— Именно что сошла, Охотница, — ответил он, оглядываясь по сторонам. — Я уже три дня караулю тут словно пес. Дай это. — Он протянул руку.
— Мой лук? — изумилась она.
— Как раз лук больше всего привлекает внимание, — нетерпеливо бросил он. — Женщина без лука — ничего необычного. Ну давай же, наконец! Быстрее, Охотница, нет времени.
Он с трудом запихнул лук под плащ.
— Идем, госпожа. Расскажу все по дороге.
Они пошли дальше. Она выжидающе молчала, но, несмотря на данное обещание, Ранер за первые несколько десятков шагов не произнес ни слова.
Кроме него, в Громбе не осталось никого, кто знал бы Басергора-Крагдоба. Когда король гор покинул Громбелард, грозный силач не сумел найти себе места. Он хотел и умел быть лишь орудием; он желал служить, приносить кому-то пользу, но служить было некому. Хель-Крегири, наследница Крагдоба, сделала его своим рабом; она не любила его и не ценила, о дружбе не было даже речи. Ранер, говоривший когда-то: «Скажи, что сделать, и я сделаю», мучился, служа тому, кто не умел и даже не хотел воспользоваться его возможностями. Однако Тяжелые горы были только одни, и в них правила именно Хель-Крегири. Правление это выглядело не лучшим образом, но было достаточно жестким, ибо отдельный человек не в силах был из-под него вырваться. Отказавшись повиноваться, Ранер вынужден был бы бежать из Громбеларда. Этого он, однако, делать не хотел. Просто не мог.
Молчание затягивалось. Каренира потеряла терпение.
— Ну? — раздраженно буркнула она.
— Хель-Крегири хочет тебя заполучить, — объяснил он… по крайней мере, считал, что объясняет.
После чего он снова замолчал.
— Нет, ради всех… — После долгого тщетного ожидания разозленная лучница остановилась. — И это все? Ничего больше не скажешь?
— Идем, госпожа. Она назначила награду за твою голову. Высокую награду.
Армектанка изумилась не на шутку.
— Ранер, да ты бредишь!
— Несколько дней назад я услышал об этом в корчме. Слышишь, госпожа? В корчме. Раз о таких вещах болтают за пивом, значит, об этом знает весь Громбелард. Ты не знала? — Его слова прозвучали скорее как утверждение, а не вопрос. — Любой бандит на тракте готов ткнуть тебя ножом, Охотница. Твой лук прямо-таки кричит о том, кто ты такая. Никто здесь не носит подобного оружия. Идем же, наконец!
— Нет, этого не может быть, — возразила она. — Еще что-нибудь знаешь?
— Нет, — отрезал Ранер. — Не люблю знать больше, чем следует, — совершенно искренне добавил он.
— Но ведь ты — из воинов Хель-Крегири? — заметила она, помолчав.
— Воин, который о таком деле, как награда за голову Охотницы, узнает в трактире, — язвительно бросил он. — Я ей больше не принадлежу. Нашел себе командиршу получше.
— И кого же?
— Арму, — с улыбкой ответил он.
Арма была сестрой Ранера. Она ушла из Громбеларда вместе с Басергором-Крагдобом.
— Арма вернулась? — Каренира снова остановилась.
— Идем, госпожа. Это тебя беспокоит или радует?
Если это было иронией, то вполне уместной. Трудно сказать, любили ли они с Армой друг друга. Хотя… Отношения, сперва попросту невыносимые, вместо того чтобы ухудшаться дальше, какое-то время спустя несколько улучшились.
— С Хель-Крегири можно больше не считаться, — заявил Ранер, не скрывая удовлетворения.
Каренира покачала головой. Она знала Хель-Крегири… Но Арма и в самом деле была крепким орешком. Для любого. Хитрая интриганка, она была лучшей шпионкой Крагдоба. Она редко уходила в горы. Ранера знали все люди короля гор — об Арме знали немногие. Мало кто вообще слышал, что у силача есть сестра.
— Куда мы идем?
— Здесь живет один купец, который много путешествует. Как и положено купцу. Я забочусь о его доме.
— Ага.
Разбойник сторожил дом купца.
Арма изменилась не слишком сильно; чуть иначе укладывала необычно пышные, солнечно-желтые волосы, стала больше заботиться о себе. Каренира с удивлением обнаружила, что вид этой женщины, которую она когда-то недолюбливала, теперь доставляет ей истинное удовольствие. Может быть, потому, что Арма, как и ее брат, были частью старых добрых времен? Охотница внезапно затосковала по огромному, всегда спокойному мужчине, который вместе со своим другом-котом столь легко и уверенно заправлял в Тяжелых горах. Прежде чем она успела спросить, Арма сказала сама:
— У них все прекрасно… Они передают тебе привет.
Армектанка кивнула.
— Рбит велел тебе сказать, — добавила блондинка, — что… вы обе должны ждать. Он сказал, что ты поймешь.
Каренира улыбнулась.
— Понимаю.
Внезапно она помрачнела.
— Что случилось? — спросила Арма. — Не думай ничего дурного, — быстро сказала она. — Я только хочу… хотела…
— Нет, ничего… Последнее, что я слышала от Рбита, было именно «жди», — вздохнула лучница. — Он сказал, что они еще вернутся. Вот я и… жду.
Блондинка прикусила губу.
— Я ушла вместе с ними, потому что думала, что мне удастся уговорить Глорма вернуться. Но от этой мысли я уже отказалась. Басергор-Крагдоб счастлив в Роллайне, — сказала она с легкой иронией, но вместе с тем с сожалением и горечью. — Рбит — совсем другое дело. Ведь это кот. Ему везде хорошо, но все-таки лучше всего он чувствовал себя здесь. Решение Глорма провести остаток жизни в Роллайне — непробиваемая стена, но если только в этой стене образуется хоть малейшая щель, Рбит тотчас же в нее пролезет. Он умеет быть терпеливым… и ждать… — Она медленно кивнула. — Я уже поняла, что он хотел тебе сказать. Я не знала, что ты настолько… — Она не договорила.
Армектанка молчала.
— Да, настолько, — наконец сказала она. — Я тоже не знала. Узнала лишь тогда, когда он уже ушел…
Она шмыгнула носом и, подняв голову, огляделась по сторонам — но Ранер, к счастью, вышел из комнаты какое-то время назад, оставив женщин одних. Она пожала плечами, явно стесняясь проявления собственной слабости.
— Извини.
— Не извиняйся. До Дартана с некоторых пор доходят… хм… странные известия. — Арма сменила тему. — Для того, кто не знает Громбеларда, это просто очередные байки с края света. Но я здесь родилась. Я разговаривала с Рбитом, и он со мной согласился. Я здесь на разведке. — Она развела руками. — Уже четыре недели.
— Так долго?
— Ровно четыре недели, — повторила Арма. — И уже две недели, — помолчав, добавила она, — я пытаюсь вытащить из дворца представителя некую армектанскую воительницу. Не помню уже, когда мне выпадала столь безнадежная задача, — подытожила она.
Каренира чуть нахмурилась.
— Не понимаю?
