Готах развел руками.
— Примерно так. Примерно, поскольку я не собираюсь ни о чем торговаться, ваше высочество. Без каких-либо условий я отвечу на все твои вопросы. Но каждый вопрос несет в себе какое-то содержание, хотя бы выдает область интересов. Если ты даже что-то допишешь в эту книгу… какое, однако, удачное сравнение… если даже ты запишешь в ней одни лишь свои вопросы и оставишь закладки в тех местах, где искала ответы… — Он снова развел руками. — Все найдут эти вопросы и закладки. Убрать их можно только одним способом — уничтожив книгу.
— И ты этого не боишься, ваше благородие? Правда, ты владеешь великой силой…
— Я владею силой мудрого человека с довольно жилистой фигурой, — прервал он ее. — Все остальное — сказки, и чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. Разговоры… если до них дойдет… разговоры о тебе, ваше высочество, мы начнем с разговоров обо мне. Я обычный человек, необычно лишь то, чему я себя посвятил.
Она недоверчиво покачала головой.
— Обычный человек, который говорит мне, что знает о том, что случилось сегодня, хотя это тайна для всех…
— Я не знаю, что именно случилось. Я просто услышал нечто странное, только и всего.
— Услышал?.. Как это понимать?
— Именно так. Постоянно общаясь с Шернью, я обладаю крайне чувствительным слухом, ваше высочество. Конечно, это лишь упрощенный пример, но он отображает суть. Когда почти на расстоянии вытянутой руки происходит нечто, связанное с силами Шерни, мне иногда удается это почувствовать. Услышать, если тебе так больше нравится. Но это может почти каждый, кто упорно учится слушать. А некоторые обладают врожденными способностями и слышат кое-что даже без обучения, хотя и редко понимают, что именно слышат.
Она почувствовала усталость.
— Тем более. Не обладая никакой силой, как ты сумеешь защититься? Вернусь к своему вопросу: ты не боишься, ваше благородие, что, узнав обо всем, я захочу заткнуть тебе рот навсегда?
— Ваше высочество, у тебя есть основания полагать, что эти сведения окажутся настолько важны?
— Не знаю. Ни в коей мере не знаю. Ответь на мой вопрос, ваше благородие.
— Не боюсь ли я, что ты прикажешь меня утопить? Конец ничем не хуже любого другого. Разве что несколько преждевременный, — ответил он.
— Ты не боишься смерти?
— Пожалуй, не больше, чем любой другой.
Она покачала головой, коснувшись висков.
— Я уже ничего не понимаю, — вздохнула она. — На сегодня все, ваше благородие. Мне нужно побыть одной, я хочу… привести в порядок все то, о чем ты мне рассказал. Я ничего уже не понимаю. Утром или позже я скажу тебе, что решила.
Она потерла глаза руками.
— Ничего я уже не понимаю…
16
Пророчества. Законы всего. Книги всего, Пятна и Полосы Шерни. Равновесие, отражение Полос, Трещины Шерни. Вопросы, важные для Полос и несущественные для мира. Гееркото и… что? Дор-Орего. Сознательные проявления бессознательной силы. Правила, записанные в структуре. Эзене казалось, что еще мгновение, и у нее лопнет голова и все это выльется как смола, а в луже будут валяться камни, ветки и неизвестно что еще… По какой-то причине именно так представлялись ей полученные знания — словно смола, обволакивающая самые разные предметы. Пытаясь извлечь какой-либо из этих предметов, она увязала и не могла до него добраться, а когда добиралась, то не могла очистить; все было черным и липким, за ним тянулись нити густой мази.
От этих мыслей у нее болели даже глаза.
Первая Жемчужина и Йокес ждали в одной из дневных комнат. Она лишь махнула рукой и пошла в спальню. Они последовали за ней, пользуясь явным позволением, которое она им дала прошлой ночью.
— Ваше высочество, я должен знать, что ты решила, — сказал комендант. — Что с теми армектанцами?
Она легла на постель, закрыв глаза рукой. Понимая, что это действительно нужно сделать, она изложила свой разговор с подсотницей, но столь сухо и сжато, что Йокес схватился за голову.
— Ваше высочество, ты хочешь сказать, что только что объявила войну… всей Вечной империи? — ошеломленно спросил он.
Все еще закрывая глаза рукой, она объяснила:
— Нет, комендант. Я лишь ясно дала им понять, что третьего не дано. Ради святого спокойствия империя не вмешивается в решения дартанских судов. Но только ради святого спокойствия. А я ясно сказала, что на этот раз никакого святого спокойствия не будет. До сих пор никто на самом деле не знал, что у меня на уме, подчинюсь я или не подчинюсь. Теперь уже все ясно. Имперским урядникам придется выбирать: недовольство избалованных дартанских магнатов или война с Сей Айе. Что бы ты ни думал, но в данной ситуации выбор на самом деле только один. Империя легко найдет сто способов сохранить в тайне мое упрямство, и никто не потеряет лица. Самое большее, несколько дартанских Домов узнают, что закон един для всей империи. Только и всего.
Застигнутый врасплох Йокес собрался с мыслями. В мгновение ока ему стало ясно, что эта крестьянская девушка, бывшая невольница… уже ею не является. Возможно, она еще и не была мифической королевой Роллайной, но со всей определенностью она была К. Б. И. Эзеной, законной княгиней Сей Айе. С каких пор? Как давно? С тех пор, как она, глядя в окно, говорила о вышвырнутом из Сей Айе Денетте? Знала ли она уже тогда, что делает? А может, еще раньше? Только что она несколькими фразами доказала, что ее понимание политики империи давно уже превзошло способности рыцаря М. Б. Йокеса. Он вынужден был согласиться с очевидной истиной, которую она ему выложила как на ладони. У князя — представителя императора в Роллайне не было выбора. Если бы из-за нарушений закона в Дартане дошло до мятежа, император отправил бы ему указ об отставке, выстрелив его для скорости из стоящей на стене бомбарды…
Вероятность того, что дружелюбные собачки в Роллайне поднимут бунт, была нулевой. Совсем другое дело — дикая волчица в Добром Знаке. Простой выбор. Так, как она сказала.
— Что прикажешь, ваше высочество? — спросил он, чувствуя, как сильнее забилось сердце.
— Завтра вечером их здесь не должно быть.
— Так точно, ваше высочество.
Йокес исчез, унося в груди любовь подданного к мудрой и гордой госпоже, которой он служил.
— Кажется, у меня жар, — сказала Эзена, дотрагиваясь до лба.
Жемчужина подошла к постели и приложила руку к ее щеке.
— Холодный компресс, ваше высочество?
— Да, но чуть позже. Раздень меня или пришли Энею. Или ту новую, Аяну… Она очень милая.
Хайна намучилась, стаскивая с княгини платье; госпожа Сей Айе, правда, встала рядом с кроватью, но во всем остальном не проявляла никакого желания помогать, то и дело прикладывая руку ко лбу или касаясь висков.
— Я сплю голая, научись наконец, — раздраженно бросила она при виде ночной рубашки. — Кто в своем уме одевается летом, чтобы спать? Я должна потеть в эту проклятую жару? Иди уж! Одна орет на меня, что я потею, другая сует мне невесть что! — ворчала она, забыв, что у нее страшно болит голова.
