Серьезно?
Чем бы я ни была больна, я явно не страдала от амнезии, хотя лучше бы я стерла из памяти тот жуткий образ.
Финн продолжал так, словно я ничего не говорила.
