И даже боль от применения силы богини Эналы, не идущая ни в какое сравнение с тем, что жрица испытывала, сражаясь на поле боя, используя силу меча богини, не могла подавить муки, поднимающейся у неё в душе при виде умирающих на её глазах солдат и собственной беспомощности что-либо изменить. Каждое исцеление даже для неё, привыкшей к постоянной боли во всём теле, становилось пыткой, особенно после изнурительного сражения, но Снеара упрямо, раз за разом прикасалась к умирающим людям, направляя в изломанное, истерзанное тело силу богини. Иногда это длилось очень долго, но бывало, для того, чтобы спасти чью-то жизнь, требовалось залечить не такую уж и большую рану. От этого становилось хуже всего – осознавать, от какой малости иногда зависит жизнь или смерть.
В конце концов всё слилось в какой-то бесконечный мутный круговорот: обжигающая раскалёнными кинжалами боль, крики раненых, очередной солдат перед ней и ставшее уже привычным усилие не показать своего ужаса при виде новых увечий. А поверх всего этого – смертельная усталость, которой мешала поддаться только сила воли или, может быть, ослиное упрямство, как эту черту характера Снеары называла мать. Девушка уже не соображала, во сне всё это происходит или наяву. И только когда Синала железным голосом, так непохожим на её обычный мягкий тон, приказала ей убираться из лазарета, вылечить свои собственные раны и выспаться наконец – она словно очнулась.
Окинув взглядом палатку и убедившись, что раненых, которым нужно немедленное исцеление, осталось не так много и старшая жрица вполне справится с ними сама, Снеара вежливо кивнула в ответ на её требование, не понимая, почему наставница так на неё злится, и нетвёрдой походкой направилась к выходу. Старательно обходя тюфяки, на которых лежали солдаты, опасаясь, что координация движений её всё-таки подведёт и она свалится на какого-нибудь бедолагу, девушка добралась до приоткрытого полога и просто выпала наружу.
Свежий воздух заставил жрицу на мгновение замереть, глубоко вдыхая ночную прохладу. Оказалось, что, пока она возилась с ранеными, наступила уже глубокая ночь и все солдаты, которым посчастливилось не пострадать серьёзно в утреннем сражении, уже давно спят, набираясь сил перед завтрашним походом. Снеара потёрла слезящиеся от усталости глаза, как-то вяло удивилась тому, что, пока она находилась в палатке, почему-то не обращала внимания на жуткий запах, царивший внутри, а теперь не может без отвращения вспомнить эту непередаваемую смесь ароматов. И задумалась над немаловажным вопросом: где именно ей следует выспаться, выполняя распоряжение своей учительницы?
Кто-то осторожно тронул её за плечо, и жрица едва сдержалась, чтобы не развернуться, выхватывая меч. В конце концов, вряд ли враг, собирающийся её убить, исхитрился подкрасться к ней так, чтобы она ничего не заметила, а потом по какой-то причине привлёк её внимание к своей персоне. Тихий голос, раздавшийся у неё над ухом, подтвердил её умозаключения:
– Идите за мной, госпожа.
Жрица молча кивнула и устало поплелась следом за торопливо семенящим впереди неё слугой. Она прекрасно знала этого неприметного спокойного человека, которого дядя приставил к Литари в качестве доверенного лица. Почему-то было очень приятно сознавать, что даже после первого в своей жизни боя принц всё-таки вспомнил о ней и счёл нужным позаботиться о её удобстве.
К счастью, девушке не пришлось слишком далеко идти: шагах в двадцати от лазарета была установлена небольшая палатка, куда слуга и пригласил её войти. Проскользнув внутрь, Снеара не могла сдержать улыбки: все вещи, находившиеся на этом маленьком пространстве, отчётливо свидетельствовали о том, насколько разными были люди, удосужившиеся проявить о ней заботу. Тощий походный тюфяк с небрежно брошенным поверх него тонким одеялом недвусмысленно намекали, что Тенира всё-таки пришла к выводу, что её ученица в данный момент нуждается во сне. А стоящий на складном столике поднос с едой ненавязчиво демонстрировал, что Литари посчитал нужным проследить за её питанием. Такие блюда для простых солдат не готовили. И самое главное – большой кувшин с водой у кровати, круглая бадья с низкими бортиками, используемая в дороге вместо ванны, и местный заменитель мыла. Наконец-то она сможет смыть с себя грязь и кровь!
