Только однажды во время работы над оперой «Парсифаль» композитор встретил решительный протест со стороны дирекции мюнхенского театра. Дело в том, что Вагнер желал, чтобы в претворении в жизнь идеи возрождении немецкой музыки принимали участие только немцы, в то время как дирижером в мюнхенском театре служил господин Герман Леви, являющийся правоверным иудеем.
Вагнер потребовал отстранить Леви от занимаемой должности, но директор театра, которому было поручено всячески угождать гению, не без робости сообщил, что с господином Леви был заключен особый контракт, согласно которому тот был единственным придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр капеллы просто не имел права выступать с другим капельмейстером.
Оскорбленный Вагнер обратился к Людвигу, но и тот ничего не мог сделать. Контракт оставался контрактом, и никакие приказы короля в данном случае не могли иметь юридической силы. Основным законом в Баварии была и осталась конституция, нарушать права и обязанности которой не мог даже король.
Людвиг был взбешен проявленным к нему неуважением, тем не менее тут же был найден способ сократить полномочия наглого капельмейстера. Для этого между королем Людвигом Вторым, Рихардом Вагнером и Германом Леви был составлен дополнительный контракт, согласно которому:
Еще до того, как господин капельмейстер Герман Леви приступит к первой репетиции оперы господина Рихарда Вагнера «Парсифаль», он, Герман Леви, был обязан креститься.
Далее, так как господин Вагнер не желает разговаривать с господином Леви, он и не будет лично общаться с господином Леви во время всей постановки, так что все переговоры между ними следует осуществлять только через третье лицо.
И, наконец, после премьеры «Парсифаля» Вагнер в присутствии баварского короля Людвига Второго должен сказать Герману Леви, что он будучи евреем имеет только одно право – умереть и как можно скорее.
Даже спустя годы после подписания сего контракта ни Рихард Вагнер, ни сам Людвиг Второй не могли ответить с полной уверенностью, сколько великолепного баварского пива они выпили в тот и последующие дни. И откуда в конце контракта появилась таинственная приписка, добавленная почерком самого маэстро и подписанная королем, о том, что контракт был выполнен во всех его пунктах.
Что произошло с господином Леви после блистательной премьеры, так же осталось загадкой. Об одном можно сказать с точностью: он исчез из Баварии, а может быть, и из жизни. Хотя можно ли винить в этом Людвига?..
Людвиг и вакханка
Сразу же после подписания невероятного контракта Людвига потянуло на новые подвиги, и первое, что он решил предпринять, это нагрянуть к своей обожаемой невесте, о которой, занятый в театре, он почти забыл.
Но, если обычно он предупреждал о своих появлениях загодя, давая герцогине возможность приготовиться к встрече и привести себя в надлежащий вид, на этот раз все было по–другому: король решил сразить прелестную нимфу неожиданной серенадой. Для этой цели они с Вагнером и вагнеровской компанией, которая росла день ото дня, будоража своими богемными кутежами и шальным весельем столицу Баварии и ее окрестности, заявились в лучший цветочный магазин Мюнхена и скупили все находившиеся там цветы. Погрузив корзины с цветами в две кареты и устроив как–то собутыльников, сам Людвиг, прихватив гитару, вскочил на коня и поскакал впереди процессии.
Когда компания уже выезжала из города, они заметили стоявших на мосту музыкантов, которые загружали свои инструменты в старенький кэб и, должно быть, тоже собирались убраться из душного города, чтобы играть в усадьбах и на богатых виллах. Увидев их, Людвиг сразу же решил воспользоваться благоприятной возможностью и пригласил музыкантов сопровождать его.
Идея понравилась, и вскоре за конем короля уже ехали экипажи, благоухающие цветами и оглашающие окрестности веселыми тирольскими песнями.
В упоении от своей замечательной идеи король смеялся от радости, заставляя своего коня то подниматься на дыбы, то танцевать для публики.
Когда друзья поравнялись со Шванбергским озером, желая прочувствовать романтичность ситуации, Людвиг велел музыкантам играть популярную лирическую песню. А сам спешился и, повесив себе на шею гитару и взяв в руки уже изрядно потрепанный букет белых магнолий, пошел впереди, оглядывая живописные зеленые изгороди и пытаясь предугадать, где именно в это время дня может оказаться его прекрасная возлюбленная.
Самым лучшим для нее было бы оказаться в своей комнате или прямо на балконе, так, чтобы внизу могли разместиться музыканты и он сам с цветами в руках. Но для этого следовало сперва предупредить Софию, теперь он рисковал не найти ее вообще.
Обычно герцогиня любила кататься на лодке или могла ускакать неведомо куда на своей серой кобылке Зольде, в таком случае Людвигу не оставалось бы ничего иного, как занять замок, для того чтобы встретить его хозяйку нежными мелодиями и охапками цветов.
Неожиданно королю показалось, что он слышит голос своей невесты. Он обернулся и, заметив какое–то движение в беседке, велел музыкантам приготовиться, сам же он обошел мешавшую ему зеленую изгородь и, оказавшись напротив беседки, был сражен открывшимся зрелищем.
Лесная нимфа обратилась в вакханку, которая лежала в объятиях неизвестного королю молодого человека. Беспорядок в одежде и рассыпанные точно лучи солнца бронзовые волосы обличали преступницу.
Начавшаяся было мелодия, оборвалась криком Людвига. Смертельно оскорбленный он отшвырнул от себя цветы, размозжил о ступеньки беседки гитару, так что в руке его осталась лишь черная дека.
В следующее мгновение он ворвался в беседку, где отходил декой обоих любовников и, возможно, убил бы их, не останови его друзья и прибывшие с ним музыканты.
Все еще рвущегося в бой короля посадили в коляску, где он рыдал всю дорогу, лежа на ароматной постели из пионов, лилий и левкое.
На следующий день пресса пестрела сообщениями о расторжении помолвки Баварского короля с герцогиней Софией. Так закончилась история первой любви короля Баварии Людвига Второго.
В спальне короля
Со дня расторжения помолвки Людвиг заперся в своем любимом замке Хохеншвангау, не желая никого видеть. Рана, нанесенная ему изменницей, оказалась достаточно серьезной. Больше всего на свете в это время ему хотелось спрятаться от людей и не видеть никого и ничего. Тем не менее он продолжал заниматься государственными делами, финансировал проекты Вагнера, время от времени бывая в капелле. Со дня проклятого инцидента друзья не говорили о Софии, так словно той никогда не существовало на свете.
Желая немного развлечься после перенесенных неприятностей, Людвиг старался забыться с книжкой стихов Шиллера, которого любил с детства. Однажды, будучи в придворном театре, он познакомился с молодой и очень знаменитой актрисой Анастасией Вельмонд, мать которой была русской, а отец происходил из уважаемой баварской семьи. Желая утешить короля, Анастасия прочитала ему несколько монологов из «Тристана и Изольды», вызвав слезы умиления и восторга.
