Тенира хмуро наблюдала за парочкой на обрыве, что-то увлечённо обсуждающей, и тихо ругалась сквозь стиснутые зубы. Её ученица была самой глупой упрямицей из всех, кого она когда-либо знала. Ну почему проклятая девчонка не может поверить ей на слово? Неужели ей ещё недостаточно боли? Обязательно нужно на собственном опыте узнать, каково это – укладывать на погребальный костёр дорогого тебе человека и при этом прекрасно понимать, что даже такое утешение, как неизбежная встреча в мире мёртвых, не для тебя! Жрица мрачно кивнула в ответ на почтительное приветствие какого-то солдата и зашагала к реке, чтобы проверить её на отсутствие всяческих опасных тварей до того, как люди начнут брать из неё воду. Хоть какое-то разнообразие. Обычно она выполняла обязанности телохранителя принца, и ей это успело изрядно надоесть. Пусть пока за ним приглядывает Снеара – всё равно рядом сидит.
Женщина опять покосилась на подростков, умудрившихся выбрать место для беседы на самом краю обрыва, и раздражённо покачала головой. Ей не хотелось думать о том, какие ещё испытания ждут грустную наивную девочку, по капризу судьбы ставшую её ученицей. И так казалось, что богини или боги родного мира Снеары разгневались на неё не на шутку, позволив произойти такому несчастью. И Тенира не могла ничего исправить, вот что самое страшное. Только попытаться как-то сгладить последствия, но и то не до конца. Всё-таки обычно жрицами становились по собственному выбору, зная, на что они идут, и при этом имея все необходимые душевные качества для роли меча богини. А в случае с этой девочкой ей просто пришлось ломать характер и волю ребёнка, чтобы превратить её хотя бы в сносную воительницу. О значительных успехах не приходилось даже мечтать: в конце концов, девчонка наполовину целительница – о какой воинской доблести вообще может идти речь?!
Хотя следовало признать, что в том городке Глосаше Снеара держалась неплохо, даже смогла спасти какого-то бедолагу. Жрица криво улыбнулась, опуская руку в воду и сосредотачиваясь на своих ощущениях. Она признавала, что изменения, произошедшие в её ученице, ей нравились, но они вызывали и настороженность. Очень скоро должно было наступить время перелома, когда девчонка в полной мере осознает, что она больше не похожа на остальных людей, которые будут жить, стариться, умирать у неё на глазах, а она останется прежней. Навсегда пятнадцатилетней, навечно одинокой.
Тенира устало вздохнула, пытаясь отогнать опасения за душевное здоровье своей воспитанницы. Обычно перелом происходил лет через десять – пятнадцать после того, как девушка приносила клятву, и к этому времени характер новой жрицы был достаточно закалён многочисленными испытаниями, но в этот раз всё будет по-другому. В основном мечи богини осознавали до конца свою природу, когда их одногодки старились у них на глазах, но Снеара ещё подросток, и ей придётся пройти через это, обнаружив, что другие дети её возраста растут, взрослеют, а она – нет. Такое чересчур заметно – девочка слишком быстро поймёт, что происходит. Поймёт, когда будет ещё не готова принять новую действительность. Оставалось только молиться богине, чтобы она выдержала и не сошла с ума. Ничем помочь ей всё равно нельзя. Каждая из мечей богини вынуждена справляться с этим самостоятельно.
Убедившись, что в реке нет ничего опаснее быстрого течения, женщина вытащила руку из воды и тщательно обтёрла её о свою тунику. В сложившейся ситуации скользкая от влаги ладонь на рукояти меча вполне могла стоить кому-нибудь жизни. Если в очередной раз нападёт какая-нибудь тёмная тварь. Тенира отвернулась от реки и зашагала назад в лагерь, не обращая внимания на столпившихся невдалеке солдат с флягами и котелками, которые терпеливо ожидали, пока она признает единственный источник воды в округе безопасным. Её мысли были заняты совершенно другим. Этот поход на столицу будил не слишком приятные воспоминания, которые, казалось, навечно были похоронены в глубинах её памяти. Воспоминания о том времени, когда жизнь для неё была просто волшебной сказкой с обязательным счастливым концом.
