— Нет, поскольку о прибытии солдат писали бы коменданту Сей Айе. Ничего важного и ничего нового, — ответил он, показывая шнурки на печатях; оба были зелеными, ни одного красного. — Что-то из торгового представительства… А это, кажется, о судебном процессе его благородия Эневена.
— Покажи.
Она сломала печать, потом другую, пожала плечами и бросила письма на стол.
— Спор о происхождении. Уже знаю. Мне начинает нравиться Эневен, его брат считает его кем-то не менее важным, чем госпожа Сей Айе… Но, судя по всему, только брат и никто другой. Дартан! — фыркнула она. — Что с тем посланником? Думай, Йокес! Только с тобой я и могу посоветоваться! А может, посвятить в суть дела Хайну? — спросила она с нарастающей злостью.
— Ваше высочество, — сказал Йокес.
— Ну так что? Посвятить, говоришь?
— Ваше высочество, — спокойно повторил комендант, — тебе идут эти волосы. Пожалуй, я предпочел бы иссиня-черные, но ты прекрасная женщина, госпожа, и перемена эта вовсе не столь уж и плоха. — Честно говоря, он немного солгал.
Она удивленно смотрела на него. Комплимент из уст коменданта Йокеса, пусть даже не слишком изысканный, был чем-то совершенно исключительным. Ее губы чуть дрогнули, ноздри расширились.
— А какая у тебя была физиономия… — проговорила она, сдерживая смех.
Но Йокес рассмеялся первым. Похоже, она никогда прежде не слышала, как он смеется.
— Ладно, ваше высочество, — посерьезнев, сказал он. — Не знаю, с какой целью громбелардский мудрец Шерни приехал в Сей Айе. О солдатах я знаю не больше, то есть ничего, ибо подсотница умеет держать язык за зубами. Ваше высочество, как мне кажется, ты хотела устроить что-то вроде официального приема?
— Да, — кивнула она.
— Церемонии — не солдатское дело. Попробую кое-что посоветовать, но, пожалуй, лучший совет тебе могла бы дать Анесса.
Эзена сделала вид, что не слышит.
— Поговори об этом с Жемчужинами, особенно с Кесой. — Йокес почувствовал, что скорее может повредить, чем помочь попавшей в немилость Анессе. — Князь Левин не был первым хозяином Кесы, эта девушка когда-то жила в Сенелетте, потом еще где-то. Она успела повидать мир и расскажет тебе обо всем, о чем ты попросишь. У нас тут совсем иные обычаи, чем в Роллайне и вообще в Дартане, а уж с тех пор как появилась ты, госпожа…
— То что?
— Здесь больше Армекта, чем Дартана, — коротко, но ничем не выказывая неодобрения, ответил он. — Даже твои платья, княгиня, мало имеют общего с тем, что можно увидеть в столице.
— Мои платья? Почему?
— Как это почему? Они модные и прекрасно скроены, но его высочество заказал для тебя скорее армектанскую, чем дартанскую одежду, госпожа. Ни одна женщина в Роллайне не покажется с открытой грудью. Подобное платье, даже более откровенное, в Армекте вполне к лицу даже императрице или императорской дочери. Но в Дартане так одевают только Жемчужин Дома. Чтобы подчеркнуть их красоту, не положение.
Она наклонила голову. Йокес, разбирающийся в платьях… очередная новость. Но комендант войска Сей Айе не был лесным дикарем (что когда-то столь легко заметил Денетт). Он происходил из старого рыцарского рода, а вернувшись из северного Армекта, много ездил по Дартану, исполняя распоряжения князя Левина. Если даже он немного и «одичал» в войсках, то потом у него было достаточно времени, чтобы вспомнить, как выглядит дартанский большой свет.
— Тебе никто об этом не говорил, ваше высочество? — искренне удивился Йокес.
