Сзади шагали двое носильщиков, одновременно являвшиеся вооруженным эскортом — у обоих были кольчуги, арбалеты и гвардейские мечи.
Горец, охранявший селение, осторожно шагнул им навстречу.
— Кто такие? — коротко, неприязненно спросил он.
— Я Готах-посланник, — ответил незнакомец в сером плаще. — По прозвищу Глупый или Безумный.
В словах его прозвучал сарказм — ибо воистину нелегко придать словам иной тон, когда на половине лица застыла насмешливая гримаса.
— Эта деревня называется Овраг?
В большом, невероятно вонючем помещении полно было вооруженных людей. Дым очага с трудом находил дорогу к дыре в потолке; удивительно, каким образом живые существа могли выдержать в этой коптильне.
— Я жду, — произнес посланник.
Громбелардскому крестьянину больше, чем обитателю других краев Шерера, знакомо было могущество Шерни и людей, которых она избрала своими посланниками. О мудрецах, живших в Дурном краю, а в особенности на Черном побережье, говорили часто, но видели их крайне редко. Они познавали суть Полос и Пятен Шерни, и ничто их больше не интересовало — что уж говорить о путешествиях по горному бездорожью? Гостя разглядывали с недоверием. Все знали, что он придет, — но когда он и в самом деле пришел, как самый обыкновенный человек, всем вдруг показалось, что он должен был скорее прилететь по воздуху… Действительно ли он был мудрецом Шерни?
— Я жду, — повторил пришелец, явно теряя терпение. — Есть здесь кто-нибудь, у кого хватает мозгов, чтобы понять, что я говорю? И дать простейшие ответы?
После короткого замешательства из темного угла донеслись слова, удивившие посланника:
— Ответы — да, но весьма общие. Мне придется просить тебя набраться терпения, ваше благородие. Я не знаю, что произошло. Тот, кто может все объяснить, должен был появиться здесь еще вчера. Мы ждем его в любой момент. А пока что — доверься нам, господин. Люди, что нас окружают, не питают враждебных намерений. Они просто никогда прежде не видели посланника Шерни.
Горцы так не говорили. Громбелардский язык, крайне трудный, в устах простых людей звучал неуклюже — исковерканный, искаженный. Тот, кто надлежащим образом соблюдал ударения и паузы, уточняющие смысловые оттенки, был в Тяжелых горах редким гостем.
Готах взглянул туда, откуда доносился голос. На широкой скамье сидел — или, скорее, находился — худой мужчина без ног, от которых остались лишь культи, скрытые под грязной тряпкой.
— Кто ты?
— Нечто вроде коменданта этой заставы, — последовал уклончивый ответ. — Я живу здесь с некоторого времени… и здесь же наверняка умру. Я удовлетворил твое любопытство, мудрец?
Посланник нахмурился.
— Скорее лишь раздразнил… Но твои тайны — твоя собственность, господин, — обратился он к собеседнику, но так, чтобы лишь подчеркнуть разделявшую их дистанцию. — Однако я тем более желаю, чтобы мне наконец объяснили, зачем и для кого я здесь.
— Могу сказать лишь то, что тебя позвали сюда не ради шутки. Хотя, конечно, причины, приведенные в письме, не имеют ничего общего с действительностью. Эти письма должны были заинтриговать посланника, и не более того. Свою роль они надлежащим образом исполнили. Истинные же причины… если бы их тебе сообщили, ты наверняка счел бы их попросту невероятными. Вот и все, господин.
— Все? Да это меньше чем ничего! Послушай меня, господин комендант заставы: все свое время я должен целиком посвящать познанию сущности Полос и Пятен. Я уже достаточно его потерял, отправившись сюда, ты же пытаешься отобрать его у меня еще больше.
— Эти люди, — сказал калека, показывая на молчащих горцев, — ничего не знают. Я же, если бы даже и знал, ничего не скажу. Даже посланнику. Так что тебе придется подождать, ваше благородие.
Он раскрыл ладонь, на которой лежал жемчужный светящийся шар величиной с детский кулак. Дор-Орего, Светлый Брошенный Предмет.
— Шар Ферена, — последовало тихое (и ненужное) пояснение. — Что ты станешь делать, господин? Вырвешь его из моих пальцев силой, сперва свалив всех моих защитников? Думаю, тебе это удастся… но стоит ли? Может, все-таки лучше подождать?
Готах молчал, лихорадочно размышляя. Естественно, в присутствии Шара Ферена он не мог призвать на помощь Темные Полосы Шерни, а формулы, относившиеся к Светлым Полосам, были здесь бесполезны. Однако ему никогда не пришло бы в голову воспользоваться силами Шерни с какой бы то ни было, а тем более столь пустячной целью. Калека, судя по всему, рассуждал иначе. Посланника это отнюдь не удивляло. Широко было распространено мнение, будто мудрецы с Черного побережья ничем иным в жизни не занимаются, кроме как стреляют огнем из ладони, щелчком пальцев наполняют вином кубки, превращаются в выдр, чтобы переплыть реку, словом — используют силу Полос для чего угодно. Даже, может быть, для того, чтобы облегчиться после сытного обеда.
— Не стоит, — коротко согласился он. — Но кто сказал тебе, господин, что я намереваюсь получить нужные мне сведения силой? Может быть, я просто уйду, не дождавшись объяснений?
— Ваше благородие, — с серьезным видом ответил калека, — ты потратил немало времени и теперь можешь себе позволить подождать еще день или два. Да и наконец, посланнику не чуждо то же, что и любому другому, а именно — любопытство.
Неожиданно Готах улыбнулся.
— Ну хорошо, — согласился он. — Но раз уж мне не чуждо любопытство, то удовлетвори его хоть немного, господин… Скажи мне, кого мы ждем.
— Это я могу сказать. Хель-Крегири, господин.
Имя это означало «госпожа слез» и было военным прозвищем женщины, командовавшей многочисленными разбойничьими бандами в окрестностях Бадора и Громба. Все считали ее жестокой и свирепой, влюбленной лишь в себя и собственное королевство. О ней ходили фантастические слухи. Рассказывали, например, что она тотчас же умерла бы, если бы, проснувшись утром, не увидела окутанных дождем, холодных и черных, уходящих в тучи вершин. Она не могла жить без гор.
2
Старый оружейник молча сидел за столом, подпирая голову руками. Наконец он негромко проговорил:
— Мне больно видеть твое горе. Почему ты ничего не говоришь? Смогу ли я когда-нибудь узнать, что, собственно, случилось? Как я могу помочь, если ничего не знаю?
Он поднял взгляд, грустно качая головой.
Стоявшая у двери преждевременно состарившаяся женщина, с яркой полосой седины в иссиня-черных волосах, молчала. Она приходила сюда уже несколько месяцев. Он почти не был с ней знаком, едва знал, кто она и как ее зовут. Несколько лет назад она появилась у него, расспрашивая о своих друзьях, бывавших в его доме. Потом пришла снова… Она явилась к незнакомому человеку, давая понять, что просит о помощи; только тогда он осознал, насколько она должна быть одинока. Если во всем Громбеларде у нее не было никого более близкого, чем он…