Кивком поблагодарив слугу, девушка с тихим вздохом облегчения опустилась на жёсткий тюфяк, только сейчас понимая, что боль во всём теле у неё не только из-за постоянной борьбы внутри её двух сил, а ещё и от многочисленных неопасных, но всё-таки неприятных ран. Впрочем, философски напомнила себе молодая жрица, стягивая с себя кольчугу и пропотевшую под ней тунику, для меча богини любые раны не опасны. И иногда подобное положение дел бывает кстати. Девушка первым делом привела себя в порядок, с удовольствием помывшись после изнурительного дня, и обратила своё внимание на еду. Вцепившись зубами в ароматное творение поваров принца, Снеара налила себе из стоящего на столике кувшина воды и наконец-то расслабилась. С внезапно проснувшимся аппетитом она уничтожила всё, что ей оставили в качестве то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака, и, удовлетворённо вздохнув, растянулась на своей походной постели. Сейчас даже непрекращающаяся боль во всём теле не могла помешать жрице заснуть и как следует выспаться.
Неужели ей всё-таки удастся сегодня отдохнуть? Это была самая лучшая новость за весь день. Где-то на периферии сознания крутилась мысль, что следовало бы сходить поинтересоваться, как там Литари. Ведь он впервые в жизни командовал боем, пусть только номинально, но тем не менее вряд ли ему это далось так уж легко. Однако сил не было не только на то, чтобы встать и отправиться на поиски принца, с последующей беседой о его самочувствии, но и на то, чтобы просто держать глаза открытыми.
Единственное, чего сейчас желала девушка, – это завернуться в тонкое одеяло и на некоторое время забыть обо всём на свете. Даже так полюбившиеся ей сны сегодня жрица видеть не хотела. Ей казалось, что приходить к детям после того, что она сегодня творила на поле боя, по меньшей мере нехорошо. И не желала, чтобы девочки видели её такой: им и так хватает проблем, чтобы ещё добавлять к ним невменяемую няньку. Как-то лениво констатировав, что, видимо, всё-таки она окончательно сошла с ума, если на полном серьёзе пытается заботиться о чувствах собственного сновидения, Снеара свернулась клубочком на своём тюфяке и погрузилась в глубокий сон. Жрице требовался отдых и время на то, чтобы сила богини залечила все повреждения. А всё остальное вполне могло подождать до утра. Самое главное, что бой они выиграли, и теперь можно было не беспокоиться, что их войско разбежится, деморализованное чрезмерной опасностью избранного для него врага.
Литари ворочался на своей походной кровати и никак не мог уснуть, несмотря на безумную усталость. Слишком много всего навалилось сразу. Впечатления от прошедшего дня не давали расслабиться, раз за разом возвращая подростка в тот момент, когда его войско, только-только начав движение, столкнулось с армией короля. Нет, высланные вперёд разведчики сообщили о стражниках, выстроившихся в боевой порядок, вовремя. А Тенира предполагала что-то подобное ещё с вечера, и все мечи богини с ней согласились. Действительно наилучший вариант для врага – сначала деморализовать войско видом мёртвого города, а потом напасть. Так что принц ожидал, что именно сегодня он столкнётся с первым в своей жизни сражением, и всё равно оказался не готов. Юноша просто не ожидал, что всё произойдёт так обыденно. Примчится на взмыленном тьшере разведчик и коротко доложит о противнике, который, и не думая скрываться, поджидает их за холмами, виднеющимися впереди.
