Не особенно он удивился и когда с ним расплатились древними золотыми монетами: в королевстве Сиали это было в порядке вещей. Никто не смотрел, когда изготовлены деньги, если монеты были полновесными. Ибо в сокровищницах они могли храниться веками, а поскольку, приходя к власти, новый король никогда не изымал из обращения денег, отчеканенных королём предыдущим, то торговцы с одинаковым удовольствием брали любые монеты – лишь бы содержание в них золота или серебра соответствовало требованиям. Вот только… Тоннор несколько растерянно оглянулся на непонятную пару. Даже сев за стол, они не сняли капюшонов дорожных плащей. И оба путника были вооружены мечами. «Уж не разбойники ли?» – мелькнуло в голове у почтенного трактирщика, но он тут же отбросил эту мысль.
А странности продолжались. Разговаривал с ним и с разносчицей только один из путешественников – молодой парень с усталым бледным лицом, черты которого выдавали принадлежность к древнему роду – скорее всего, конечно, бастард, – а его спутник ни разу даже не поднял головы, не говоря уже о том, чтобы обратить внимание на происходящее в зале. И оба они полностью игнорировали остальных посетителей, которых в этот промозглый дождливый день было в трактире немало. Вот только движения молчаливого незнакомца заставили почтенного Тоннора покрыться испариной от внезапно подступившего к горлу ужаса. Иногда парень, словно забывшись, начинал двигаться с плавной стремительностью хищного зверя, будто перетекая из одной позы в другую. А ещё он почти не ел и отказался от вина… Последнее повергло трактирщика в глубокий шок, поскольку за всю его долгую жизнь посетители никогда не отказывались выпить: бывало, на еду потом у них денег не хватало, но вот на добрый бокал крепкого вина – всегда…
Тоннор уже решил по возможности избавиться от неприятных и пугающих незнакомцев, когда такая же мысль, видимо, пришла в пьяную голову одного из погонщиков небольшого каравана, которые тоже пережидали в придорожном трактире неожиданную непогоду. На оскорбления и подначки путники не реагировали. Нет, не так, поправил себя трактирщик, с интересом наблюдая за развернувшимся представлением. О возможных убытках он не беспокоился: в любой драке всегда есть проигравший, с которого можно потребовать возмещение ущерба, а в этот раз обе стороны казались ему вполне платёжеспособными. За погонщика в случае чего заплатит капитан каравана, не желая терять доброго расположения хозяина трактира, в котором он постоянно останавливается по пути в Илоссу. А странные путешественники расплатились золотом, да и мечи можно будет пристроить знакомому скупщику, если у них не хватит монет на оплату причинённых дракой убытков. На оскорбления не реагировал молчаливый, а когда его приятель в ответ на очень уж обидную реплику вскочил с явным намерением дать обидчику в зубы, не говоря ни слова схватил его за руку и заставил сесть на место. Парень, к удивлению Тоннора, подчинился.
Однако это лишь отсрочило драку. Убедившись, что на его слова не обращают внимания, погонщик перешёл к активным действиям, громогласно объявив, что в этом уважаемом заведении, где он, погонщик, имеет честь отдыхать, не место всяким недобитым бандитам, которые корчат из себя невесть что и мешают добрым людям одним своим присутствием. Изрядно подвыпивший мужик схватил со стола тесак, недавно использовавшийся для разделки жаркого, и решительно направился к столу странных путешественников. Почему-то в качестве мишени для своего оружия он выбрал молчаливого, и даже успел замахнуться…
Трактирщик сердито поморщился: поножовщин он не любил, после них приходилось долго отмывать кровь, а иногда хоронить трупы невезучих бедолаг, к которым, видимо, относился и этот странный молчаливый парень. Погонщик никогда не учился драться с оружием, поэтому ударил ножом как дубиной – сверху вниз… Попытался ударить… Тоннор невольно протёр глаза, не в силах поверить в увиденное, и мгновенно отбросил мысль о том, что непонятные путешественники могут быть разбойниками. Разбойники, которых немало было на этом тракте, так драться не умели, иначе бы давно перебили не только охранников караванов, промышлявших наёмничеством, но и стражников, которые за ними гоняются с переменным успехом не один век. Парень даже головы не повернул в сторону нападающего, а только в следующий миг его ладонь перехватила руку с ножом, и пальцы на мгновение сжались. Дикий крик мужика прозвучал, когда странный путешественник уже отпустил его и вернулся к своему обеду, и трактирщик с запоздалым изумлением понял, что незнакомец одним движением сломал здоровенному погонщику руку, в которой тот держал нож.
Вот так просто, без усилий, словно перед ним трёхлетний ребёнок, а не взрослый, привыкший к тяжёлой работе мужик. И самое страшное было даже не в этом: больше всего напугало и озадачило Тоннора полное равнодушие молчаливого парня как к самому нападению, так и к тому, что его противник сейчас сидел на полу, подвывая от боли. Он даже головы не повернул, словно всё происходящее его не касалось. Странный человек, жуткий. И ведь его спутник ничуть не удивился произошедшему: поморщился от отвращения, брезгливо поджал губы – и только. Будто не впервые с ними такое. Трактирщика передёрнуло: не хотел бы он долго находиться в компании этих двоих…
И тут капитан каравана его удивил. Тоннор не раз видел этого человека и считал его очень расчётливым и осторожным – и вот поди же ты! Встал из-за стола, с грохотом, всем своим видом показывая, что разгневан до крайности, и во весь голос возмутился:
– Вы покалечили моего человека! Я требую возмещения убытков! Из-за вас караван лишился лучшего погонщика!
Трактирщик аж поперхнулся от такой наглой лжи, а в зале воцарилась уважительная тишина. Большинство посетителей сами так или иначе имели отношение к торговле и прекрасно понимали, что сейчас один из них готовится беззастенчиво обмануть неопытных в этом хитром деле парней и что-нибудь себе выгадать. И всем до крайности было интересно: получится у него или нет?
Молчаливый и на этот раз даже глаз не поднял от тарелки, а вот второй парень явно разозлился. Тоннор с беспокойством наблюдал за тем, как он вскочил из-за стола, в ярости не заметив, что его капюшон упал на плечи, полностью открывая лицо с горевшими едва сдерживаемым бешенством зелёными глазищами и побелевшими от гнева губами.
– Да как ты смеешь предъявлять нам какие-то требования после того, как твой человек едва не убил моего друга?! – Юноша, видимо, сдерживался из последних сил. – Скажи спасибо, что твой погонщик остался жив, и убирайся отсюда!
В зале установилась потрясённая тишина – даже пострадавший перестал поскуливать, молча таращась с грязного пола на белого от ярости аристократа и гадая, не придёт ли тому в голову закончить то, что начал его друг. Трактирщик молча наблюдал за происходящим, подсчитывая про себя возможные убытки, если парень перейдёт от слов к делу. С благородного ведь не спросишь, даже если он весь трактир разнесёт и остатки подожжёт. А в том, что странный путник из кьеров, уже никто не сомневался. Уж больно характерно среагировал на требование компенсации, да и личико, не скрытое тенью от капюшона, выдавало парня с головой: только у детей старых родов встречались такие узкие, слегка изогнутые, словно в вечной ехидной усмешке, губы в сочетании с тонко очерченным длинным носом с благородной горбинкой. А большие слегка раскосые светлые глаза в сочетании с чёрными волосами просто кричали о древности крови.
