– Звонил Ливитский, требует, чтобы я привез тебя к нему, нужно оформить какие-то документы, а вечером будут бои.– Сергей говорил сухим, деловым тоном, но Снежана видела, что ему слегка не по себе.
Что ж, такая реакция на ее вид в безэмоциональном состоянии была вполне закономерной с непривычки. Решив не трепать нервы человеку больше, чем того требуют обстоятельства, девушка вернула свою душу в тело и легко поднялась с пола, отстранив замершую при появлении Эстокова Налу и ничем не показывая, насколько плохо она себя чувствует. Тревожить людей жрица тоже не собиралась.
– Ладно, я сейчас соберусь, и поедем.– Снежана на мгновение замолчала. Она старалась не смотреть на Сергея Андреевича, ей было неприятно пользоваться его добротой, но она просто не видела другого выхода и поэтому нерешительно добавила: – Я могу попросить вашу жену присмотреть за девочками, пока меня не будет? Я не хочу снова тащить их в клуб...
– Естественно, они останутся здесь! – Он сердито нахмурился и веско добавил: – После того что ты для нас сделала, тебе достаточно сказать, какая помощь тебе нужна, и, если это в наших с Аней силах, мы поможем.
– Спасибо.– Жрица улыбнулась и, проскользнув мимо Эстокова, вышла из комнаты.
Все-таки необычное для нее везение все еще оставалось с ней. Снежане удалось встретить среди бандитов и моральных уродов, развлекающих себя и других видом чужой смерти, человека, не только знающего, что такое благодарность, но и способного ее испытывать.
Девушка зашла на кухню, где хозяйничала Анна, попутно объясняя Ларе, что и зачем она делает. Не забывая при этом гонять сына от стола, на котором были разложены ингредиенты будущего блюда – на взгляд подростка, три года просидевшего на строгой диете, исключающей почти все, что можно назвать нормальной едой, сами по себе являющиеся вполне съедобными и даже вкусными без последующей обработки. Полюбовавшись этой картиной, Снежана нерешительно кашлянула, отвлекая женщину от вдумчивого помешивания в кастрюле чего-то булькающего и умопомрачительно пахнущего, тихо ругая свою патологическую невнимательность. Она даже под угрозой немедленного возвращения всех Темных богов скопом не могла вспомнить отчество жены Сергея Андреевича, а обращаться к ней по имени было как-то неудобно из-за разницы в возрасте. К счастью, Анна избавила ее от этой проблемы, заговорив первой:
– Снежана? Перед тем как ехать на работу, обязательно поешь. Я сейчас тебе что-нибудь приготовлю на скорую руку.– И, не дав девушке не только ответить, но даже осознать, что ей сказали, Анна решительно добавила: – А потом я пойду с детьми по магазинам. Извини, но твоим девочкам нужно купить нормальную одежду, причем несколько смен, не могут же они постоянно ходить в одном и том же! Если у тебя нет денег, то мы с Сергеем...
– Есть.– Жрица в конце концов смогла вставить слово в монолог женщины, казалось решившей недолго думая удочерить и ее с близняшками.– Сейчас принесу.
Девушка стремительно развернулась и сбежала, поминая про себя способность некоторых женщин мгновенно вживаться в роль матери и не желающих считаться с мнением тех, кого они самостоятельно назначают на роль своих детей. Нет, жрица не спорила с тем, что приятно переложить свои заботы на кого-то другого, снова почувствовать себя ребенком, за которого решают все проблемы. Но вот чувство самосохранения весьма недвусмысленно намекало ей, что подобное положение вещей в ее случае может привести к весьма плачевным последствиям как для нее, так и для тех, кто попытается ее удочерить. Что поделаешь, во все времена мечи богини играли по своим правилам и никогда не могли похвастаться безопасностью выбранного ими пути.
Светлана чувствовала себя откровенно несчастной и от беспокойства была на грани нервного срыва. Ее подруга и сестра Снежана пропала после того, как ушла со странными детьми, которых она представила дочерьми подруги матери. Ее не было в школе уже третий день, но учителя привычно игнорировали все, что могло хоть как-то касаться этой девушки, и попытки Светы выяснить у них что-нибудь или подвигнуть наставников юных душ поинтересоваться, где одна из их подопечных и что с ней, ни к чему не привели. Девушка даже набралась смелости и позвонила Снежане домой, но мать подруги тоже не знала, где находится ее дочь, и не желала об этом знать, заодно досталось и Светлане, так что она положила трубку телефона с облегчением.
Когда пошли третьи сутки отсутствия Снежаны, девушка уже не находила себе места от тревоги. Куда могла пропасть подруга, она даже представить себе не могла, тем более не в правилах Снежаны было исчезать в неизвестном направлении, не предупредив об этом. Света сердцем чувствовала, что с сестрой что-то случилось, но ничего не могла поделать. Она поделилась своими опасениями с Костей, но и у него не встретила понимания. Брат уверенно заявил, что такие, как Снежана, попадают в переделки и пропадают в неизвестном направлении исключительно по своему желанию, поскольку вполне способны доходчиво объяснить идиотам, попытавшимся втянуть их в неприятности без их на то согласия, всю глубину их ошибки.
Может быть, он был прав, Света привыкла верить Косте безоговорочно, однако дурные предчувствия не проходили, и девушка, не имея возможности не только поделиться с родными тем, что ее беспокоило, но и даже показать свое беспокойство, готова была завыть в голос от безысходности. Почему-то ей казалось, что Снежана уже не вернется – по своей воле она ушла или нет, но больше Света ее не увидит и снова останется в одиночестве. А если с сестрой еще и случилось что-нибудь, она этого просто не переживет!
И вот теперь, таскаясь за матерью по дорогим магазинам, девушка изо всех сил старалась казаться веселой и довольной тем, что ее насильно впихивают в какие-то платья, юбки, кофточки и заставляют демонстрировать, как она в них выглядит, всем, кто по несчастью оказывался поблизости. Именно по несчастью, поскольку, хотя мать и обладала безупречным вкусом, все, что она выбирала для дочери, последней, мягко говоря, не нравилось. В душе все переворачивалось от беспокойства за единственную подругу, и улыбаться, выходя из примерочной кабины в очередной маленькой обтягивающей тряпочке, претендующей на гордое звание платья, становилось все труднее.
Этого человека она заметила не сразу. Просто ни с того ни с сего перед ней оказался странный незнакомец с холодными, жестокими глазами и равнодушным, каким-то заледенелым лицом. Света едва не наткнулась на него, выходя из очередного дорогого бутика вслед за матерью, и уже открыла рот, чтобы извиниться, когда ощутила, что тело вдруг совсем перестало ей повиноваться. Как со стороны, она наблюдала за собой и не могла даже закричать от ужаса. Девушка развернулась и покорно отправилась за незнакомцем по оживленной улице. Она шла заученной походкой манекенщицы, улыбаясь окружающим профессиональной улыбкой, и никто из прохожих не замечал паники у нее в глазах и безмолвной мольбы о помощи.
Тело не слушалось совершенно, Света отчаянно пыталась сделать хоть что-нибудь, остановиться, закричать, но не могла даже моргнуть без приказа неизвестного кукловода. Она надеялась, что мать заметит ее исчезновение, но та, казалось, вообще забыла, что у нее есть дочь, ушла, даже не оглянувшись, по своим делам, оставив Свету наедине с кошмаром. Бороться со странной силой, поселившейся в ее теле и теперь управляющей им, не спрашивая мнения бывшей его владелицы, становилось все труднее, сознание затягивала темная пелена, и девушка уже воспринимала происходящее вокруг нее какими-то разрозненными картинами.
