Офицеры молчали. Император понял, что не только он один забыл, что символизируют неудобные ступени в комнатах. Сидевшие за столом мужчины в мундирах уже почти не помнили, что они прежде всего армектанцы. Они служили Вечной империи, а Армект был всего лишь ее важнейшей частью. Их никогда прежде не собирали вместе, чтобы, как и их отцы, в одно мгновение решить — война или мир? Они даже не были уверены, действительно ли император спрашивал именно об этом.
— Я виноват, — снова сказал он. — Простите солдата, солдаты. Я недобросовестно служил своей госпоже.
Император тоже был легионером империи. Ни один сын правящего рода не мог этого избежать. Полвека назад шестнадцатилетний Авенор с копьем в руке стоял на страже перед воротами гарнизона. Он расстался с войском в звании подсотника, получив офицерский чин, как и любой другой солдат.
— И я виноват, император. Я подобострастно молчал, хотя уже много месяцев вижу, что Вечная империя разваливается. Прости меня. Простите меня все.
В комнате сидели только воины — все равные перед лицом военной судьбы. Могли бы исчезнуть стол, стулья и даже стены дворца… Хватило бы лагерного костра.
— И я виноват. Я доказывал сегодня, что служащие одному и тому же делу и одной и той же Непостижимой госпоже солдаты Дартанского легиона не заслуживают того, чтобы дать им в руки оружие. Я оскорбил своих товарищей. Они заслуживают шанса на победу — или на поражение и смерть с мечом в руке.
— Я тоже виноват…
— И я тоже.
28
Была поздняя ночь, но императорский дворец не засыпал никогда. Всегда кто-то бодрствовал, кто-то работал… В эту ночь работали также два самых главных человека в империи. Император и императрица.
Первая женщина Шерера, шестидесятишестилетняя, то есть чуть моложе мужа, никогда не выглядела уставшей. Спала она мало, еще меньше ела, и любой вопрос — если это только было возможно — решала с ходу. Развлекалась она нечасто, и то только в обществе мужчин. Порой она любила выпить пива вместе с дворцовыми гвардейцами, проиграть несколько золотых в кости, а иногда — вместе с тремя взрослыми сыновьями, еще когда они жили в Кирлане — поохотиться в собственных загородных владениях. Женские забавы — танцы, светские беседы, шутки — были ей непонятны.
Она никогда не скрывала своего возраста. Впрочем, еще недавно у нее для этого не было никаких причин… Она была настоящей армектанкой — смуглой, черноволосой и черноглазой, рано созревшей и долго остававшейся молодой. Седина и морщины появились поздно, но зато внезапно — тоже по-армектански. Если и старость ее императорского величества станет настоящей армектанской старостью, то это обещало еще долгие годы жизни в добром здравии, без следов каких-либо недомоганий, и наконец смерть — столь же внезапную, как и первые признаки старости. Шернь, может, и была мертва и неразумна, однако она очень любила сынов и дочерей равнин.
Еще до полуночи ее императорское величество Васенева приняла гостя. Фаворитка знала, что время не слишком позднее — во всяком случае, не для нее. Одна из дневных комнат императрицы превратилась в тихий кабинет. Ее высочество допускала сюда только самых доверенных лиц и решала наиболее доверительные вопросы — отчасти или полностью личные и значительно реже государственные. Впрочем, официально ее императорское величество была никем… Супругой правителя. Она не занимала никакого поста. Каждое распоряжение, каждый приказ подписывали соответствующие урядники. Малая печать ее величества виднелась только под письмами, содержание которых сводилось к вежливым просьбам: «Будь так добр, ваше благородие, принять этого посланника… Прошу, господин, благосклонно отнестись к этому вопросу…»
— Не помешаю, ваше величество?
— Ты никогда не помешаешь. Поговорить? Или по делу?
— По делу, ваше величество.
Императрица что-то писала пером на большом листе. Она умела разговаривать и писать одновременно, а порой бывало, что еще и диктовала второе письмо. На мгновение прервав свое занятие, она с отвращением посмотрела на испачканные чернилами пальцы.
— Где-то, похоже, накапала… не вижу… Ну, посмотри, у тебя ведь, кажется, прекрасное зрение! Сейчас я испачкаю все письмо, не знаю, где капнуло. Не тут?
Найдя пятнышко, она тщательно вытерла его с конторки, беззаботно воспользовавшись краешком платья. Платье было черное с коричневыми вставками, очень простого покроя и чересчур смелое, если принять во внимание возраст ее величества. «Мне наплевать, — сказала она когда-то мужу. — Я не откажусь от разреза на юбке, иначе упаду на первой же лестнице. Я императрица и буду показывать ногу каждый раз, когда сяду. А кто мне запретит? Ты?» Он не запретил, лишь рассмеялся. Жену он любил больше, чем жизнь и смерть, вместе взятые. С дикой армектанской взаимностью, безразличной к течению времени.
— Ну? Чего ты хочешь от меня, Агатра?
— Многого, как никогда, ваше императорское величество.
— Шутишь? — Васенева не переставала писать. — Сейчас, ночью? Это столь важно и срочно?
— Очень срочно, ваше величество. А насколько важно… не знаю. Пожалуй, только для меня.
— В таком случае я слушаю. Сколько у тебя ко мне дел?
— Одно… собственно, два, но они связаны друг с другом.
— Хорошо. Чего ты хочешь? Два дела, значит, только два слова. Короче — чего?
Агатра глубоко вздохнула.
— Повышения и защиты.
Ее императорское величество рассмеялась.
— Ты шутишь, — снова сказала она, макая перо в чернила. — Я защищаю тебя всегда и везде. А с повышением сейчас легко, легионы растут, как грибы после дождя. Разве что ты хочешь стать надсотницей гвардии? — Она вопросительно посмотрела на Агатру. — Умная девочка! Я так и знала, что нет.
— Ваше величество…
— Уже вижу, что в двух словах не получится. Тысячницей легиона? Какой у тебя стаж в звании надсотника?
— Шесть лет, ваше величество.
— Должно хватить… Но я никогда не вмешиваюсь в вопросы повышения, это слишком серьезное дело. Муж мне не позволяет, — совершенно серьезно сказала она.
— Ваше величество, может, лучше я начну с другой стороны. Дартанский легион выводят из Дартана.
— Откуда ты знаешь?
— Сегодня так решили на совещании.
— Я еще ничего не слышала. Знаю только, что воины устроили войну. Как дети. Вернее, как их деды.
— Действительно так, ваше величество.
— Ты была на том совещании? Наверное, нет?
— Нет, ваше величество. Но я замещаю командира отдельного гвардейского полулегиона и благодаря этому сразу же узнаю о решениях, принятых на совете.
— То есть мы все-таки выводим дартанцев из Дартана?
— Да, ваше величество. Неизвестно, однако, что делать с ними дальше. Рассматриваются разные возможности, но уже теперь ясно, что весь Дартанский легион придется реорганизовать. Кадровые гарнизоны из разных округов и городов нужно будет преобразовать в клинья и колонны по нормам военного времени. Насчет высшего уровня организации к согласию так и не пришли; предлагается отдельные клинья и колонны поделить между армектанскими легионами в качестве сил поддержки.
