Людвиг был вежлив и обходителен с обеими дамами, так что его мать предполагала, что вскоре последует формальное предложение. Но время шло, а юный король, казалось, был более увлечен Марией Александровной, нежели ее дочерью. Умный не по годам Людвиг просто не знал, о чем разговаривать с Мари, казавшейся ему неразумной дитятей, которой впору еще в куклы играть.
Разрыв произошел неожиданно и, как казалось, не имел под собой сколько–нибудь твердой почвы. Однажды во время прогулки по парку в Мюнхене Людвиг рассказывал императрице о своей любви к операм Вагнера. На что дама простодушно ответила, что не понимает и не принимает творчество этого композитора, чьи оперы кажутся ей вульгарными, а музыка – излишне громкой.
Услышав нелестный отзыв в адрес своего любимца, Людвиг немедленно порвал все дружеские отношения с русскими дамами, не пожелав даже проститься с ними, когда мать и дочь уезжали обратно в Россию.
Были и другие претендентки в невесты, но неожиданно для всех Людвиг отклонил всех предлагаемых ему девушек, сказав, что сам уже подыскал себе невесту. Ею должна была стать его тетка герцогиня София
[22]
, являющаяся дочерью Максимилиана–Иосифа
[23]
, герцога Баварского и принцессы Людовики
[24]
, сестры Людвига Первого.
В доказательство правильности своего выбора Людвиг поставил перед членами комитета портрет герцогини Софии, выполненный кистью одного из лучших художников Мюнхена.
«Вот достойная невеста короля!» – воскликнул Людвиг, с гордостью демонстрируя собранию миловидное личико претендентки.
Смущение министров и членов комитета не знало границ, мало того что невеста приходилась жениху двоюродной теткой и была на два года старше Людвига, так ко всему прочему она и не могла похвастаться богатым приданым, была поэтессой и весьма экзальтированной личностью. Но король уперся, не желая уступать. Ведь в отличие от иноземных принцесс, портреты которых привозили Людвигу чуть ли не каждый день и о которых он не мог ничего сказать, кроме как красивы те или нет, очаровательную Софи он знал с самого детства, так как вместе с матерью и дедом они часто навещали ее в замке родителей Поссенгофен на Штарнбергском озере, что недалеко от королевского замка Берг.
Приняв решение жениться, Людвиг велел срезать все цветы королевской оранжереи, погрузить их в кареты и, прихватив с собой музыкантов, отправился в замок на Штарнбергском озере, где и сделал предложение уже извещенной срочным курьером о цели приезда короля Софи.
Прослышав о странной любви юного короля к русалкам и наядам, София подобрала зеленоватое платье и распустила свои изумительные волосы цвета меди, подколов их бриллиантовыми заколками, которые выглядели точно капли утренней росы в волосах юной и прелестной нимфы.
Нимфа – так называл ее Людвиг еще будучи мальчиком. София действительно вполне соответствовала вкусу своего жениха. Она была романтична и мечтательна, любила охоту и прогулки верхом. Могла часами плавать по своему озеру в одинокой лодочке и завороженно смотреть на воду.
София была поэтессой. Иногда в шутку обрядив дворовых девок в костюмы амазонок, заставляла их носиться по лесу с зажженными факелами. Все эти странности пленяли юного мечтателя, который видел в своей избраннице нежную и нуждающуюся в его трогательной заботе и внимании лилию, не подозревая, что на самом деле лесная нимфа может обернуться Дианой–охотницей, много лет выслеживающей свою добычу.
А добыча, надо сказать, стоила того, чтобы за ней и погоняться. Самый молодой и красивый король делал ей предложение руки, сердца и баварского трона. София не любила Людвига, а его общество было для нее чересчур утомительным, так как король знал много стихов наизусть и любил, когда его окружение умело хорошо декламировать, петь и поддерживать разговор на темы искусства, архитектуры или истории. Поэтому для того чтобы только беседовать с Людвигом, Софии приходилось просиживать долгие часы в библиотеке.
Все это было очень утомительным и скучным. Но она просто не могла отказаться от столь заманчивых перспектив и упустить летящую ей в руки удачу.
В честь помолвки Людвига и Софии была отчеканена медаль с бюстами жениха и невесты. С этого дня король ждал назначенной свадьбы, часто наведываясь в Поссенгофен или вывозя невесту в театры, на выставки и балы.
Свадьба должна была состояться 12 октября 1867 года – то есть в тот же день, когда венчались его дед Людвиг Второй с бабушкой Терезой. Молодой король сходил с ума от любви и страсти, все время думая, как еще можно угодить своей прекрасной невесте. В любое время дня и ночи он посылал ей дорогие подарки и букеты цветов, которые по странной прихоти Людвига и с полного согласия Софии она должна была принимать, будучи одетой в парадное платье со сделанной прической и с безукоризненным макияжем на лице.
Это условие сделалось настоящим испытанием для Софьи, которой приходилось подниматься иногда в три часа ночи, для того чтобы облачаться в парадное платье с голубой орденской лентой, уложить волосы в изящную прическу или воспользоваться дожидающимся на туалетном столике париком, припудрить щеки. После чего она чинно выходила в самый большой зал замка, где, умирая от усталости и желания спать, встречала посыльного.
Посыльный же должен был не только передать подарок и выслушать церемониальные слова благодарности, а еще до мельчайших деталей запомнить облик принцессы, чтобы затем пересказать увиденное королю.
При этом Людвиг не удовлетворялся перечислением цвета платья и рисунком веера, если таковой имелся. Он желал знать, как падал свет на его прекрасную возлюбленную и пели ли в этот момент в саду птицы. Его интересовало первое впечатление гонца, когда тот увидел чарующее зрелище молодой герцогини.
В ожидании известий Людвиг приучил себя не спать по ночам, отсыпаясь днем, чем несказанно доводил дворцовую прислугу.
Однажды посыльный доложил королю, что принимающая его дама была одета в ярко–красное платье.
Услышав это, Людвиг ахнул, а затем велел седлать коня и сам помчался в замок, чтобы узнать, не хотела ли этим божественная София предостеречь его от какого–нибудь несчастия. В общем, предсвадебная лихорадка юного короля стоила не малых нервов Софии.
Все чаще она останавливалась на мысли, что на самом деле между ней и Людвигом нет и не может быть ничего общего. Он хотел говорить с ней только на возвышенные темы, заставляя ее сочинять для него стихи, а она не умела писать по заказу. Людвиг приходил обсудить историю крестовых походов и гнусности инквизиции, которую откровенно ненавидел, и Софии приходилось не только вежливо выслушивать его, но и как–то поддерживать разговор. Что было иногда довольно–таки трудно ввиду того, что Людвиг обладал великолепнейшей памятью и все даты, сложные имена и названия он запоминал с первого раза, свободно цитируя как Святое Писание, так и протоколы допросов.
