Анесса понимающе подмигнула.
— Не пойму только, — спросила Эзена, — почему никто другой не воспользовался такой… таким оружием? Ведь есть же у них в Кирлане хорошие счетоводы?
— Это забава для богачей, ваше высочество, — ответила Хайна. — Кирлан не станет переплавлять последнюю тысячу золотых на две тысячи фальшивых. А впрочем, зачем? Банкрот — государственная казна, и пока что больше никто в Шерере. Никому не приходится в панике продавать свое золото. Только Кирлан совершает сейчас самые крупные покупки в Шерере, и только Кирлан не может отложить эти покупки на потом. Только император должен как можно быстрее купить себе войско, и только он по-настоящему, действительно по-настоящему, не может рисковать, навлекая на себя подозрения, что платит фальшивыми деньгами. Вопрос, не придется ли ему скупать наши монеты… Ты ведешь игру для богачей, ваше высочество, — со смехом повторила она. — Для богачей, и то не для всех.
33
Эневен ненавидел брата, из-за которого погиб его сын. Сжигая деревни и грабя владения Справедливых, он упорно стремился к встрече с вождем вражеской группировки. Меч Денетта он возил с собой вместо своего. Начинавшиеся и срывавшиеся переговоры были частью рыцарских традиций, но не имели особого значения — его удовлетворила бы лишь кровь убийц. Теперь, под Вемоной, должна была состояться битва. Рыцарская, но без пленных и без выкупа. Битва не на жизнь, а на смерть.
Эневен ненавидел старших братьев, но под стенами Вемоны он нашел в своей закованной в железо груди место для признания и уважения. Уважения к воинам, но не к убийцам… Скрытая в тени недалекой Сенелетты Вемона, единственный остров в море добычи Ахе Ванадейоне, с начала войны поставляла Справедливым всевозможное военное снаряжение и даже вооруженных рыцарей. Маленький, но богатый город, который К. Б. И. Онес считал столицей своего Дома и который неоднократно пользовался щедростью своего господина и властителя, остался ему верен. Теперь, когда война близилась к концу, беззащитный город не мог рассчитывать на снисхождение вождя победоносной группировки. Не было настоящих оборонительных стен, за которыми могли бы укрыться защитники города — полтора века назад, когда Вемона получила городские ключи, Дартан уже являлся частью Вечной империи и дышал вечным миром… Возле внушительных ворот возвели лишь символические укрепления, внешне напоминавшие старинные городские стены, но короткие, внезапно обрывавшиеся через несколько десятков шагов, а не опоясывавшие город защитным кругом. Вемона не имела возможности обороняться.
Но, несмотря на это, на дорогах не было толп беженцев. Весьма немногочисленные жители (а может, только пришельцы из иных краев Дартана?) бежали через южные ворота, создавая на видимой с возвышенности дороге тонкий прерывистый ручеек.
Со стен, надворотных башен и крыш самых высоких домов открывался вид на обширные луга. Башни и крыши усеивали маленькие человеческие фигурки. Внизу для сражения на равнине разворачивались немногочисленные отряды Справедливых. Его благородие К. Б. И. Онес, который постоянно отступал, ведя переговоры с Вечной империей и рассчитывая вскоре получить поддержку армектанских легионов, принимал безнадежную битву у стен верного ему города. Это означало конец группировки Асенавене. Если бы не подлое убийство, черным пятном отягощавшее совесть братьев, Эневен мог бы испытывать гордость, выступая против рыцарей, которые по праву взяли себе имя Справедливых. Он уничтожил бы их войска, служа своей королеве, но вознес бы славу побежденным.
Но перед ним были отряды, состоявшие на службе убийц.
Справедливые стояли неглубоким, очень широко развернутым строем — вдвойне беззащитные. От построения «забором» отказались несколько веков назад, во время армектанско-дартанской войны, поскольку оно не позволяло маневрировать войсками, превращая сражения в состоящие из сотен поединков турниры… С жаждущими крови армектанскими крестьянами, заполнявшими ряды легионов, невозможно было вести красивую рыцарскую войну. Сейчас, однако, Эневен не мог и не хотел отвергнуть последнюю просьбу мужественного — пусть даже преступника, но мужественного — противника. Он отдал приказ. Гонцы галопом устремились к выстроившимся «остриями» отрядам Ахе Ванадейоне. Вскоре из строя вышел первый отряд, Черной Радуги, потом выдвинулся второй, Великого Дела. Друг за другом шли, высоко подняв свои знаки, отряды Бессмертной Надежды, Защитников Дома, Волчий, Первый и Четырех Домов. Рыцарские отряды выстраивались один рядом с другим, во главе с копейщиками, за ними легковооруженные оруженосцы и стрелки. Длинный, неглубокий строй железных конников, готовых к бою один на один. К. Б. И. Эневен не хотел наносить удар по врагу войсками, сосредоточенными в «треугольники».
Четырнадцать отрядов воскрешенных рыцарей королевы выстроились в три длинные линии, перед фронтом пяти отрядов Справедливых.
Сперва, однако, вызов бросили трубящие рога и трепещущие на ветру знамена. Перед строем выдвинулись всадники, желавшие на глазах обоих войск засвидетельствовать свое мужество и рыцарские умения. Эневен дал знак окружавшим его товарищам, рыцарям самых знаменитых родов. Сине-зеленое знамя с развевающимися над ним розовыми лентами поплыло вниз по пологому склону, удерживаемое могучими руками знаменосца Дома. Первый из рыцарей королевы, с собственным флагом командира, выдвинулся перед строем своего войска, спрашивая братьев, желают ли они сразиться с ним в день последней битвы.
Из самой середины первой линии обороняющих Вемону войск выехали несколько всадников. Собственное сине-зеленое знамя рыцарей Дома К. Б. И. поплыло навстречу своему собрату.
На равнине, где пологий склон переходил в ровный луг, уже шли первые вооруженные столкновения. За грохотом доспехов, пробитых мощным наконечником копья, последовал лязг железа, с которым закованный в латы всадник падал на землю. Тотчас же раздался еще один удар копья о щит, лязг мечей, глухие удары разбивающих доспехи молотов. Какой-то всадник, сбросив с коня противника, соскочил с собственной лошади, доверив ее оруженосцу, и вступил в пеший бой, давай шанс упавшему. Далеко на краю леска, обозначавшего край правого фланга войск Ванадейоне, где тек небольшой ручей, из-под конских копыт брызнула вода. Противник подъехал с другой стороны, подняв копье. Двое всадников промчались по руслу ручья, одновременно ударили в щиты и вылетели из седел. Лошади разбежались в стороны. Вязнущие в грязи воины, ошеломленные падением, с трудом обменялись несколькими ударами, после чего наконец отступили, салютуя друг другу поднятием руки. Каждый признал противника равным себе — не лучшим, но и не худшим. Отказавшись от борьбы, они пошли в сторону своих товарищей, ибо никто не хотел драться с противником, в котором увидел самого себя.
Среди пар и групп сражающихся на самую середину равнины неспешно выехали два отряда под сенью сине-зеленых знамен. Тех же цветов были попоны нескольких лошадей. Поверх доспехов коня Эневена была наброшена накидка, цвета которой сочетались в шахматном порядке. С другой стороны приближались всадники, попоны которых были синими посередине, с зеленой каймой.
Дубовые листья были одинаковыми.
