Лара первая покончила с едой и, выскользнув из-за стола, подбежала к жрице, молча стоящей у открытого окна кухни. Снеара поправила волосы, которые трепал влетающий в окошко ветерок, и присела на корточки перед нетерпеливо переминающейся возле неё малышкой, чтобы быть с ребёнком на одном уровне. Девочка явно собиралась ей что-то сказать, но не знала, как это сделать. Наконец она серьёзно посмотрела девушке в глаза и решительно заявила:
– Это нечестно!
Снеара, совершенно не ожидавшая такого поворота событий, растерялась и не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Что нечестно, Лара?
– Ты знаешь, как нас зовут, а мы – нет! – Девочка сердито топнула ногой. – Это нечестно!
Жрица моргнула, пытаясь осознать причину недовольства малышки, и едва не рассмеялась, когда поняла, что умудрилась до сих пор не представиться детям. Вот ведь недотёпа. Недолго думая, девушка назвалась именем, которое не так давно стала считать своим:
– Меня зовут Снеара. Извини, что не назвалась сразу: я немного рассеянная. – Девушка говорила серьёзным тоном, всем своим видом демонстрируя, что считает Лару взрослым сознательным человеком, способным понять, что произошло просто недоразумение и никто не хотел её обидеть. Малышка насупилась и сердито заявила, прямо глядя ей в глаза, но покусывая губу от напряжения:
– Я буду звать тебя Снеа, а то получается нечестно. Нала обидится.
Снеара настолько была довольна благополучным разрешением конфликта, что даже не поинтересовалась, почему девочка считает её полное имя поводом для обиды. В конце концов, мотивы поведения детей подчас взрослым совершенно непонятны, и их выяснение приводит только к тому, что ребёнок расстраивается.
– Хорошо. Если с именем разобрались, может быть, займёмся уборкой?
Девочки посмотрели на неё с одинаковым неодобрением, но не возразили, и жрица приступила к тому, что порывалась сделать со времени своего первого посещения этого странного дома: начала приводить его в порядок. Это оказалось несколько сложнее, чем она предполагала. Пришлось помучиться, вспоминая, что именно следует заливать в петли, чтобы они не скрипели, и почему дверь может перекосить в проёме. В конце концов, Снеара обнаружила, что знать состав и происхождение вещи требуется, только если создаёшь её с нуля, а вот когда предмет уже существует, достаточно представить изменения, которые хотелось бы внести. Например, облупившаяся краска вполне может снова покрыть всю стену, даже в случае полного отсутствия знаний о том, из чего её делают, потому что имеется образец для копирования.
Малышки сначала отнеслись к попыткам жрицы привести дом в порядок без энтузиазма, но вскоре пришли к выводу, что всё происходящее можно считать весьма занимательной игрой, и с азартом подключились к веселью. После чего работать девушке стало в два раза сложнее, поскольку кроме самой генеральной уборки она вынуждена была ещё присматривать за двумя любознательными девчонками, сующими нос во все щели и вольно копирующими её действия. В результате чего Снеаре подчас приходилось всё бросать и начинать спасать юных экспериментаторов от разного рода последствий их исследовательской деятельности. Причём масло для смазки дверных петель в волосах и покрытая ровным слоем жёлтой краски кожа оказались из разряда самых безобидных происшествий.
Но всё имеет свой конец – даже генеральная уборка в очень запущенном доме. Девушка устало вытерла лоб, оставляя на коже грязные полосы, и удовлетворённо вздохнула. После нескольких часов мытарств и экспериментов ей всё-таки удалось привести коттедж в относительный порядок. Конечно, до идеального состояния ему было ещё далеко, но, по крайней мере, теперь дети могли жить в доме более или менее комфортно.
Кстати о детях. Жрица огляделась по сторонам и, обнаружив девочек на крыльце в компании Пирса, пришла к выводу, что принять ванну всем троим просто необходимо. А когда непонятно откуда взявшийся сквозняк бросил в лицо девушке прядь её волос, приобретших почему-то пыльно-серый цвет, решила, что и ей самой не помешает вымыться. Что ж, чем скорее она приступит к этому, тем скорее закончит. На то, чтобы поймать, уговорить, а затем отмыть малышек, потребовалось немало времени и терпения. Когда наконец ей удалось привести их в порядок, жрица была окончательно измотана, и только нежелание подавать дурной пример детям вынудило её саму залезть в ванну.
Снеара тихо вздохнула, глядя на спящих в одной кровати близняшек, и мечтательно улыбнулась. Оказывается, как мало человеку нужно для счастья: дом, дети, доверчиво заглядывающие в глаза, и возможность не беспокоиться о том, что произойдёт завтра. Девушка наслаждалась тишиной, наконец-то уложив маленьких чудовищ в постель, теперь можно было просто сидеть рядом с кроватью в мягком удобном кресле и смотреть, как они спят после тяжёлого, полного событий дня. Девочки оказались просто замечательными детьми, хотя и не очень послушными, но для неё это не имело никакого значения. Гораздо важнее было то, что малышки доверяли ей и позволили стать частью их жизни. Пусть пока только в качестве няньки и кухарки, но и это для жрицы, навсегда лишённой возможности иметь своих детей, было бесценным даром.
Девушка напряглась, внезапно осознав, что опять забыла о нереальности всего происходящего, а в следующий момент что-то рвануло её назад, и…
Снеара открыла глаза в странной комнате, одновременно похожей и на лабораторию, и на библиотеку. Снова этот сон! Ну почему ей снится такое, после чего боль становится ещё нестерпимей и хочется просто умереть?! Девушка резко села и обнаружила, что всё это время провела на столе, с которого кто-то неаккуратно сбросил всё, что на нём находилось, и разбитые поломанные вещи теперь сиротливой кучкой лежат на полу как раз в том месте, куда она собиралась поставить ноги. А потом пришло осознание того, – что боль никуда не делась, но если раньше она напоминала колючий горячий шар, свернувшийся в груди и животе, то теперь растекалась по всему телу и ощущалась как раскалённые иголки под кожей и где-то внутри. Жрица сжалась в тщетной попытке избавиться от страданий и беспомощно закрыла глаза, пытаясь спрятаться от ужаса осознания одной простой вещи: ей не смогли помочь!
– Прости, эту боль невозможно убрать. – Голос пробился сквозь шум крови в ушах и заставил Снеару тихо застонать от отчаяния. Приговор прозвучал на редкость обыденно. Всё просто: ей не повезло оказаться не в том месте не в то время, и в результате девушка навеки обречена страдать, не имея никакой надежды на избавление. Она даже умереть не сможет, чтобы прекратить эту бесконечную муку, – для неё и этот выход закрыт. Всё, что теперь её ждёт, – это ад на земле, где она оказалась по воле какого-то неизвестного ей колдуна. И ничего, совершенно ничего нельзя с этим поделать!
Синала пыталась ей что-то объяснить, но сознание девушки отказывалось воспринимать что-либо, кроме оглушающей новости: эта боль будет мучить её бесконечно! Самое ужасное – то, чего она боялась больше всего на свете, всё-таки произошло. И ничего уже нельзя изменить. Ничего и никогда. А ведь Снеара не задумывалась раньше, какое это страшное слово – «вечность». Только теперь поняла, почему следует бояться именно бесконечности, того, что не имеет конца, того, что нельзя прекратить, никак.
