Тысячник, командовавший конными лучниками, не знал, что ему делать. Вечером до него добрались целых два курьера с запада и один с востока. Он разрывался между противоречившими друг другу приказами: его вызывал к себе как непосредственный командир, выводивший из Буковой пущи остатки пеших легионов, так и главнокомандующий из штаб-квартиры в Тарвеларе. К тому же было совершенно ясно, что оба командира ошибочно оценивали ситуацию. Во-первых, верховное командование, похоже, потеряло голову: на свете не существовало такой конной армии, которая могла ежедневно преодолевать сорок или пятьдесят миль. Подобное усилие можно было позволить себе лишь один раз, после чего следовало позаботиться о лошадях, чтобы конница не превратилась в пехоту. Йокес мог после короткого отдыха еще долго поддерживать форсированный темп марша, то есть делать двадцать, пусть даже двадцать пять миль в сутки, но не больше. Это означало, что от Тарвелара его отделяли еще по крайней мере два дневных перехода, поскольку, сжигая Армект, он не слишком далеко ушел от Лида Айе. Во-вторых, тысячник конных легионеров понятия не имел, какие силы жгут Армект и движутся на Тарвелар, но видел, что это не вся армия Сей Айе, так как большая часть этой армии была сосредоточена именно при обозе, захватить который было уже невозможно. Что же касается Каронена, то надтысячник, давно лишенный каких-либо известий, окончательно отупел в диких дебрях — он вообще ни о чем не знал, спрашивал про Нетен и хотел знать, стоят ли все еще отряды Йокеса под Роллайной.
Весь день командир конного легиона пытался как подтвердить полученные приказы, так и переслать собранные известия. Он мог помчаться на помощь находящемуся под угрозой Тарвелару, но не хотел, поскольку понимал, что большая часть войска Сей Айе сосредоточилась между Буковой пущей и сожженным портовым городом, и именно она представляла самую большую опасность, а не отряды (два? три? в любом случае не больше четырех), идущие на Тарвелар. Но с другой стороны, вражеские отряды, сопровождавшие обоз, не могли совершить ничего из ряда вон выходящего, в то время как падение Тарвелара означало бы катастрофу. Со дня возникновения империи никто еще не сжег армектанского города! Большого, густонаселенного города, порта, являвшегося окном в Закрытое море.
Тысячник посылал гонца за гонцом во все стороны, требовал подтверждения приказов, представлял собственный взгляд на ситуацию — и не делал ничего, только собирал новые, все более точные сведения о противнике. Сидя на вражеской территории, он не мог даже жечь деревни, мстя за сожженные свои, ибо руки у него были связаны приказами князя-представителя, давно подтвержденными главным командованием. Деревням в округах Роллайны и Лида Айе следовало постоянно угрожать, но ни в коем случае не жечь их, так как это могло бы обратить против Кирлана рыцарей из группировки Справедливых.
Таким вот образом, всего за два дня его благородие М. Б. Йокес, рыцарь княгини-регента, полностью перехватил инициативу в войне на западе и мог делать все, что хотел. Хотел же он очень многого, кроме одного: он даже не собирался захватывать Тарвелар. Следуя священному принципу легкой конницы, который гласил: «Никогда не иди туда, где тебя ждут», командир войск Сей Айе намеревался вернуться, соединиться с отрядами, охраняющими обоз, после чего дать передышку своим людям, а еще больше — лошадям, и двинуться широким фронтом на север, оставив Буковую пущу по правую руку. Он не видел причин, по которым ему следовало ограничиться сожжением нескольких десятков деревень, если он мог сжечь несколько сотен, рассчитывая на серьезное сопротивление разве что на северной границе, где сидели солдаты, сражавшиеся с алерскими полузверями.
Прекрасный командир, которого столь надолго оставили в Сей Айе, поговорил наконец с Йокесом и напомнил ему, что неподвижное войско, стоящее у какого-нибудь леса, ничего не защитит и даже не сможет вынудить врага вступить в бой. И напротив, достаточно было двинуться с места, чтобы имперские легионеры сами мчались навстречу, ведя совершенно безнадежные сражения в защиту сжигаемого края. Они не могли их избежать, поскольку деревни не желали убегать вместе с ними и не могли вести партизанскую войну.
