Вечером того же дня Везунчик Мевев Тихий, едва живой, сидел на койке, поскольку не мог лежать на иссеченной бичом спине, а в животе у него была рана от стрелы — неопасная, но болезненная. Капитанша, мрачная словно небо над кораблем, вошла в каюту, хлопнула дверью и остановилась на пороге, глубоко задумавшись. Наконец она сделала три решительных шага и присела у койки. Лежавший на своей койке второй офицер удивленно вытаращил глаза, когда она полумечом разрезала Мевеву штаны. Немного посмотрев, он демонстративно повернулся на другой бок, подложив руку под голову, — это означало, что ему на все наплевать и сейчас он будет спать.
На палубе, несмотря на сгущающуюся темноту, моряки шумно наводили порядок на корабле после сражения, все еще говоря о победе. Каждый сыграл в ней решающую роль, остальные лишь ему помогали.
Риди положила оружие на койку.
— Старый болтун, прежде чем сдохнуть, сказал, что я кое-что тебе должна, — кисло заявила она Мевеву. — И был прав. Если проголодаешься, то скажи… принешу тебе што-нибудь поешть.
Сквозь окно в каюту падал дрожащий красный отблеск. Остов «Кашалота» все еще держался на воде и горел.
12
За всю историю мира очень немногим существам дано было увидеть Полосу Шерни.
Она появилась словно ниоткуда. Среди туч начало распадаться небо — и вдруг треснуло от горизонта до горизонта, все быстрее всасывая в невидимую щель все: воздух, тучи, даже, казалось, свет. Бесшумно возникало нечто, не имевшее соответствия в видимом мире Шерера, гигантская ступень, уступ, словно одна часть рассеченного пополам купола, сдвинулась вниз. Но уступ этот почти сразу же перестал быть уступом, снова став щелью, но на этот раз видимой, узкой, идеально ровной, залитой ртутью. Ртуть все прибывала, пока не вытекла наружу, приняв облик изогнутой полосы шириной в полмили, соединявшей восточный и западный края горизонта. От серебристого сияния резало глаза. Все так же бесшумно Полоса опускалась, увлекая за собой тучи. Взгляд не мог воспринять невероятную картину того, что было прямым и изогнутым одновременно, к тому же изогнутым двояко, как вверх, так и вниз; разум не в силах был постичь подобную реальность.
Идеально ровная лента, вырезанная из застывшей ртути. Плоская и прямая, словно клинок меча, одновременно выгнутая к небу и к земле.
Лента ртути коснулась Просторов и очертаний суши на западе, перерезав Шерер пополам. Так, по крайней мере, казалось — однако в действительности падающая Полоса имела в длину самое большее миль пятьдесят или шестьдесят. Хороший пешеход преодолел бы ее из конца в конец за три-четыре дня.
Громбелардские горы обрушились в пропасть, вырубленную ртутным топором; сотрясения ощущались в отстоявшем на сто с лишним миль Лонде. Но земли коснулся лишь самый край острия. Почти вся Полоса упала в воду — и в мгновение ока растворилась в ней, словно кусочек сала в кипятке. Просторы уничтожили ее одним кратким касанием. Волны лениво играли тянущейся на много миль полосой темно-синей, почти черной воды.
Однако землетрясение на громбелардском берегу подняло волну, какой еще не видел мир. Гигантский вал двигался на юг и слегка на запад. Он мог обрушиться на полуостров Малый Громбелард, обычно называвшийся Дурным краем, сокрушить его, частично обогнуть и какое-то время спустя достичь через Пустое море густонаселенного полуострова Малый Дартан, сметя с него все следы человеческого существования.
Но древняя покровительственная сущность Шерера, обычно капризная и суровая, уравновешивала чуждые силы, простершие отвратительные щупальца над сушей. Просторы были неизменно враждебны таким силам, как Шернь. Непостижимым образом водяной вал длиной в несколько десятков миль изменил направление движения; он обрушился на безлюдное побережье Дурного края, затопил восточные архипелаги Пустого моря — но ушел, описав огромную дугу, на юго-восток, направляемый могущественной силой куда-то в неизведанную загадочную даль океана.
На Южном Громбелардском морском пути несколько кораблей выбросило на берег. Но те, что были в открытом море, не пострадали вообще; волна шириной в несколько миль мягко вознесла их к небу — и столь же мягко опустила. Величайшая катастрофа в истории завершилась, можно сказать, растворившись в холодных пучинах океана — сущности намного более старой и могущественной, чем все поднебесные и наднебесные силы вместе взятые.
После ухода волны Просторы выглядели неестественно спокойными.
Но только недалеко от берега. Никто не мог видеть морской водоворот, размером с целое Пустое море, возникший в глубинах Восточного Простора. Невообразимые массы воды куда-то тащило; с этим потоком сталкивался другой, шедший со дна. Неожиданно к небу ударила еще одна волна — но уже не водяная гора с пологими склонами. Две бурные морские реки столкнулись друг с другом, образовав пенящийся вал, настоящее чудовище, которое с ревом помчалось на восток, неся с собой конец света.
Существовали ли на Просторах земли, лишенные могущественной опеки океана?
В Дартане и Армекте никто не знал о том, что упала Полоса.
Какое-то время люди делали глупости и несли очевидную чушь — все, что только пришло им в голову. На этом фоне возникли многочисленные ссоры, раздоры, даже драки. Кто-то с кем-то не мог договориться, кто-то потерял партнера, а кто-то друга — но кто-то другой сказал наконец то, что давно уже носил в душе, благодаря чему обрел жену… Не случилось ничего особенного, если учесть, что была уничтожена одна из величайших Темных Полос Шерни.
Огромная впадина, возникшая в глади океана, была ровной, словно озеро; водная складка немного помаячила вдали и исчезла за горизонтом, оставив после себя странно провалившийся океан, — о чем, однако, команды двух парусников не знали, поскольку впадину таких размеров можно было заметить лишь с высоты птичьего полета. Какое-то время спустя под стоявшими на якоре кораблями начали перемещаться плоские, очень длинные волны. Но кроме этого, ничего больше не произошло.
Однако все видели Полосу.
На «Колыбели» кроме моряков Китара находились еще остатки команды Броррока — все те, кто избежал орудийных ядер, стрел, огня и, наконец, смерти в морской пучине. На «Гнилом трупе» была собственная команда. Всего около двух с половиной сотен людей, похожих друг на друга — и вместе с тем очень разных. Но после падения уничтоженной Полосы все ощущали одно и то же — подавленность. Было нечто внушающее ужас в этой монументальной смерти… хотя скорее не смерти, поскольку Шернь и так была мертвой. В этом… конце.
Невероятное, небывалое явление, которое до сих пор никто не видел, оставило после себя лишь одно ощущение — именно подавленность. Не было ни недоверия, ни удивления, ни страха… Шернь была слишком прочно связана с душами существ, которых она наделила разумом. Все это знали.
И все одновременно лишились кусочка души.
На его месте сразу же появилось нечто иное, заменив утраченный фрагмент. Но память о потере осталась, подобно далекому воспоминанию о смерти близкого человека.