Картины далёкого прошлого заставляли стискивать до боли кулаки и молиться о полном забвении. Потому что вслед за ними приходили эпизоды, навсегда превратившие юную Тению Соэрри в суровую неразговорчивую Тениру, жрицу Элары, которая если и считала своё существование сказкой, то никогда не верила в то, что эта сказка может быть хотя бы справедливой, не говоря уже о том, чтобы считать её доброй. А ведь когда-то любимая младшая дочь кьера Соэрри была абсолютно уверена в том, что окружающий её мир именно добрый и справедливый. В их семье очень почитали священных близнецов и считали своим долгом по возможности бороться с проявлениями тёмных сил, тогда ещё в изобилии встречавшихся в Сиали. Кьер Соэрри, приходясь родственником правящему в то время королю, славился своим благородством, благочестивостью и смелостью. Достойный представитель королевского рода, хоть и не имеющий права на трон, пользовался благосклонностью своего венценосного родственника, не раз ставившего его в пример другим кьерам.
Тения гордилась своим отцом и старшими братьями, казалось, в полной мере унаследовавшими все его положительные качества. И была просто счастлива, когда любимые люди с радостью одобрили её выбор. Выбор судьбы меча богини, служения Эларе, которое могло бы хоть немного сделать девушку достойной таких родных. Даже тяжёлые тренировки и то, что она была обречена на вечный бой с силами тьмы, не пугали Тению: ведь она происходила из семьи, посвятившей свою жизнь защите других людей от порождений мрака. Это было счастьем. И внезапно превратилось в кошмар.
Не прошло и года с момента принесения её клятвы, как в Сиали вспыхнуло восстание. Недавно присоединённые к королевству земли попытались вернуть свою независимость. При этом повстанцы почему-то не ограничились тем, что разбили войска, как они выражались, захватчиков, на своей территории, а двинулись на столицу. Это было странно. Зачем вместо того, чтобы приложить все силы для защиты своих земель, пытаться захватить чужие, которые всё равно не удастся удержать? Но не это привлекло внимание наставницы юной Тениры. В конце концов, люди в то время воевали постоянно, и жрицы предпочитали не вмешиваться в их склоки. Самым непонятным в этом восстании было то, что бунтовщики открыто нарушали закон богинь об использовании чёрной магии, словно не понимая, что за это их всё равно уничтожат, даже если они смогут победить королевские войска.
Тогда молодая жрица вместе со своей учительницей отправились по следам повстанцев и не раз проходили через мёртвые селения и городки, закрывая лица, чтобы хоть как-то приглушить страшный запах смерти и разложения, стоящий над ними. Картины прошлого до боли напоминали то, что она видела теперь, и Тенире приходилось прилагать усилия, чтобы не погрузиться в воспоминания с головой. А ещё требовалось постоянно напоминать себе, что они ничем не похожи на тех прежних повстанцев, которые тоже шли на столицу, чтобы захватить трон королевства. Тогда бунтовщиков подвели погода и собственное увлечение уничтожением мирного населения. Дожди размыли дороги. А на то, чтобы вырезать город даже при помощи магии, всё равно требуется немало времени. И поэтому жрицы успели перехватить повстанцев на подступах к столице.
Боя как такового не было. Простые солдаты немедленно разбежались в надежде спрятаться, а потом скрытно вернуться на родину. Чёрные маги и некоторые аристократы оказали бешеное сопротивление, но не смогли справиться с двумя мечами богини. Их было слишком мало. А из-за неожиданности нападения маги не успели вызвать тварей, способных задержать жриц достаточно долго для того, чтобы мятежникам удалось скрыться: Тенира никогда не забудет того мгновения, когда вместе с наставницей она ворвалась в палатку предводителя и аккуратно, стараясь случайно не убить, скрутила его и двух его ближайших помощников. Это не было милосердием или жалостью: просто король просил взять их живыми для детального разбирательства. Его величество тоже насторожил этот странный мятеж. Бунтовщики пытались скрыться, но не успели. А потом она сняла маску с человека, руководившего той кровавой вакханалией, через которую девушка прошла в погоне за ним… и увидела лицо своего отца.