Йокес ждал вестей из Роллайны. Он дал своей госпоже все, о чем она просила: победу, хаос, пылающие армектанские деревни и, наконец, заложника, которым она наверняка знала, как воспользоваться. Теперь он ждал писем, не зная, добрался ли князь — представитель императора в целости и сохранности до места, а тем самым — получила ли ее королевское высочество в руки оружие. Он верил в способности княгини, но вместе с тем — как почти любой военный — не любил полагаться на одни лишь интриги и соглашения; он считался с тем, что через несколько дней ему придется появиться под Роллайной и оружием поддержать дело княгини-регента. Он не мог двинуться на завоевание Армекта, оставив ее одну, беззащитную против вражеских отрядов в предместьях Роллайны, которые к тому же могли получить поддержку от остатков войск Западной армии. Он должен был быть уверен, что его госпожа сумела перетянуть на свою сторону отряды рыцарей Справедливых.
Гонцы прибыли только вечером, поскольку раньше не сумели его найти. Отряды Малого Штандарта собирались в импровизированном лагере, докладывая о произведенных опустошениях. Йокес прочитал привезенные курьерами письма и схватился за голову. У него не было шансов участвовать в сражении, которое хотела дать Эзена, он мог послать ей в лучшем случае измотанный до предела легкий отряд — двести всадников, то есть почти что ничего. Княгиня порой удивляла своей интуицией, но, в сущности, не имела никакого понятия о войне; она не могла вступить в бой, не будучи уверенной в поддержке со стороны по крайней мере нескольких отрядов. А она как раз писала, что не уверена. Она отправлялась на какой-то совет, не имея возможности дольше ждать. Йокес взревел так, словно повредился разумом. Он требовал чернил, пергамента и перьев. Вскоре из лагеря, один за другим, сломя голову помчались гонцы в сторону Лида Айе.
В тот же день, когда Йокес одерживал свои победы, безжалостно опустошая пограничье, его госпожа потерпела поражение. Она еще не знала его истинных размеров, но в том, что это поражение, не оставалось сомнений.
Направляясь на встречу с вождями группировки Справедливых, княгиня-регент впервые смогла как следует разглядеть свою столицу. Она не сделала этого в день приезда, когда замечала лишь несметные толпы. Да и потом у нее не нашлось времени, чтобы проехаться по улицам, — сперва времени, а потом желания… Только теперь она увидела самый большой, самый богатый и, вероятно, самый красивый город Шерера. Город, в котором она хотела остаться вопреки воле его самых знаменитых обитателей.
В сидевшей верхом фигуре в голубом плаще никто не мог узнать ее королевское высочество княгиню-регента. Ехавшие сзади рыцари, образовывавшие свиту из полутора десятков человек, не носили цвета Эневена. Рядом с княгиней ехала ее верная Жемчужина, тоже в плаще, скрыв лицо под большим капюшоном. Две дамы чистой крови (ибо на это указывали как прекрасные кони, так и одежда), едущие по улицам с вооруженным эскортом, не были чем-то необычным в Роллайне, особенно теперь, когда шла война. И раньше никого не удивляли носилки и даже женщины верхом, едущие хотя бы на охоту в пригородных лесах; правда, в мирное время редко доводилось видеть столько вооруженных всадников. Эзена и Хайна двигались посреди улицы, не обращая никакого внимания на уступающих им дорогу горожан. В Королевском квартале, где преобладали магнатские дома-дворцы (в которых хозяева в последнее время бывали редко, явно не слишком хорошо себя чувствуя под самым боком у регента), движение на ровно вымощенных улицах было небольшим, но в остальных районах — «четвертях», носивших громкие дартанские названия, — едва ли нашлось бы что-либо, отсутствующее в каком-либо другом городе Шерера. Действительно, Роллайна отличалась красотой и богатством — деревянные дома стояли только в предместьях, сам город был полностью построен из кирпича, по-дартански оштукатуренного. Побеленные стены домов — возможно, несколько более высоких, чем обычно, — поддерживались в чистоте, нередко их покрывали фресками. Заброшенных развалин не было вообще — любой, кто не мог содержать каменный дом в «золотой» столице Дартана, мог сразу же его продать, почти за любую цену, но таких находилось немного. Арендная плата, не имевшая себе равных во всей Вечной империи, позволяла владельцам достойно жить; лишь транжира и кутила мог бы промотать доходы, полученные от нанимателей комнат, даже если дом стоял в предместье. Так что имело смысл заботиться о курице, несущей золотые яйца.
