Но все это было уже позже.
Его вытащили на палубу. В полубессознательном состоянии он видел склонившиеся над ним лица, которые то приближались, то как будто снова отдалялись. Наконец зрение вернулось к нему, и тут же он услышал крик жуткий, многоголосый… Его оставили на палубе, он видел, как вокруг бегают люди, потом на палубу обрушился каскад воды, корабль почти лег на борт, тяжело перевалился на другой, и тогда он, Раладан, увидел, как под волнами что-то мечется и переваливается, наконец поверхность воды взрывается и среди брызг пены и водяной пены появляется ЭТО…
Потом в конце концов решили, что корабль, на котором он плыл, разбился в щепки. И никто уже не удивлялся, что единственный спасшийся с этого корабля двенадцатилетний мальчишка потерял память.
Раладан показывал пальцем на уже появившийся впереди вход в пролив. Лерена пристально вглядывалась вдаль.
— Лучше будет, если я сам займусь рулем, — сказал он. — Поставь надежного человека на носу, госпожа. А лучше всего встань сама.
Шум внизу заглушил его последние слова. Кто-то завопил, столь пронзительно, словно с него сдирали шкуру. Они переглянулись, потом посмотрели вниз, на палубу. Один из матросов корчился у фальшборта, зажимая рукой ухо, вернее, то место, где оно до этого находилось. Из-под его пальцев текла кровь. Другой, пряча нож, держал ухо в руке, показывая его хохочущим до упаду приятелям. Привлеченные взрывами смеха, начали собираться остальные, толпа росла.
— Госпожа… — начал Раладан.
Он посмотрел на нее и замолчал.
Рот ее был приоткрыт. На нижней губе повисла капелька слюны.
Он не успел ничего сообразить, как она уже оказалась внизу. Левой рукой она схватила державшего ухо детину за горло, а правой, сжатой в кулак, ударила его в зубы.
Смех утих.
Она подсекла матросу ноги и повалила его с силой, которой никто от нее не ожидал. Перепуганному матросу удалось перевернуться на живот, но она, продолжая держать его за горло предплечьем, другой рукой резко дернула его голову вбок; детина судорожно дернулся и испустил дух, со сломанной шеей. Она колотила головой трупа о палубу до тех пор, пока лицо не превратилось в кровавую кашу, затем выхватила меч и проткнула тело насквозь. Встав, она оторвала край рубашки и вытерла руки, после чего швырнула окровавленную тряпку за борт.
Толпа матросов шаг за шагом пятилась назад.
Раладан стоял на баке, глядя на спину девушки. Из-под разорванной в драке рубашки виднелась огромная разноцветная татуировка, изображавшая дракона. Когда пиратка подняла руку, показывая на море, чудовище зашевелилось.
— Ром за борт, — произнесла она свистящим шепотом.
В тишине, нарушавшейся лишь плеском волн и скрипом корабля, ее слова прозвучали очень отчетливо.
Все еще показывая пальцем на воду, она вытянула другую руку:
— Ты будешь боцманом. — (Рослый матрос открыл рот и снова его закрыл, сглатывая слюну.) — Если случится еще какая-нибудь драка, лучше сам прыгай в море… Тогда я назначу другого боцмана. Раладан!
Раладан спустился на палубу.
— В проливе командуешь ты. Займись.
— Так точно, госпожа.
Перед ней поспешно расступались, когда она шла на корму. Раладан остался один перед притихшей, покорной толпой.
— Так точно, госпожа, — повторил он в пустоту, тщательно скрывая удовлетворение.
Он пытался скрыть и веселье…
Некоторое время спустя, когда он наконец снова смог явиться к капитану, он вспомнил повод для недавнего веселья. Он постучал в дверь каюты.
— Это Раладан, — улыбаясь, сказал он.
По своему обычаю, она сидела на столе, болтая скрещенными в лодыжках ногами. Увидев лоцмана, она откинулась назад, опершись о стол руками. Ей даже не пришло в голову сменить рубашку; выпяченные груди, видневшиеся из-под жалких лохмотьев, целили ему сосками прямо в нос. Она любила покрасоваться, это точно.
— Ну, что там? — спросила она.
— Мы прошли, госпожа, — ответил он.
Она тряхнула волосами.
— Что еще?
Он продолжал нерешительно стоять, хотя видел, что ее злость уже прошла. Жаль, поскольку, в отличие от команды, он высоко ценил подобные взрывы. За исключением разве лишь тех, что касались его лично…
— Ну, говори же! — Она начала терять терпение.
— Знаешь, госпожа, кого ты назначила боцманом?
Она нахмурилась.
— Кого?
— Немого, госпожа.
Она молча смотрела на него. Потом выпрямилась и неожиданно приложила ладонь ко лбу.
— И как мне теперь это… отменить?.. — спросила она, давясь от едва сдерживаемого смеха.
— Не знаю, госпожа, — ответил он, прикусив губу.
Они хохотали, пока у них не заболели животы.
27
Берег Висельников…
Несмотря на уже сгустившиеся сумерки, Лерена отыскала нужный дом без особого труда, хотя внешне он казался столь же темным и мертвым, как и остальные. Однако даже ночью можно было заметить, что кто-то заботится о том, чтобы дом не превратился в развалины. Она подумала, что это весьма неосторожно…
Толкнув дверь, она шагнула в темноту. Заметив полосу серого света, она на ощупь нашла следующую дверь и открыла ее.
Снаружи она видела, что ставни закрыты. Теперь оказалось, что окна занавешены еще и изнутри…
Риолата встала и вышла ей навстречу. Протянув друг другу руки, они обнялись и поцеловались.
— Слишком долго мы не виделись, — одновременно произнесли обе сестры и рассмеялись. Риолата чуть отодвинулась.
— Скажи, скажи скорее…
— Рио-ла-та.
— О Шернь, как же здорово снова услышать свое имя, настоящее имя…
Они снова обнялись.
Сев лицом к лицу за стол, они жадно разглядывали друг друга.
— Ты похорошела, — сказала Лерена.
— И ты похорошела, — эхом повторила ее сестра.
Они взялись за руки.
— Ты чуть не спутала мне планы, — сказала Риолата. — Ты убила Берера.
— Чуть не спутала? Что значит — чуть?
— Я нашла сокровища отца. Они у меня. Сын Берера нарисовал мне карту.
Лерена стиснула кулаки.
— Не верю, — помолчав, проговорила она.
Риолата положила на стол кожаный мешок.
— Это тебе.
Лерена сунула руку в мешок и извлекла горсть драгоценных камней. Лицо ее побледнело.
— Это… подачка? — спросила она сквозь зубы.
Риолата помрачнела.
