— Слушаю, ваше благородие. — Он отодвинул кресло от стола и сел поудобнее, вытянув ноги.
— Похоже, в провинции дело идет к войне… не так ли, князь?
Он выжидающе смотрел на нее.
Она взяла кубок и выпила меда.
— Громбелард, — сказала она. — Пять городов и несколько селений возле дартанской и армектанской границы, еще до Узких гор. Все остальное, собственно, — одни лишь горы. Я вовсе не хочу тебя принизить, князь, но ты управляешь, от имени императора, провинцией, которая приносит неслыханно малые доходы, возможно, даже меньшие, чем требуется для покрытия средств на содержание громбелардской армии и флота и сидящих здесь урядников. Ну и представительского двора… Армект правит этими пятью городами, и не более того. Всю эту беготню легионеров по горам трудно назвать поддержанием порядка. В Тяжелых горах, как и встарь, король тот, кто крепче всех держит в руке меч и у кого достаточно ума и хитрости, чтобы подчинить своей воле людей такого же склада.
— И ты — кто-то в этом роде?
— Вовсе нет, — возразила она. — Я, князь, самая удивительная женщина Шерера, и только. Для меня Громбелард пуст. В нем никого нет. Мне ни от кого ничего не нужно, и мне никто не нужен… Я могу подойти к костру солдат точно так же, как к костру разбойников. И те и другие встретят меня без особого энтузиазма, но, как правило, с уважением. Знаешь, почему я королева гор? Потому что я стою в стороне от всех и над всем. Я делаю нечто такое, чего не делает никто другой, никто со мной не конкурирует, я никому не мешаю. Есть два Громбеларда, ваше высочество, и второй принадлежит мне, только и исключительно мне. Даже ты, даже сам император в худшем положении, чем я: у вас постоянно кто-то стоит на пути, желая того, чего желаете и вы, — власти, золота, таких, а не других порядков. Я — нет. Я — королева Громбеларда.
Князь неожиданно улыбнулся.
— Весьма самоуверенное заявление, — с легкой иронией сказал он. — И к чему все это вступление, ваше благородие?
Она сосредоточенно разглядывала свою босую ногу, покачивавшуюся над полом.
— Ты и в самом деле бьешь женщин, ваше высочество? — спросила она. — В своей спальне? Сегодня я услышала немало странных вещей…
Князь искренне изумился.
— Что я делаю?
— Гм… — сказала она. — Я так и думала, что нет, иначе бы не спрашивала… Ваше высочество, — переменила она тему, — гарнизоны в Бадоре и Риксе переведены в состояние повышенной готовности. Они отправляются в горы?
Он молчал.
— Ваше благородие, — наконец довольно холодно ответил он, — я очень ценю наше знакомство… но никак не могу понять, зачем тебе вмешиваться в эти дела? Мне кажется, то, чем занимаются имперские легионы, касается только меня, но никак не тебя.
— Ваше высочество, — ответила она тем же тоном, — я не без причины так долго говорила о королеве гор. Я знаю горы. Тебе ведь прекрасно известно, князь, что ни ты, ни кто-то другой не сможет навести в Громбеларде такого порядка, как в Дартане. Так зачем нужен конфликт с самыми могущественными разбойниками Шерера? Мы оба знаем, что их деятельность, по сути, весьма полезна. Они держат в повиновении каждый клочок земли в Громбеларде; у Басергора-Крагдоба очень твердая рука, и руки этой боятся все разбойники рангом пониже, не говоря уже о мелких бандитах. Крагдоб берет дань с каждого, у кого есть золото, — но, собственно, никто другой этого уже не делает, поскольку всех, у кого было такое желание, он сумел подчинить себе. Благодаря этому в городах Громбеларда живется довольно сносно, а купеческие караваны достаточно спокойно ездят по тракту в обе стороны. Ты хочешь, чтобы стало иначе? Если твои войска помешают властелину гор поддерживать порядок и разбойничья империя рухнет, что получится в результате? Торговцы, вместо того чтобы раз в год откупиться не такой уж и большой, в конце концов, суммой, будут постоянно подвергаться нападениям всяческой швали, чересчур глупой для того, чтобы соблюдать меру. Крагдоб знает, что нельзя выдаивать корову до смерти. Другие о том даже не подумают. Купцы, ремесленники и кто там еще — все поднимут вой и бросятся в Громб искать справедливости и защиты у князя-представителя. Что сделает князь-представитель? Устроит большую облаву в горах? Для этого необходимо увеличить численность и боеспособность войск, мало того — придется усилить влияние трибунала. А это немалые расходы! Откуда, ваше высочество, ты возьмешь необходимые средства? Мы уже говорили, что налоги, собираемые в Громбеларде, едва покрывают потребности провинции и вовсе не пополняют имперскую казну. Хочешь их увеличить? Кто будет платить? Ремесленники и купцы, которых грабят всевозможные банды? Ты их разоришь, а если разоришь, то Вторая провинция перестанет обеспечивать даже свои собственные нужды… Круг замыкается. Похоже, что за твою войну с горцами придется платить Кирлану. Или армектанским и дартанским налогоплательщикам. Что скажешь, князь? Добавит ли это тебе популярности? Насколько я знаю, титул князя-представителя дается вовсе не пожизненно…
Князь сидел с непроницаемым выражением на лице.
Она налила себе еще меда.
— Я терпеливо тебя выслушал, — сказал князь. — Если бы ты попыталась подобным образом поучать меня на официальной аудиенции… или на собрании Совета… — Он не закончил.
— Я не настолько глупа.
Он встал и прошелся по комнате.
— В зале для аудиенций, — сказал он, как будто без какой-либо связи с предыдущим, — стоит кресло, в котором я сижу. Такое же стоит и в зале Совета. Те, кто туда приходит, обращаются к этому креслу, а не ко мне. Они говорили бы то же самое, кто бы там ни сидел, пусть даже мой шут, соответствующим образом одетый… а даже и голый. Для них в этом кресле сидит титул — и ничего больше.
Он остановился перед ней.
— Ты тоже сегодня обращалась к титулу, ваше благородие?
Она пожала плечами.
— Конечно, князь. Мечтаю сделать у тебя под боком карьеру. Или нет: разбойники меня подкупили. Ты должен знать, что я очень люблю золото. Я сбежала из Дартана, подумав, что здесь найду его больше…
Он неожиданно рассмеялся.
— Что за тон… Шернь, я сам не знаю, почему позволяю тебе, госпожа, так со мной разговаривать… Это единственный вопрос, о котором ты хотела со мной поговорить?
— Не знаю, князь.
— Как это?
— Потому что не знаю, как будет решен первый.
— А я не знаю, хорошо ли ты оценила запас моего терпения и снисходительности, ваше благородие? Скажи мне, как по-твоему, — он еще велик?
Несколько мгновений он ждал ответа.
— Так какие у тебя еще вопросы?
После короткого раздумья она рассказала о своем договоре с Эгеденом и о том, как злоупотребили ее доверием.
— Я хочу, чтобы этот человек ответил за предательство, — без лишних слов закончила она.
Князь поднял брови.
— Что за низменные помыслы… Обычная мелкая месть. Значит, ты все-таки настоящая женщина, ваше благородие, и вовсе не такая уж необычная!