— Представь себе, никто. А здесь… вообще нет высокородных женщин, его высочество был ведь холостяком… Богатые платья носят только Жемчужины…
Она пребывала в неподдельном замешательстве. Йокес попытался представить, что чувствует женщина, которой вдруг сказали, что она в любом обществе выглядела бы уродом, нося платья, которые сама выбрала…
— Ваше высочество, я вовсе не утверждаю, что ты ходишь неподходяще одетой, — объяснил он. — Ведь в Дартане, а тем более в столице, армектанская мода вовсе не является чем-то неизвестным. Взять хотя бы двор князя-представителя… Я говорю лишь, что твои наклонности… что твои платья — армектанские. По крайней мере, по покрою, поскольку во всем остальном они чересчур богаты на армектанский вкус. — Эзена сама была армектанкой, но о платьях и драгоценностях знала ровно столько, сколько могла знать крестьянская девушка, и Йокес это понимал. — Они соответствуют твоему поведению и обычаям, принятым в этом Доме, но дартанским обычаям соответствовать не будут.
— В этом Доме приняты… армектанские обычаи?
Он невольно вздохнул.
— Ни дартанские, ни армектанские. Обычаи твои и Анессы. А раньше — обычаи его высочества, который искренне презирал Роллайну и ее одноэтажные дворцы, арены… Позови Кесу, ваше высочество, — посоветовал он. — Я последний человек в Сей Айе, который должен с тобой разговаривать о подобных делах. Ради Шерни, ведь это просто смешно. Что я могу знать о платьях и приемах? Приемы в военном лагере называются совещаниями, а церемониальные речи сводятся к «никак нет, солдат», «так точно, комендант».
— Позову, — сказала Эзена. — Но пока не уходи. Может, я передумаю и не воспользуюсь твоим советом… но все-таки скажи мне, что ты думаешь.
— О приеме?
— Да. Я знаю, что хочу сказать той подсотнице, но мудреца Шерни я не ожидала. Как их принять?
— Пригласи их на совместную прогулку по парку, пусть вас сопровождает только одна из Жемчужин. Никто не будет вас видеть, так что ты избегнешь замешательства, вызванного твоими… новыми волосами. Прием этот будет выглядеть весьма многозначительно, а вернее, неоднозначно. С одной стороны — импровизированный, без каких-либо торжественных приготовлений. Но с другой стороны, не каждого ведь ее высочество княгиня Сей Айе приглашает на совместную прогулку. Неизвестно, ваше высочество, что думать о такой встрече. Подсотница и даже посланник не будут знать, то ли ты выказываешь им свое пренебрежение, то ли, напротив, исключительное уважение. Ну и… лучше не начинай разговора с цвета твоих волос. Впрочем, последнее я, наверное, мог бы и не говорить, ваше высочество.
Она задумчиво посмотрела на него.
— Я тебя недооценила, Йокес. Прости. Пришли ко мне Хайну и Кесу.
Он коротко поклонился, повернулся и направился к двери, но на мгновение остановился.
— Ваше высочество… — поколебавшись, сказал он.
— Только не про Анессу, Йокес. Не сегодня.
Он прикусил губу, снова поклонился и вышел.
От беседки возле пруда парковая аллея извивалась плавной дугой, убегая в цветочные туннели. Дальше был каменный мостик, переброшенный над ручьем — тем самым, заросшие берега которого подходили с другой стороны дома до самых плит двора. От шумящей воды и подстриженных кустов слегка тянуло холодом, но вне тени жара давала о себе знать. На княгине было бархатное темно-коричневое платье с белыми вставками, частично скрытая в волосах золотая диадема с рубином и пояс из золотых звеньев, скрепленный пряжкой в форме сердца. Когда она шла, из-под подола виднелись носки золотых туфель. Посланник и подсотница сопровождали ее с обеих сторон. Мудрец облачился в аккуратный повседневный костюм, достойный каждого мужчины чистой крови, — штаны, заправленные в голенища кожаных полусапог, и доходившую до середины бедер темно-зеленую куртку с поясом, расшитую на рукавах черной нитью. Одежда эта выглядела весьма по-дартански. Подсотница же, напротив, была воплощением всего армектанского. Она надела кольчугу и мундир, но это не было военным снаряжением… Одетая таким образом, она вполне могла бы предстать перед императором: парадная кольчуга блестела как чистое серебро, военный мундир же был сшит из шелка. Пояс, черная юбка и высокие кожаные сапоги наверняка стоили половину годового жалованья обычной подсотницы армектанской гвардии… По крайней мере, так оценила Хайна, шедшая в нескольких шагах позади. Невольница, в белом домашнем платье, похожем на то, которое часто носила Анесса, предпочитала, однако, серебряные украшения. Она шла, вертя в пальцах сорванную где-то белую розу.
