— А я ожидала какого-нибудь фанфарона, — со смехом говорила Тереза. — Ты не могла мне сообщить?
— Я хотела… устроить сюрприз, — сказала Агатра, шмыгая носом от волнения. — Я так обрадовалась, когда мне поручили это задание. Единственная возможность, ваше благородие, чтобы…
— Оставь это «ваше благородие», — ответила комендант Акалии, ведя лучницу к столу. — Мы беседуем с глазу на глаз, ты мне не подчиняешься, а гвардейское звание у нас одно и то же. Я до сих пор лишь почетный подсотник гвардии. — Она показала на четыре черные полоски, отделявшие белую ткань мундира от черной каймы. — Отлично выглядишь, — похвалила она, слегка коснувшись смолисто-черных волос своей бывшей подчиненной. — Даже следа седины нет, а у меня? — Она махнула рукой у виска. — Сколько тебе, собственно, лет? Насколько я помню, столько же, сколько и мне? Совсем незаметно, — подытожила она с неподдельной завистью.
И в самом деле — красоты у Агатры скорее прибавилось, нежели убыло. Лицо у нее всегда было не слишком симпатичным, так что зрелый возраст ему не повредил, что же касается фигуры, то когда-то она была угловатой и сухой, словно стрела для лука. Теперь же формы ее несколько округлились, придавая ей более женственный вид. Кроме того, жизнь гвардейского офицера гвардии, естественно, была не та, что у обычного солдата. В своем гарнизонном городе подсотница армектанской гвардии была отнюдь не рядовой личностью — ее ценили, постоянно приглашали в гости, баловали… Она набралась хороших манер, научилась вести себя в обществе. Бездомная сирота, обычная крестьянка, которая добровольно записалась в армию и которую приняли сразу же, увидев, как она умеет стрелять из лука…
Обе прошли в точности один и тот же путь. Тысячница Акалии тоже родилась в армектанской деревне.
— Ты тоже, госпо… ты тоже хорошо выглядишь, — сказала Агатра.
— Врешь.
Тереза улыбнулась и посмотрела на нее.
— Я никогда не была такой худой, как ты. Но в последнее время немножко прибавила в весе, — сказала она. — Могло быть и еще хуже, но у моих солдат есть тут разный хлам для силовых упражнений, и порой со скуки я вместе с ними ползаю на корточках с балкой на плечах или катаю каменные шары по плацу. Позор один! Мне нужна какая-нибудь война. Еще немного, и я тут сдохну.
— Ну, что касается войны… не буди лихо, пока спит тихо, — неожиданно серьезно заметила подсотница.
Тереза подняла брови.
— Вот именно, — сказала она. — Сейчас сюда придет наместник трибунала… Хочешь мне что-нибудь сказать, пока мы одни?
— Много чего. Но можно и подождать, если у тебя найдется для меня время позже, ночью. Для всяких сплетен. — Агатра улыбнулась.
Тереза заметила, что ее бывшая подчиненная изъясняется практически безупречно — явно чувствовалось долгое пребывание в рядах офицеров.
— Это все личное. А по службе?
— По службе — наместник сможет рассказать тебе куда больше, чем я.
— Я тоже так думала. А о чем вообще речь?
— О Буковой пуще.
— А! — сказала комендант.
— Ты что-то об этом знаешь, ваше благородие?
— Шутишь? Ведь это рядом. И я начинаю понимать, зачем я могла понадобиться. Но каким чудом тебе доверили миссию в Дартане? Ты ведь идешь в пущу? Язык хотя бы знаешь?
— Несколько лет назад я вышла замуж за дартанца, — с явным армектанским акцентом, но без единой ошибки сказала по-дартански Агатра. — С детьми мы разговариваем на двух языках.
— А! — во второй раз сказала Тереза, прекрасно знакомая с дартанским на слух, но владевшая этим языком едва-едва. — Погоди, это интереснее, чем пуща… Ты вышла замуж? У тебя дети?
— Ну да.
— И как тебе?
— Сама не знаю.
Тереза улыбнулась — доброжелательно, но с некоторым превосходством и вместе с тем с завистью.
— А твой муж?
— Ну… Что муж? Он не солдат и не входит в состав моего отряда, — сказала Агатра. — Он остался в Кирлане, с детьми.
— Гм… Вернемся к пуще. Значит, язык ты знаешь.
— Ваше благородие, — привычка обращаться к командиру по титулу все же была у Агатры достаточно сильна, — тут нет никаких случайностей. Я знаю язык, — она подняла палец, после чего начала отгибать остальные, — командую пешими лучниками, а не, скажем, кониками, я знаю тебя, а ты знаешь меня, ну и, ко всему прочему, я из низкорожденных. Так же, как новая госпожа Сей Айе. И я тоже женщина. В Кирлане пришли к выводу, что лучше послать в пущу женщину, поскольку ей легче будет понять другую и предвидеть ее поступки. Кроме того, женщина останется скорее безразличной к женской красоте, не даст заморочить себе голову… ну и так далее. Тут нет никаких случайностей, — подчеркнула она еще раз.
В дверях появился пожилой мужчина с двумя тяжелыми блюдами. На нем не было мундира; по армектанской традиции те, кто выполнял в войске вспомогательные функции, не были — и не имели права быть — солдатами. Повар поставил блюда на стол. Запахло вареной говядиной и фасолью. Тут же подошел помощник повара, неся вино и пиво.
— Не слишком изысканно, — заметила Тереза. — У тебя что, не было никаких особых пожеланий?
— Были. Это и есть мои особые пожелания.
— А. Ну ладно.
На этот раз в дверях появился солдат.
— Его высокоблагородие Т. Л. Ваделар, наместник…
— Пусть войдет, — прервала Тереза.
Внешность тридцатипятилетнего наместника судьи трибунала совершенно не соответствовала занимаемому им посту. Он был высок и крепко сложен — вероятно, вполне мог бы выигрывать борцовские поединки на дартанских аренах. Под стать остальному было и лицо — очень мужественное и по-мужски суровое, но вместе с тем довольно привлекательное. Он носил коротко подстриженную бороду, желая, видимо, как-то компенсировать преждевременно появившуюся лысину… Однако тело и лицо этого человека являлись всего лишь маской. В глазах коменданта пограничья его высокоблагородие Ваделар был скользким человеком. Урядник трибунала, прекрасно знавший свое дело. Тереза его терпеть не могла. Причем взаимно.
— Прошу, ваше высокоблагородие, — сказала она, удовлетворенно показывая на жесткую скамью; именно эта комната была выбрана для встречи отнюдь не случайно.
Наместник едва заметно поморщился, но занял предложенное ему место. Он почти остолбенел при виде простой солдатской еды; что уж говорить о том, когда он почувствовал запах фасоли с луком, от которого перехватывало дыхание. В глазах урядника это была какая-то… жратва. Тереза и Агатра тайком переглянулись. Комендант Акалии оценила наблюдательность женщины-гвардейца.
— Угощайтесь, ваше благородие, — сказала она с набитым ртом, не сомневаясь, что урядник откажется. — И прошу подробно мне рассказать о том, что общего у Тройного пограничья с армектанской гвардией, у гвардии — с Буковой пущей, а у пущи — с Имперским трибуналом. Ну, побыстрее.
